Ноги из глины (пер. М.Губайдуллин)

появился Кэррот, и узкий круг их жизней разорвался, и теперь в полиции было уже почти тридцать человек (конечно, включая троллей, гномов и т.п.), и они уже не шатаются повсюду подальше от проблем, они ищут проблемы, и они их находят. Забавно. Как в своей манере заметил Ветинари, чем больше у тебя полицейских, тем больше преступлений совершается. Но полицейские были и тут и там на улицах, и если у них не получались пинки как у Камнелома, то по меньшей мере по заднице они могли наддать.

Он зажег спичку о копытце бегемота и, прикрывшись ладонью от ветра, прикурил сигару.

Теперь эти убийства. Всем было бы все равно, если бы полиции не было все равно. Ничего не своровано. Он поправил себя: ничего, по-видимому, не своровано. Конечно, у сворованных вещей был один дурацкий недостаток – их никогда нет на месте преступления. Они, можно быть увереным, не прелюбодействовали с чужими женами. Они, наверно, не помнили уже, что такое прелюбодеяние. Один проводил свое время со старыми религиозными книгами; другой, господи боже, был экспертом по наступательному использованию выпечки.

Люди, наверно, скажут, что они жили невинной жизнью.

Но Ваймз был полицейским. Никто не живет полностью невинной жизнью. Это было возможно, только если ты лежишь тихо где-то в подвале, тогда один день можно не совершать преступления. Но только. Но, даже тогда, тебя могут обвинить в тунеядстве.

В любом случае, кажется, Ангуа приняла это дело как личное. Она всегда вставала на защиту слабых.

Так же поступал Ваймз. Так надо поступать. Не потому что они богаты и знатны, они не богаты и не знатны. Надо быть на стороне слабых, потому что они слабые.

Все в этом городе следили друг за другом. Для этого и были созданы гильдии. Люди группировались против других людей. Гильдия следит за тобой с пеленок до могилы, или, в случае с убийцами, до могил других людей. Они даже придерживаются закона, или, по меньшей мере, делают вид что придерживаются.

Воровство без лицензии наказывается смертью по первому же прецеденту[13]. Гильдия Воров следила за этим. Организация казалось невозможной, но она срабатывала.

Она работала как машина. И все было отлично, кроме как для тех случайных людей, что попадали под ее колеса.

Сырой булыжник под подошвами успокаивал.

Господи, как он скучал по всему этому. Раньше он один патрулировал улицы. Когда он был один, и в три ночи камни начинали блестеть, все это, казалось, придавало смысл…

Он остановился.

Мир вокруг него вдруг наполнился страхом, особым страхом, не имеющим никакого отношения к клыкам или венам или к приведениям, но от которого все знакомое вдруг становилось незнакомым.

Что-то фундаментальное было неправильным.

У него ушло несколько долгих секунд, чтобы понять, что заметило его подсознание. На парапете стояло пять статуй.

Но должно быть только четыре.

Он медленно повернулся и подошел к последней статуе. Это был бегемот, все нормально.

То же со следующей. На ней была надпись. Ничего сверхъестественного, нацарапано что-то типа: «Сдес был Вонкер».

До следующей статуи не было так уж очень далеко, и когда он взглянул на нее…

Две красные точки света засветились над ним в тумане.

Что-то темное и тяжелое спрыгнуло вниз, толкнуло его на землю и исчезло в темноте.

Ваймз вскочил на ноги, встряхнул головой и побежал следом. Не было никаких мыслей. Это был древний инстинкт зверей и полицейских – преследовать все, что убегает.

Он бежал и автоматически искал свисток, чтобы привлечь других полицейских, но коммандер полиции не носил свисток. Коммандеры полиции должны были справляться сами.

* * *

В убогом кабинете Ваймза капитан Кэррот тупо уставился в бумажку:

«Ремонт водосточных труб, полицейский участок, Псевдополис-ярд. Новая водосточная труба, уклон 35° по Миклвайту, четыре правоугольных крепления, работа и приведение в порядок. $16.35».

На столе лежала еще целая куча подобных бумажек, включая счет за пингвина для констебля Крючконоса. Он знал, что сержант Кишка возражал против оплаты полицейскому пингвинами, но констебль Крючконос был горгульей, а горгульи ничего не понимали в деньгах. Но они имели понятия о пингвинах, когда ели их.

Все равно, стало больше порядка. Когда Кэррот пришел сюда, деньги на мелкие расходы полиции хранились на полке в жестянке с этикеткой «Полироль доспехов Крепкослова для блестящих армий», и, если деньги были нужны, все, что надо было сделать – это пойти и найти Нобби и заставить Нобби отдать их.

Потом еще было письмо с Парк-лейн, одной из самых престижных улиц города:

Коммандер Ваймз, Ночной полицейский патруль на нашей улице оказался укомплектованным одними гномами. Я ничего не имею против гномов, когда они находятся у себя, по меньшей мере, они не тролли, но они рассказывают друг другу истории, а у меня дома дочери. Я требую, чтобы в сложившейся ситуации были немедленно предприняты меры, иначе мне придется обсудить этот вопрос с лордом Ветинари, каковой является моим личным другом.

Ваш, сэр, пок. слуга,

Джошуа Х. Каттерайл

Это была работа полицейского, не так ли? Он задумался, пытался ли мистер Ваймз сказать ему что- то. Были еще письма. Координатор Общества Одинакового Роста Гномов требовал, чтобы гномам, служащим в полиции, разрешали носить топоры вместо традиционных мечей, и чтобы их посылали расследовать только те преступления, где замешан высокий народ. Гильдия Воров жаловалась, что коммандер Ваймз публично заявил, что большая часть краж в городе связана с ворами.

Надо обладать мудростью короля Исиардану чтобы разобраться с этим, а это были только сегодняшние письма.

Он взял следующую бумагу и прочел: «Перевод текста найденного во рту отца Тубелчека. Почему? С.В.».

Кэррот старательно прочел перевод.

– Во рту? Кто-то пытался вложить слова ему в рот? – сказал Кэррот пустой комнате.

Он дрожал, но не от страха. В кабинете Ваймза всегда было холодно.

Ваймз был человеком улицы. Туман клубился за открытым окном, его маленькие пальчики вплывали свет комнаты.

Следующей бумагой в стопке была копия от иконографа Веселинки. Кэррот уставился в два расплывшихся красных глаза.

– Капитан Кэррот?

Он чуть повернул голову, но продолжал смотреть на рисунок.

– Да, Фред?

– У нас есть убийца! Он у нас!

– Он голем?