коммерческую частоту или выползти из джунглей к посадочной площадке и нанять за разумные деньги — однозначно нет, никто не станет так вызывающе демонстрировать нелояльность Лутару. Разве что захватить силой или за состояние, которое позволит свалить отсюда навсегда куда-нибудь далеко и жить там безбедно. Кстати, рации-то нет, да и охраняются здесь все авиасредства. Маловато нас для такого дела, — ответила та, исподлобья глядя на Доплера, — как-никак тот ее хотя и вынужденно, но от души подрядил сверхурочно.
Доплер нахмурился. Затем задал Шелли другой вопрос:
— А что скажешь, если я найму тебя провести нас по тихому через границу с Моравией? — это была провинция, сопредельная по отношению и к Портлэнду, и к Либертии. Административная граница патрулировалась, но пересечь ее при соответствующих навыках было не слишком сложно. Шелли удивленно вскинула брови от такой наглости, но, помедлив, вполне спокойно ответила:
— Добрый крюк, однако — не меньше недели рысью топать. А ты что, сегодня с обеда — Мистер Наличность?
— В некотором роде. У меня есть несколько неограненых алмазов. Пако, покойничек, отсыпал из своего сейфа, чтобы я не дал тебе до него добраться, пока не состоится обмен.
— Несколько, значит... Ну надо же, хоть после смерти от этого гада кому-то польза будет. Ну... Это обсуждаемо, — ответила Шелли. — Живая денежка на кармане не помешает для мотивации.
— До чего же приятно иметь дело с конкретно мыслящим специалистом, — довольно ощерился Доплер. — Вот и давай отойдем обсудим, чего как и сколько, — он взял Шелли под локоток, другой рукой доставая карту. — Нам бы вот на этот уголочек выйти...
Обернулся и сказал, обращаясь к офицерам:
— Перекомплектуйте отделения, да готовтьтесь трогаться.
Прокатился гром, небо потемнело от темно-фиолетовых туч окончательно. Джунгли притихли. Народ суетился, перепаковывал снаряжение, проверял оружие, снаряжал магазины. Из тяжелого вооружения остались два РПО у Риверы и Зуба, причем у обоих по одному выстрелу, да еще несколько разовых РПГ. Народу теперь было двадцать пять человек — штатный взвод. Всеми отделениями командовали офицеры, Штырь возглавлял отделение Сплина. К ним еще добавили четверых или наоборот, их к ним. В порядке объединения героических остатков двух отделений в славные ряды влились Чибис, Раймо, Барни и Джейсон. Сплин знал пополнение поверхностно, близко не контачили ни в учебке, ни здесь.
Чибиса подранило при взлете: одна пуля по касательной задела шею, оставив неглубокую борозду, а вторая прошила фюзеляж, ранец (броника не было — оставил на дороге в вездеходе) и, потеряв энергию, застряла под кожей под лопаткой. Шею ему помогли обработать еще в вертолете, а спину несподручно было. Хоу, вытаскивая несколько подплющенный со стороны наконечника кусок металла пассатижами, степенно заметил:
— Чуть правее — и позвоночник, отлетался бы на хрен. Повезло тебе, пернатый, — и подколол:
— Жгут на шею тебе потуже не наложить?
Чибис был вредноватым задиристым типом, к тому же не обладал способностью вовремя закончить разговор и имел заметную склонность к мозгоебству. Резко и с коротким выгибанием шеи он уставился на Хоу своими широкими глазницами, отчасти за этот комплекс совиных ужимок он и получил свое погоняло. Чибис начал было выступать, но ассистировавший Малой плеснул на рану из фляжки с коньяком, позаимствованным из бара поместья, для пущей дезинфекции. Чибис на полуслове издал cдавленный звук типа «ы-ы-ы», а Малой быстро огляделся, глотнул сам, довольно крякнул и наставительно произнес:
— Чтоб ты знал, зануда в нашем отделении — Длинный и он вполне справляется.
Сплин был занят тем, что оттянув пояс штанов, копался у себя в промежности, так как обнаружил, что нацеплял в болоте что-то типа пиявок на самые интересные и труднодоступные места. Он хотел было в качестве ответного комплимента назвать Малого «рахит жизнерадостный», но не счел нужным отвлекаться от насущного дела и только хмыкнул. Подошел с офицерского совета Штырь:
— Надо трогаться, мы в низине, чтоб не затопило ливнем заберемся повыше, траверсом пойдем, — он глянул на Сплина, — Ты как, гранатометчик, идти сможешь? Впрочем, куда ты денешься. Пиявок своих прижги щепкой какой— нибудь — сами отпадут. Радуйтесь, при вас только личное оружие и снаряжение, не то что по дороге сюда. Для бешеной собаки сто верст — не круг, верно, Малой? И не вздумай дальше коньяк жрать — если не задохнешься на марше сам, то я задушу.
