Кони закусывали; закусывали и люди — твердой колбасой и сыром, более вонючим, чем Уолтеру доводилось есть, и более невкусным, чем ему приходилось нюхать. Запивалось все это парой глотков вина и огромным количеством родниковой воды. Боже, как же он ненавидит походные трапезы. Большинство опытных воинов соединяли дневную еду с полуденным привалом; стоило провести в пути несколько дней, и прежние привычки вернулись. Ты спишь и ешь, когда можешь — и сколько можешь, — потому что потом случай может и не представиться.
Джилла, одна из двух женщин в отряде, лежала навзничь под сплетенными ветками какого-то куста и храпела, как гном. Другой женщиной была Эйя; хоть и не став пока опытным воином, она уже научилась спать, когда можно. Она дремала, по-детски свернувшись под одеялом, и Уолтер нагнулся поправить его. А может, приподнять и нырнуть под него, чтобы вырвать из забытья дремы и — пусть на краткий миг — погрузить в
А пока что командование отряда и кое-кто из приезжих держали совет. Как обычно: командиры занимаются планированием, где и когда позволяет ситуация; новички — где и когда позволяет ситуация — обедают и отдыхают.
В совете участвовали: от старших — Ахира, Даэррин, Брен Адахан и Валеран; от молодежи — Джейсон и еще один пятнадцатилетка по имени Самалин. Уолтера удивило, что Даэррин прислушивается к мальчишкам; дай волю Уолтеру — он велел бы им заткнуться и слушать. Даэррин покачал крупной головой.
— Не по душе мне нападать на них днем. — Он потер узловатым пальцем уголок глаза. — Лучше попробовать в сумерки.
Ахира мотнул головой и сплюнул.
— Нас здесь только тринадцать из Истинного народа, — сказал он на гномьем. — Ты что ж, думаешь, мы одни одолеем работорговцев ?
Джейсон Куллинан нахмурился.
— Английский или эрендра, — пророкотал он на том же языке. — Твой акцент слишком силен.
— Уймись, Джейсон. — Валеран старательно изображал воспитателя.
Брен Адахан прикрыл улыбку ладонью. Человек заявляет гному, что тот плохо говорит на гномьем?.. С деланным терпением он покачал головой.
Даэррин кивнул:
— Джейсон прав.
Уолтер чуть не взорвался. Начать с того, что Ахира в отряде со дня основания; если он счел, что что-то должно быть сказано по-гномьи, так тому и быть. Никакой неоперившийся юнец не имеет права поправлять его.
С другой стороны, для Даэррина Джейсон — не просто юнец, не просто ученик воина и инженера; он — сын Карла Куллинана, а для Даэррина это значит много, возможно — даже
Даэррин снова нахмурился.
— Мне не по душе, что мы не можем напасть на них так, как всегда. Можно бы дождаться их на поляне, но тогда возникает проблема с передовыми всадниками.
— Забудь. — Ахира покачал головой. — Все могло бы оказаться и куда хуже. Они ведь могли выслать разведку и на день вперед.
Словотский кивнул:
— У меня предложение — по-моему, блестящее. Вы позволите?..
Подняв ветку, он провел по земле ломаную линию.
— Вот главный тракт. Они сейчас вот здесь. Наша тропа разветвляется, и если мы свернем вот сюда… и поскачем достаточно быстро, мы перехватим их во-от тут, в дне езды от Венеста. Эта боковая тропка ведет к маленькому хутору; мы сможем укрыть на ней наши главные силы.
Он подобрал три камня и вдавил их в землю.
— Вот их передовой отряд. Они проезжают мимо тропы и вот… тут нарываются на наших лучников — их должно быть человека три-четыре, не больше. Примерно четверть передового отряда — нашего. Нескольких они подстрелят, а остальных — остановят.
В то же время большая часть этого отряда — бойцов десять — ударяет на них с флангов и заставляет спешиться.
Даэррин улыбнулся.
— И тогда наши главные силы бьют по ним с тыла.
Валеран тоже улыбнулся.
— Но у них остаются резервы.
Ахира обернулся к седому воину.
— И что в этом смешного?
— Просто я знаю Уолтера Словотского. — Он повернулся к разведчику. — Ты ведь наверняка оставил про запас какую-нибудь хитрость.
— А то. Когда основной караван проедет по дороге и наши главные силы кинутся за ним, я и еще пара-тройка ребят растянем веревку поперек тропы, примерно на высоте головы. Потом спрячемся у обочины и подождем развлечения.
Брен Адахан согласно — хоть и неохотно — кивнул.
— Когда зазвучат выстрелы, работорговцы помчатся галопом; кое-кто наверняка свернет себе при падении шею. — Ему явно не нравилось, как Словотский смотрел на Эйю, но это не помешало ему оценить план по достоинству.
— Умница, — кивнул Словотский. — Нескольких мы снимем — возможно, и гранатами, — а остальных задержим. Когда разделаешься с их основными силами, Даэррин, разделишь свой отряд на три: один — охранять рабов и добивать, кто еще останется живым из врагов, второй — догнать и перебить тех, кто сумеет удрать, а третий — самый главный — вытащить из огня мою драгоценную задницу. Вместе с тушкой. Если, разумеется, ее надо будет вытаскивать.
Даэррин обвел взглядом совет.
— Звучит неплохо. Кроме разве что гранат — вы покалечите лошадей, а за них в Венесте можно взять неплохие деньги. — Он замер на миг, взгляд опустел, лицо утратило выражение. — Больше поправок у меня нет. Как у других?
Внесенные другими поправки касались в основном количества бойцов в каждой команде; Даэррин одобрил лишь малую их часть. И наконец поднявшись, хлопнул в ладоши.
— Подъем! Едем.
Найти в темноте полянку не удалось, так что Даэррин отдал приказ стать лагерем прямо на тропе, потом разбил на пары часовых — по одному воину-гному и гонцу-человеку — и выставил дозоры на милю вокруг главного лагеря. Гномы разглядят приближающегося врага; люди быстро доставят весть о нем.
В прохладе ночи над головой высились одетые листвой гиганты; легкий ветерок трепал их кроны, и в ответ они бормотали то ли невнятные угрозы, то ли неясные мольбы.
Держа доспехи и оружие в одной руке, фонарь — в другой, Уолтер Словотский прошел пару сотен ярдов по тропе и нырнул в заросли. Спать в окружении сотни вояк не по нему; к тому же он предпочитал слышать ночные лесные шорохи. Так любой непонятный звук — или неожиданная тишина — скорей разбудят его.
Он повесил фонарь на обломок нижней ветки почти уже высохшего дуба и, расчистив место на покрытой мхом земле, бросил на нее сперва кусок просмоленной парусины, а потом — два из трех своих одеял.
