мгновенно обвис у него в руках.
Куском пеньковой веревки Джейсон как мог крепко связал Викату бедра и лодыжки, потом стянул за спиной руки. Дория в это время прилаживала на горло рабовладельцу петлю — соединить с руками.
— Он так задохнется, — прошептал Джейсон.
— И что? — спокойно парировала Дория. — Когда Армин выйдет из своей хижины, он пройдет мимо этой двери. Будем надеяться, это случится скоро, прежде, чем этого щенка хватятся.
— Но… — Но что? Но Викат, как и Хервиан, хорошо относился к Джейсону? А какое это имело значение? И какое это
Джейсон взглянул на скрюченное тело у своих ног — с этим парнем они вместе ходили в дозор, вместе ели, пили, даже перешучивались. Викат вроде как был его приятелем. Джейсон не мог убить его, как свинью.
— Ты не задумаешься — убить ли рабовладельца, после того как тебя изнасилует один из них. — Голос Дории, хоть и едва слышный, прозвучал четко и ясно. — Точнее, когда тебя по очереди изнасилует дюжина.
Джейсон обернулся.
Обличье старухи исчезло. Рядом с ним в белых одеждах стояла подлинная Дория. В ее прямизне было нечто царственное; так держатся те, кто гордо несет свое бремя — непосильное даже по собственным меркам.
— Дория…
— Иди сюда. — Встав на колени у кучи тряпья в углу хатки, она вытащила Джейсоновы ружье, пистолет и кожаную сумку с рожком пороха и прочими принадлежностями для стрельбы. — Заряжай — быстрей. У тебя ни секунды на промедление, но и осторожничать, как с рабовладельим ружьем, не надо.
За кухонным костром, наискось от кладовой, Фелиус, один из великанов-телохранителей Армина, стоял на страже перед большой хижиной. Ружье он держал наготове, по лицу от костра бежали неверные тени.
Насыпая в ствол точно отмеренный порох и трамбуя его, Джейсон потрясенно думал, что всего несколько минут прошло с объявления тревоги. Армин, возможно, размышляет сейчас, кого и скольких послать за охотничьим трофеем.
Или думает, не очередная ли это ловушка Карла Куллинана.
Если нет — все ложится на плечи Джейсона. А эти плечи уже доказали, как они слабы.
Джейсон насыпал порох на полку, защелкнул ружье и принялся за пистолеты. Действовал он на ощупь: взгляд его был прикован к проему двери.
Из хижины с рогом в руках вышел второй телохранитель. Он бросил в ночь звонкий вопрос — и ответ не заставил себя ждать: три чистые, звонкие ноты.
Воин вскинул над головой кулак и, потрясая им, восторженно выкрикнул:
— Наш! Он наш!..
Из хижины вышел Армин и вступил в круг света.
Прежде Джейсон дивился, как несерьезно выглядит Армин: маленький калека, кутающийся в рабовладельческую мантию.
Теперь он, казалось, прибавил и в силе, и в росте; выпрямившись в свете костра, он повернулся к отряду лицом.
Озаренное пламенем, лицо его казалось ликом демона; единственный глаз пылал внутренним огнем.
— Братья, друзья и соратники! — выкрикнул Армин, и голос его, неожиданно громкий и властный, разнесся над лагерем. — Мы победили! То был рог Чазета, и звучал он слишком радостно, чисто, слишком спокойно, чтобы я поверил, что Чазет трубил из-под палки. Мы вышлем…
— Ну же! — прошипела Дория. — Стреляй в него!
Заряжен был только один пистолет. Джейсон положил его наземь, взял ружье, пробежался ладонью по гладкому ложу. Потом быстро проверил заряд, поднял ружье к плечу, положил палец на спусковой крючок и прицелился в Армина.
Калека-работорговец, казалось, облекся силой; Джейсон стоял в темноте, и мрак сползался вокруг него, пока в мире не осталось ничего, кроме Армина.
Почти повиснув на руках телохранителей, Армин повернулся к Джейсону изуродованной правой щекой.
— Стреляй, Джейсон! — прошептала Дория.
Все звуки исчезли. Не было вообще ничего — кроме этого лица. Стрелять нужно в голову. И убить Армина Джейсон должен первым же выстрелом — чтобы он сдох прежде, чем кто-нибудь успеет притащить ему целительные бальзамы.
Армин уже мертвец. Приговор утвержден, подписан и заверен печатью. Все, что должен сделать Джейсон, — спустить курок.
Но палец не шевелился. Все было так же, как в лесу под Венестом: время застыло.
Вот только застыло оно на сей раз исключительно вокруг Джейсона. Остальной мир продолжал двигаться — и красть у него его шанс. Пока он стоял недвижим, Армин закончил ораторствовать и двинулся прочь.
Его палец не шевелился. Сейчас от того, убьет ли он Армина, зависела жизнь его отца — но что-то напрочь лишило Джейсона воли.
Джейсон сглотнул — с трудом.
У дверей завозились, и вошел Хервиан.
— В чем… — Тут он заметил в углу скорченное тело Виката и на мгновение умолк; а потом потянулся к мечу и — одновременно — заорал: — Предательство! Убийцы в лагере!
Не на сей раз.
Джейсон Куллинан, скрипнув зубами, сжал челюсти — и время покорилось его воле. Так, словно у него была для выстрела вечность, Джейсон не торопясь прицелился и осторожно, медленно, почти нежно нажал на курок.
Громыхнул гром, посыпались искры. Джейсон не столько услышал, сколько ощутил удар. Поплыл едкий дым.
Голова Армина взорвалась. Мозги забрызгали грудь телохранителей — белые комки среди алой жижи.
Очень медленно — как ему казалось — Джейсон Куллинан бросил ружье и попытался увернуться от выпада Хервиана.
Когда рог пропел во второй раз, Уолтер и Ахира стояли над трупами часовых и размышляли, что делать дальше. Уолтер не мог разглядеть лагерь, а подбираться ближе не только не входило в план, но было форменным самоубийством.
