Леди неукротимость

полотенце. В коридоре дым был настолько густым, что ей снова пришлось ползти. Под дождем она замерзла, а теперь снова почувствовала жар близ­кого огня. Она столкнулась с Тернпенни, который шел по коридору и заглядывал в каждую комнату. Кучер остановил ее:

– Мисс, я не могу найти леди Офелию. Боюсь, что она все еще у себя.

– Продолжайте искать, – сказала Кейт. – Я посмотрю, может быть, она вышла на улицу.

На улице Офелии не было. Промокшие насквозь слуги бегали мимо нее, вынося из дома серебро, картины, мебель. Горничные плакали и помогали носить воду, но Офелии нигде не было. Кейт про­должала поиски, но в ней росло чувство страха. Она представляла кузину заживо горящей в огне. В же­лудке у нее бурлило, легкие слабели, но она снова и снова возвращалась в дом и поднималась наверх.

Тернпенни полностью отдался спасению дома. Вместе с другими мужчинами он гасил огонь водой. Кейт увидела стену пламени на том месте, где нахо­дилась дверь в комнату Офелии. Тернпенни пронзи­ тельно закричал:

– Бесполезно, мисс. Мы не можем попасть в комнату леди Офелии.

Кейт закрыла лицо руками и закашлялась. «О Господи! Господи, нет! Пожалуйста, Боже, нет». Чувствуя, что от страха силы оставляют ее, Кейт покинула этот ад.

Кейт, пошатываясь и наступая на полы соб­ственного халата, вышла из дома, пересекла лужай­ку и прильнула к стене конюшни. Дрожа и всхли­пывая, она стояла съежившись, а потом опустилась на колени. Она чувствовала, как у нее внутри рождается душераздирающий вопль, когда она пред­ставляла, как сгорает Офелия. Она в отчаянии при­жала руки ко рту, чтобы заглушить вырвавшийся наружу крик. Крик заполнил все ее существо, он разрывал ей горло. Она судорожно глотала воздух в то время, как очередной всхлип поднимался изнут­ри. Она всхлипывала и всхлипывала и уже не помни­ла, сколько времени это продолжалось.

Через некоторое время ветер взметнул ее воло­сы, и мокрая прядь хлестнула ее по лицу. Она отбросила ее назад. Прижавшись щекой к стене, она била по кирпичам кулаком. Боль помогла ей прийти в себя, и Кейт перевела дыхание. Она не может оставаться здесь и хныкать. Офелия мертва, но ос­тались другие, и им нужна помощь.

Цепляясь за стену, она смогла подняться. Она сделала несколько глубоких вдохов, вытерла хала­том лицо и подняла одеяло. Руки ее по-прежнему тряслись, из глаз текли слезы, но она присоедини­лась к прислуге Мэйтленд Хауза и стала помогать наполнять ведра водой.

Она не знала, сколько времени она провела под дождем. Кейт понимала одно: ее руки онемели от холода точно так же, как от шока онемели ее чув­ства. Она качала воду, сосредоточив свое внимание на непрерывном движении ручки насоса, пока не услыхала стук копыт и не увидела въезжавший во двор фургон.

Гроза уже заканчивалась, когда во дворе ко­нюшни появились несколько всадников, а за ними въехал фургон, заполненный людьми. Мальчик ра­ботавший в конюшне, сменил ее у насоса. Кейт подняла промокшее одеяло и побежала встречать вновь прибывших. Мужчина, ехавший впереди, на­тянул поводья и наклонился к ней:

– Все целы? Где леди Офелия? Это был де Гранвиль.

Кейт вытерла с лица капли пота и дождя и при­жала одеяло к шее.

– Она сгорела… сгорела в огне. – Ее голос показался ей каким-то мертвым и далеким.

Де Гранвиль спрыгнул с коня. Он пробежал мимо, даже не посмотрев на нее, и скрылся внутри дома. Кейт сосредоточенно поднимала и опускала ноги, поднимала и опускала. Дождь почти прекра­тился и лишь слегка моросил, когда де Гранвиль снова появился на пороге. Его лицо почернело от копоти, и от дождя на щеках образовались разводы.

Маркиз обратился к человеку по имени Фальк. Кейт подошла к ступенькам в тот момент, когда маркиз и другой мужчина разговаривали с дворец­ким Мэйтленд Хауза Кросстуэйтом. Кейт стояла на ступеньках в каком-то оцепенении и наблюдала за попытками маркиза Ричфилда спасти Мэйтленд Хауз.

