Ноги из глины (пер. М.Губайдуллин)

– Я все время думаю об этом, констебль. Спасибо.

«Так нечестно, – подумал Ваймз, когда Посети ушел. – Оставлена записка на месте преступления в моем городе и в ней беспардонно нет никакой угрозы. Почему? Последнее послание человека с упоминанием имени убийцы? Нет. Просто немного религиозной чуши. Какая польза от улики, если в ней больше загадки, чем в самой загадке».

Он чиркнул надпись на переводе Посети и бросил его в ящик с надписью «Входящие».

* * *

Слишком поздно Ангуа вспомнила, почему она всегда избегала квартал боен в это время месяца.

Она могла преобразоваться в любое время по собственному желанию. Люди забывают об этой черте оборотней. Но они помнили важную вещь. Полная луна была непреодолимым спусковым крючком: лунные лучи достигали до самого дна ее памяти оборотня, включали все выключатели, хотела она того или нет. Только пара дней прошло с полнолунья. А вкусные запахи от скота в загонах и от крови на бойнях били по ее показному вегетарианству. Ее организм звенел в состоянии ПЛС[12].

Она остановилась и уставилась на затемненное здание перед ней.

– Я думаю, мы обойдем его с задней стороны, – сказала она. – И ты постучишь.

– Я? Да они не обратят на меня внимания.

– Ты покажешь им свой значок и скажешь, что ты из городской стражи.

– Да они проигнорируют меня! Они посмеются надо мной!

– Рано или поздно тебе придется это делать. Пошли.

Дверь открыл здоровый детина в кровавом переднике. Он был шокирован, когда одна рука гнома схватила его за пояс, а другая рука гнома вытянулась снизу и поднесла к его лицу полицейский значок, а голос гнома, где-то из области его пупка, выкрикнул:

– Мы из городской стражи, ясно? О, да! И если ты не дашь нам войти, мы пустим твои кишки на сосиски.

– Неплохо для начала, – пробормотала Ангуа.

Она отодвинула Веселинку в сторону и ослепительно улыбнулась мяснику.

– Мистер Хук? Мы бы хотели поговорить с Вашим работником мистером Дорфлом.

Мужчина не совсем еще отошел от шока, произведенного Веселинкой, но все ж таки выдавил из себя:

– Мистер Дорфл? Что он наделал?

– Мы просто хотели с ним поговорить. Можно войти?

Мистер Хук посмотрел на нервно и возбужденно дрожащую Веселинку.

– У меня есть выбор? – спросил он.

– Давайте скажем, что Вас есть что-то типа выбора, – сказала Ангуа.

Она старалась не вдыхать воздух с обманчивыми миазмами крови. В помещении даже стоял сосисочный станок. В него уходили те части животных, которые никто не стал бы есть, мало кто их даже узнал бы. Ее чуть не выворачивало от запахов бойни, но глубоко внутри часть ее встрепенулась и молила, и просила этих смешавшихся запахов свинины, и говядины, и баранины, и…

– Крысы? – понюхав, спросила она. – Я не знала, что Вы поставляете товар гномам, мистер Хук.

Мистер Хук неожиданно превратился в человека, с удовольствием идущего на сотрудничество с полицией.

– Дорфл! Немедленно иди сюда!

Послышались шаги, и из-за пивных ящиков появилась фигура.

У некоторых людей есть предубеждения на счет нежити. Ангуа знала, что коммандер Ваймз ненавидел их, хотя в последнее время несколько смягчился.

Людям необходимо чувствовать кого-то впереди. Живущие ненавидят нежить, а нежить отвечает тем же, она почувствовала, как у нее сжались кулаки неживым.

Голем по имени Дорфл немного прихрамывал, потому что одна нога у него была немного короче другой. Он не носил никакой одежды, потому что нечего было скрывать, поэтому можно было видеть его тело, испещренное разноцветной глиной от многочисленных ремонтов. Было столько заплат, что Ангуа задумалась, сколько лет могло быть этому голему. Изначально, видимо, в этой фигуре копировалась мускулатура человека, но многочисленные заплаты почти все затерли. Он был похож на горшки, которые презирал Вулкан, те горшки, что изготавливались людьми, которые думали, что если это ручная работа, то она должна выглядеть как ручная работа, и поэтому отпечатки пальцев в готовом горшке были как знаки качества.

Это было так. Этот голем был похож на ручную работу. Конечно, за годы он переделал себя многочисленными ремонтами. Его треугольные глаза слабо светились. В них не было зрачков, только темно-красный отблеск далекого огня.

Голем держал огромный, тяжелый нож. Взгляд Веселинки как застрял на нем, так и не отрывался от этого ужасного инструмента. В другой руке голем сжимал кусок веревки с привязанным к ней огромным, волосатым и очень вонючим козлом.

– Что ты делаешь, Дорфл?

Голем кивнул на козла.

– Кормишь козла?

Голем кивнул еще раз.

– У Вас есть, чем заняться, мистер Хук? – спросила Ангуа.

– Нет, я…

– У Вас есть, чем заняться, мистер Хук, – выразительно сказала Ангуа.

– А? Да? Да. Что? Да. Конечно. Мне как раз надо посмотреть котлы с потрохами…

Мясник повернулся, чтобы уйти, но остановился и пригрозил пальцем перед тем местом, где у Дорфла должен был быть нос, если бы у големов бывали носы.

– Если из-за тебя будут проблемы… – начал он.

– Мне кажется, там надо срочно проследить за котлами, – резко сказала Ангуа.

Мясник исчез.

Во дворе стояла тишина, хотя сюда через стену проникали слабые звуки города. С другой стороны бойни слышались редкое блеянье встревоженных овец.

Дорфл стоял ровно, держа свой страшный нож и смотря под ноги.

– Это тролль, сделанный как человек? – прошептала Веселинка. – У него такие глаза!

– Это не тролль, – сказала Ангуа. – Это голем. Человек из глины. Это машина.

– Он выглядит как человек!

– Потому что это машина, сделанная похожей на человека. – Она обошла вокруг голема. – Я хочу прочесть твои скрипты, Дорфл, – сказала она.

Дорфл отпустил козла, поднял свой нож и с размаху воткнул его в пень для рубки, рядом с Веселинкой, заставив ее отскочить в сторону. Затем он взял грифельную дощечку, которая висела на веревке через плечо, отцепил крючок и написал:

Да.

Когда Ангуа подняла руку, Веселинка заметила вокруг лба голема тонкую линию. К ее ужасу верх головы откинулся. Ангуа, нисколько не обеспокоенная, засунула туда руку и вытащила желтоватый свиток.

Голем застыл. Глаза потухли.

Ангуа развернула бумагу.

– Те же святые надписи, – сказала она. – Как всегда. Какая-то древняя мертвая религия.