Смысл имело только одно: начать атаку, потом мчаться на берег и смотреть, не будет ли от них какой пользы там.
Словотский выложил бомбы перед собой. Зарево, обозначающее лагерь, было слишком далеко — ему не добросить.
— У меня с метанием плохо.
Ахира улыбнулся — во мраке блеснули зубы.
— Ты зажигай, я доброшу.
Словотский чиркнул по кончику одного из фитилей и, когда тот затлел, осторожно вложил цилиндрик в ладонь гнома. Ахира швырнул; тлеющий светлячок прочертил тьму. Ночь взорвалась огнем и воплями.
— Следующую.
Джейсон перекатился на бок, острие Хервианова меча задело его плечо.
Плечо горело, но правая рука юноши, казалось, обрела собственный разум. Она схватила с земли пистолет, подняла его, большой палец оттянул боёк, указательный обхватил спусковой крючок, нажал — и тут мир вокруг хижины взорвался оглушительным грохотом и рыжим огнем.
Джейсон так никогда и не узнал, попал или нет; по всему должен был промазать, но выстрел в упор, должно быть, угодил Хервиану в глаза: работорговец вскрикнул, выронил меч и прижал ладони к лицу.
Юноша бросил пистолет, подобрал Хервианов клинок, неловко приставил его к груди работороговца и вогнал по самую рукоять — и только потом толчком отправил умирающего в сторонку.
С улицы донесся еще один взрыв, на сей раз превратив кухонный костер в фонтан огненных брызг и осколков камня; кое-какие из них пронзили тонкие стены хижины.
Камень звякнул об одежды Дории, сбив ее с ног; Джейсона в бок точно лягнула лошадь. С жутковатым хрустом сломались два ребра. Он попытался встать на ноги — но обломки костей у него в груди двигались по их собственному разумению, к тому же в противоход с дергающей болью в оцарапанной левой руке.
Взяв его здоровую руку, Дория помогла ему встать и вывела из хижины.
Еще один взрыв всколыхнул лагерь. Кое-кто пытался укрыться от бомб, другие слепо палили в темноту, надеясь подстрелить тех, кто напал на них.
— Нам надо идти на берег, — сказала Дория. — Сейчас же.
Опираясь на Дорию, Джейсон Куллинан захромал в ночь.
Когда вдали прогремел первый взрыв, Карл Куллинан сорвался с места. Как футболист, подающий пас, он ногой подбросил бомбу в воздух, поймал ее, откатился, в перекате чиркнув фитилем о ремень — и швырнул ее, тут же поняв, что выброс адреналина подвел его: вышел перелет.
Он вскочил на ноги и выхватил нож.
Первый арбалетный болт вонзился ему в правое плечо; нож выпал из онемевших пальцев. Второй вошел в правое бедро — нога его подогнулась, он рухнул на песок.
Карл Куллинан попытался вздохнуть — и не смог. Он не смог даже шевельнуть ногой.
Работорговцы рванулись в укрытие — и тут позади них взорвалась бомба. Взорвалась слишком далеко, озарив ночь вспышкой, а их всего только сбив с ног.
Уголком глаза Карл видел, что упал и Ганнес — должно быть, оглушен.
Небо позади Карла озарилось: взорвались мины, которые Эйя и Брен пристроили на работорговом судне.
Не обращая внимания на боль от засевших в плече и бедре болтов, Карл подполз к ближнему из врагов, навалился на него и сжал рукой вражье горло.
Здоровой рукой. Левой, на которой были только большой указательный пальцы. Правой стороной своего тела Карл действовать не мог. Он сжимал — крепко, еще крепче, заставив мир сузиться до размеров его увечной ладони и вражьего горла.
Хрящ и плоть подались под его пальцами; с жутким клокочущим всхлипом работорговец умер.
За прибрежным островком громыхнула еще пара взрывов.
Второй воин поднялся, в руке его ярко взблеснул кинжал — но раздался выстрел, и человек повалился назад. Лицо его превратилось в кровавую маску.
Карл повернул голову. Ганнес поддерживал Тэннети, которая сжимала в одной руке бутыль с бальзамом, в другой — дымящийся пистолет. Она бросила оружие и со стоном сжала обеими руками торчащую из ее бока стрелу.
Вскрикнув, она дернула болт. Бутыль выпала из ее пальцев и часть драгоценной жидкости пролилась на песок, прежде чем она сумела снова ухватить ее.
Она сделала еще глоток бальзама — и дернула снова. На сей раз болт вышел, деревянное древко потемнело от крови.
Тэннети подобралась к Карлу и просунула горлышко бутыли между его губ. Второй рукой она в это время взялась за оперение болта в его плече.
Горячая белая вспышка опалила его, когда она выдернула болт из его тела; потом еще три вспышки — когда Тэннети выдергивала стрелу из его бедра.
Тошнотворно-сладкий бальзам унял боль, вернул силу ослабевшим членам, дал возможность дышать и разогнал клубящуюся на границах зрения тьму.
Тэннети слабо улыбнулась. Ганнеса рвало на песок.
— Не поздравляйте себя, — выдохнул Карл, борясь с самим собой за каждый вдох. Он ощупал раны в плече и бедре. Неважные дела. Обе раны закрылись, но и только. У них просто не хватило бальзама, чтобы довершить процесс исцеления.
Его раны закрылись, но он чувствовал смертельную усталость, едва мог шевелиться.
Дыра в боку Тэннети была, может, и лучше — но ненамного.
— Перезаряди, — выдохнул он. — Перезаряди. — Эйя и Брен будут на берегу с минуты на минуту — и им может понадобиться прикрытие.
— Плохо дело, Джимми. — Словотский качал головой. — Очень плохо. Они пришли в себя — и рванули не туда.
— Не туда?.. — Ахира похлопывал топор. — Другой тропой, что ли?
Словотский кивнул. Все шло к чертям. Карл готовил засаду на той тропе, что вела к морю самым прямым путем, а Армин — или кто там ими командовал — повел работорговцев на берег другой тропой.
А значит — они выйдут на пляж западней места, где их ожидают.
Что само по себе не так уж и плохо. Карл и его спутники окажутся между работорговцами и Ганнесовым кораблем. Однако план был — взорвать работорговцев, когда они скопом ломанутся по тропе. Если сотня работорговцев пойдет в атаку на берегу — Карлу их не остановить: не хватит ни взрывчатки, ни людей. Враг рассредоточится и устроит дуэль на ружьях. Дуэль, которую наверняка выиграет.
Ахира согласно склонил голову.
— Давай-ка возвращаться на берег.
Когда они уже шли по тропе, Словотский заметил: в прогале между деревьями будто мелькнуло что-то белое.
Поддерживаемый женщиной в белых одеждах, впереди ковылял работорговец.
Уолтер потянулся к ножу — и уронил руку. Это был не работорговец.
