— Нет, оглушили и забрали кассу. Но другие, из банды, что шла в хвосте колонны, кинули в окно самодельную зажигалку и дед задохнулся в дыму, так как был без сознания. А я был на учебе в другом конце города, вернулся и застал пожарных, да труповозку.
— Сочувствую, однако, — сказал Сплин.
— Пустое, — махнул рукой Хоу. — Я неплохо разобрался с их районным главарем и даже малость подзаработал на этом.
— Как это?
— Подстерег, когда тот возвращался из кабака домой, удавил куском провода, закинул в багажник его же тачки. Он, правда, обделался изо всех дыр, пока дрыгался. Тело продал на органы нелегальным трансплантаторам, а тачку на разбор к дельцам от автомобильной мафии.
— Да в тебе зря пропадает коммерческая жилка! Не думал в брокеры после армии податься? — поинтересовался Боцман.
— Меня кто-то сдал этим бритоголовым, а может и видеокамера какая записала. Короче, они меня тоже подкараулили и чуть не убили, кое как съебался, — усмехнулся одной половиной лица Хоу, показывая на скулу, где выделялся горизонтальный шрам.
— И в итоге ты оказался здесь, — закончил за него Боцман, поднимаясь и надевая маскировочную сетку. — Что ж, добро пожаловать в Клуб.
Поступила команда трогаться. Предстояло интересно и чрезвычайно увлекательно доковылять до вечера. Долго ли, коротко ли, а вечер таки наступил. Обычный полумрак джунглей стремительно сменился на почти непроглядную невооруженным взглядом плотную темноту.
— Хорошо намотали сегодня для такой поверхности — без малого тридцать километров, если по прямой, — глянув на люминесцентное покрытие карты сказал Раймо, парень из пополнения.
— Ты что, еще и понимаешь, где мы? — удивился Сплин.
— Конечно. Ну, правда, приблизительно. Я спрашивал Шелли, она мне показала, откуда мы утром вышли, — удивился навигационному невежеству товарища по оружию тот, сворачивая карту так, чтобы текущий квадрат был снаружи.
— Я горжусь, что вхожу в отделение, где служат такие монстры, — он заметил легкое недоумение собеседника и добавил. — Ну, в хорошем смысле слова.
— Да я старателем был... Некоторое время... Не совсем официально. Там и освоил ориентирование, — пряча карту в карман жилета объяснил он.
Сплин не стал уточнять, что и где он искал, будучи старателем, почему «некоторое время» и что стало по прошествии этого времени. Раймо, в свою очередь, не стал вдаваться в подробности. Он был не дурак, но с чувством юмора у него было неважно, как-то все буквально воспринимал. Можно было над ним стебаться, а он даже не обижался, так как не понимал иронии, так что было даже не интересно. Его сначала прозвали «Горячий финский парень», но это было слишком длинно и в конечном счете погоняло стало лаконичнее — «Финский». На что он тоже не обиделся и принял как должное, так как действительно имел скандинавские корни. Этим он всех просто добил и подкалывать его почти перестали.
На этот раз расположились осмотрительнее: перед остановкой сделали петлю, так, чтобы караульный, расположенный на несколько десятков метров поодаль расположения, мог видеть след группы. Одновременный караул был усилен до четырех человек: один внутри периметра МОНок с радиодетонатором, трое треугольником по краям основной группы, естественно за радиусом поражения осколками. Они дожны были через каждые четверть часа по очереди докладываться центральному. Отряд расположился мелкими группами по двое-трое. Каждая группка толстой ниткой, используемой при постановке растяжек, была связана с соседней, чтобы, если кто что заметит, молча без шорохов и суеты разбудить соседей, дернув крайнего за запястье или лодыжку. Последовал ряд предложений, кому за что следует привязать, чтобы лучше сработало.
Оружие было заряжено патронами для бесшумной стрельбы, имеющими другой сорт метательного вещества, обеспечивающий дозвуковую скорость пули. Дальность при этом также терялась, но в густой зеленке она по-любому не превышала ста метров. В случаях, если не угрожала немедленная опасность, открывать огонь первыми могли только офицеры, часовым было велено в случае чего доложиться центральному, он разбудит ближайшего офицера, а тот решит что делать. Прием пищи, всю возню с перевязками, снаряжением, сокрытием мусора и прочих следов жизнедеятельности, следовало завершить до отбоя, а на рассвете сразу после подъема двинуть в путь «отсюда и до обеда».