Броники и сферы разрешили не брать — предстоял долгий скрытный марш. Больше половины солдат так и сделали. Сплин, исходя из принципа, «запас жопу не ебет» ничего не бросил, сферу опять затолкал в ранец и набил патронными пачками. Броник дважды спас ему жизнь при штурме и Сплин решил, что не стоит идти наперекор карме.
— В колонну по одному стройсь! — некоторое время спустя скомандовал Доплер.
Через полчаса вылезли из низины на склон, закапал дождь. Потом вдруг в несколько секунд свинцово-фиолетово небеса разверзлись и вода, немного рассеиваимая кронами деревьев, хлынула на землю не по отдельным каплям, а подобно водопаду, сплошным потоком, ощутимо давящим к земле. Сплин представить не мог, что дождь может быть таким сильным. Взвод двигался в целом параллельно границе с Портлэндом в сторону Моравии, но периодические смены направления с целью запутать возможных преследователей полностью дезориентировали Сплина, и не его одного. Через пару часов ему и вовсе стало все по барабану — в череде подъемов на очередную складку местности и спусков перед подъемом на следующую, регулярно спотыкаясь и поскальзываясь на раскисшей почве, он тупо ковылял в строю, превозмогая начинающую ворочаться режущую боль в колене и ребрах, а также тотальную усталость. Гром раскалывал небо почти непрерывно, сполохи молний расцвечивали тучи причудливыми дугами, заливая все вокруг ярким синеватым светом, словно отсветы от гигантской фотовспышки. Шквалистый ветер с воем и стонущим скрипом раскачивал деревья. Временами слышался треск падающих ветвей и сломанных стволов.
Все это было бы в какой-то мере красиво, если бы не было так мокро и противно. Сплин малость оглох от грома, так как они были на существенном возвышении, ближе к уровню облачности. Какое-то время спустя, дождь поутратил интенсивность, грозовой фронт, рокоча, сместился в сторону, периодически мигая розоватым заревом молний на низко висящих тучах. Объявили короткий привал. Сплин стащил ранец и уселся на него, привалившись спиной к дереву. Острое чувство облегчения от прекращения изнуряющих усилий быстро сменилось ощущением знобящего холода. Он глотнул спирта. Горящий напалм ожег горло, перехватил дыхание, прокатился по пищеводу, рванулся обратно, но в конце концов разлился теплом по пустому желудку. Это немного согрело, притупив мерзкое ощущение от пребывания в насквозь промокшей и склизской камуфляжке, но колотун не прекращался, как при гриппе. Когда велели строиться, Сплин почти обрадовался. А зря.
К вечеру он основательно дошел до ручки. Ломило все тело, особенно ноги и плечи. В горле было сухо, как с похмелья, в голове — гул, в глазах — пелена, кровь ломилась в башку так, что пульс отчетливо ощущался внутри шеи и отдавался звоном в ушах. В травмированном колене обосновался еж с ржавыми шипами длиной в метр — по ровной поверхности еще ничего, но стоило дать повышенную нагрузку при подъеме или спуске, как сгибание-разгибание коленного сустава причиняло ноющую боль. Треснутые ребра тупо резало. Осколочное на ляжке немного подтекало, но болело терпимо, так как гель, которым был залит раневой канал, имел анестезирующие свойства. Несколько раз двигались по ручьям, чтобы скрыть следы. Мокрая обувь натерла ступни сверху на суставах пальцев и местами на подошве, так, что каждый шаг тем или иным образом задевал по крайней мере одну мозоль. Сплин считал, что шкура на ступнях за время долгой беготни достаточно задубела, и уж мозоли-то ему точно не грозят. Но он ошибся, кажется, один из законов Мэрфи гласит, что все, что может испортиться, портится, что не может — портится тоже. Тупой болевой фон постоянно висел в голове, регулярно нарушаясь более яркими вспышками. И это только первый день. А еще неделя. Это, если все пойдет гладко. Где, интересно, Доплер собирается раздобыть воздушное судно? В Моравии их тоже никто не ждет. К тамошним официальным властям обращаться опасно — того гляди продадут Лутару. А ну-ка в жопу все, думать не было сил, Сержанту виднее. Он вспомнил