Наконец, она собралась с силами, вошла в дом и поднялась наверх. Благодаря быстрым действиям и сильному дождю огонь не распространился даль­ше комнаты Офелии, но перед тем как слуги и люди маркиза смогли его полностью потушить, пламя проникло в комнату Кейт.

Коридор превратился в обуглившуюся черную пещеру. Мимо нее прошли несколько мужчин, выно­ сивших обгоревшие доски. Она шла вперед. Пол становился все горячее, но она продолжала идти, устремив взгляд на ту дыру, где раньше была дверь в комнату Офелии.

Перед ней возникла белая шелковая стена. Она подняла взгляд и увидела маркиза де Гранвиля. Его лицо было испачкано потом и сажей, а рубашка, промокшая от пота и дождя, прилипла к груди. В свете свечи его зеленые глаза блестели. Кейт сделала шаг в сторону, намереваясь отыскать Офе­лию, но маркиз снова преградил ей путь.

– Это небезопасно. Но нам повезло. Огонь прорвался сквозь крышу, и дождь помог затушить пламя.

Она убрала его руку, мешающую ей пройти.

– Вы же там были.

Она сделала еще шаг, но он схватил ее за руку своими длинными пальцами.

– Твоя хозяйка мертва. Там не осталось ниче­го, что можно было бы видеть женщине.

Кейт отняла у него свою руку. Слезы покати­лись по ее щекам, и их нельзя было остановить.

– Я знаю, что она мертва. Она не вышла вмес­те с моей матерью, тетей Эмелайн и со мной. Я зна­ ла, что она сгорела еще тогда, когда мы только вышли из дома.

Не обращая никакого внимания на извинения маркиза, Кейт бросилась вниз по лестнице и выбе­ жала на крыльцо. Там стояли София и тетушка Эмелайн. Приблизившись к ним, она сквозь слезы увидела, что маркиз разговаривает с ее матерью. Она в смущении остановилась, но потом поняла, что перед ней стоит не де Гранвиль. Этот человек был старше маркиза. Она вытерла глаза и заметила его гордую, прямую осанку и серебряные пряди в копне черных волос.

За спиной она слышала стук сапог. Те же самые сильные пальцы схватили ее за руку. Она уже была готова запротестовать, когда пожилой мужчина за­говорил:

– Алексис, я предложил мадам Мэйтленда гос­теприимство ричфилдского замка.

Пальцы еще крепче сжали руку Кейт. Она под­няла глаза на маркиза и увидела прекрасно очерчен­ ные брови, сошедшиеся на переносице, массивный квадратный подбородок. Губы с опущенными вниз уголками произнесли слова:

– Черт бы тебя побрал, Фальк.

ГЛАВА 4

Алексис стоял неподвижно, сжимая руку незна­комой ему женщины. Ветер дул ему прямо в лицо, но не мог остудить пылающих щек. Он отпустил женщину, стараясь овладеть собой. Офелия была мертва, а он не чувствовал ничего, что напоминало бы горе. Война отняла у него способность чувство­вать, и ему было стыдно за это.

Сейчас он держал себя в руках лишь немногим лучше, чем в те ужасные дни, когда он вернулся из Крыма, а Фальк стоял у него за плечами и от­крыто приглашал эту семью горных козлов в его дом. Ему хотелось закричать всем им, что погибшая женщина была его любовницей и ему не хочется, чтобы ее семья со своим горем вторглась в его и без того угрюмое жилище. Фальк поспешил прий­ти ему на помощь.

– Мой кузен едва оправился от ран, получен­ных на войне. – Фальк склонился к тяжело дыша­щей тетушке Эмелайн и пожал ей руку. – Боюсь, он очень переутомился, и поэтому его манеры оставля­ют желать лучшего. С вашего позволения я просле­жу за вашим переездом.

Пока Фальк говорил, Алексис наблюдал за мо­лодой женщиной, которая стояла перед ним и кача­ла головой. Ему следовало бы извиниться, что он принял ее за прислугу, сказал он себе.

– Мисс, я не знаю, как вас зовут. Леди повернулась к нему, и Алексис увидел пару золотисто-карих глаз, которые смотрели на него.