Сплину припаяли стоять предрассветную вахту в вершину треугольника: следить за остывающим следом. Ему удалось приемлемо выспаться, так как момент, когда его разбудил на смену центральный караульщик, удачно совпал с цикличностью сна, и он уже успел глубоко заснуть и вынырнуть к более поверхностной фазе. Сплин попросил, и центровой щедро полил его репеллентом, малочувствительным для атрофированного человеческого обоняния, но делающим его непривликательным для зверья с развитым нюхом и насекомых. Сменив предшественника и устроившись на его месте, он замотался в плащ-палатку, застегнул доверху воротник, надел капюшон, выставив наружу только глаза, чтобы выдох уходил под одежду и согревал. Потом оглядел свой сектор наблюдения через очки в инфракрасном диапазоне, затем в режиме ночного видения. Ничего существенного — ИК-режим выявил несколько некрупных объектов: птицы на ветвях, грызуны и змеи на земле.
Звуки джунглей стали со временем понятнее. Ужасные на слух вопли, которые доставали его в первую ночь марша, принадлежали, как оказалось, большой, но глупой и безобидной птице. Он не знал, понятное дело, всего окружающего зверья, но примерно различал звуки по степени реальной опасности. Хищники тоже никуда не делись, но фокус был в том, чтобы не оставаться надолго на их территории, не раздражать их, тогда они не проявляли к прохожим персональной агрессивности, предпочитая знакомую и предсказуемую добычу. В основном, конечно.
Сплин стал думать о вещах, которые ему не подчинялись, но были небезинтересны, просто чтобы себя занять. Его, например, удивляло, зачем офицеры с ними таскаются: что они, что Шелли могли бы по- тихому свинтить и, используя богатый жизненный опыт, добраться без обременительной толпы чайников куда угодно, где есть космопорт — хоть в Моравию, хоть в Портлэнд. Что им мешало так поступить? Деньги? Вряд ли в их случае оплата офицеров зависит от количества выживших рядовых. Профессиональная этика? Может быть. Одно дело провалить задание по не зависящим от исполнителя причинам и сделать что можно, а другое — сбежать и всех кинуть. Наемники — каста отверженных, а когда у человека ничего нет, то все, что у него остается — это репутация. Не все, конечно, придерживаются таких принципов.
Однако Сплин решил не гневить беса и выбросил подобную крамолу из головы. И вообще, напрягать мозг по поводу внешних обстоятельств вредно для нервов — много беспокойства, а толку нет. Он подумал о положительных сторонах службы. При грамотном отношении беспокоиться и думать правильному солдату вообще не о чем. За рядового командир думает. А за него другой командир постарше званием. Правда и тут тоже могут быть накладки, если кто-то в цепочке окажется дураком или сволочью. Да, жизнь — сложная штука, распроязви ее мать... Доложился центровому, что все пучком и на время впал в полусонное оцепенение, стеклянно глядя перед собой.
Через какое-то врямя снова принялся вслушиваться и оглядывать свой сектор, не забывая задирать башку для осмотра высоких ветвей, так как хорошо запомнил ночную атаку прыгуна. Предутренний туман не был таким густым, как вчера после дождя, но дымка все равно делала очертания неясными и таинственными. Долго пялиться в одно место было нельзя, а то непременно начнет казаться, что среди листвы есть что-то зловещее. Лучше полагаться на слух и перефирийное зрение, медленно и непристально переводя взгляд и глядя не на, а сквозь деревья. При этом не следует искать что-то конкретное, иначе услужливое воображение тут же состряпает, что нужно из мешанины неясных контуров. «Да кто, на хрен, будет шароебиться в этой дремучей чащобе по такой тьме египетской?» — провернув голову до отказа вправо и включая зубами селектор очков на обычный режим в целях экономии элементов питания, подумал он. Возвращая голову в нормальное состояние, позволяющее смотреть прямо перед собой, он вдруг обратил внимание на какой-то контур на тропе среди туманных клочьев, которого вроде бы не было раньше. Он снова включил ИК, ночник — ничего. Может объектив очков грязный? Да нет, однако, иначе бы этот неясный силуэт ездил вместе с поворотом головы, а он неподвижен.
Тут призрак пошевелился, выставив у верхней трети горизонтальую продолговатую выпуклость. Ствол оружия. В маскировочном кожухе. Сплин холодеющим хребтом осознал то, что пока отказывался
