понимать и принимать разум. За ними идут. Человек был с ног до головы закутан в маскировочный комплект, который делал его невидимым в ИК-режиме и сливался с цветом фона по яркости в режиме ПНВ. Ходячий куст стоял и бесконечно медленно с нечеловеческой выдержкой оглядывался. Затем он бесшумно двинулся вперед по недавнему следу их отряда. Плавно, как бы по частям, так что движение всего размытого элементами маскировочного балахона силуэта было суммой малоинтенсивных шевелений, которые вполне могли бы быть приняты за естественное покачивание растений. Сплин лихорадочно пытался заставить свои полусонные мозги соображать. Следопыт его не заметил, а должен был, ведь наверняка у него есть ИК. Похоже, плащ-палатка и густой окружающий подлесок поглотили его тепловой контур, а пятно видимой части лица можно было принять за мелкую безобидную зверушку. Свою роль также сыграл туман. Надо было радировать своим, но Сплин боялся заговорить, так как в предутренней тишине его могли услышать гости. Он с предельной осторожностью сместился за ствол дерева, чтобы вообще никак не быть заметным и не отсвечивать ни в каком диапазоне. Затем он выставил гибкий стебель видоискателя, которым его снабдил на время караула Доплер и стал наблюдать передаваемую картинку с помощью очков.
За следопытом показалось еще двое вооруженных типов с интервалом примерно в четыре-пять метров. Больше никого не было. Это мог быть отдельный поисковый отряд, целью которого было найти их и вызвать подмогу. Это также мог быть дозор более крупного отряда. Возможно, что это какие-нибудь контрабандисты, хотя особого груза они с собой не несли, так что вряд ли. Сплин сидел не шелохнувшись, мысленно внушая троице, что здесь никого нет и быть не может. Он чувствовал кислый проквашенный запах своего давно не мытого тела, который, казалось, можно учуять и за километр. Он дышал ртом, чтобы не сопеть, и выдыхал под горловину плащ-палатки, чтобы не было пара, но ничего не мог поделать с оглушительным стуком сердца.
Сплин обдумал мысль о том, чтобы положить этих леших одной густой очередью, магазина должно хватить, преследователи были под углом и относительное расстояние между ними с точки обзора Сплина было меньше, чем абсолютная дистанция. Может, дальнобойную рацию добыть удастся. Но у этого варианта была масса недостатков в плане неясных последствий, даже если и получится. Например, ищейки не выйдут в нужное время на связь и по тому, в каком квадрате был последний сеанс, и куда они собирались идти дальше, сделают вполне определенные выводы. Он дождался, пока гости чуть удалятся и, опустив голову к коленям, чтобы голос приглушила плащ палатка вызвал центрового, от души надеясь, чтобы тот не дрых.
— Зуб, это Длинный — тревога, бля!
— Конкретнее, — сразу же деловито отозвался тот.
— Мимо меня по нашему следу только что прошли трое вооруженных людей. Больше пока не видно. Двигаются грамотно.
— Жди указаний, — коротко ответил Зуб.
Подавляя желание тут же ломануться в расположение отряда он долгих два десятка секунд ожидал, слушая как, казалось, на всю округу бухает сердце.
— По-тихому вали обратно. Не торопись и смотри куда наступаешь. Мы сматываемся и уходим в отрыв, пока гости огибают петлю.
Старательно переставляя ноги, и плавно перенося центр тяжести тела, словно шел по тонкому льду, Сплин двинулся в расположения отряда, стараясь стать невесомым, как перышко, и замирая, ощутив подошвой ботинка какую-нибудь неровность, в страхе, что она оглушительно хрустнет и он засветит и себя, и всех остальных. Но боги раздолбайства были милостивы, и он чисто добрался до места как раз к моменту, когда Боцман закончил собирать МОНки, а Штырь ставить ловушки — растяжку на точке входа на место ночевки и взведенную гранату под дерн, где укрыли мусор. Слэш указал на место в цепочке и через полминуты отряд ускоренным маршем двинул перпендикулярно траектории преследователей, переиодически меняя направление.
Погоня прибавила всем мотивации, усталость отступила перед лицом опасности, Сплин почти забыл все свои болячки. Быстрый шаг временами сменялся на бег, если позволяла поверхность и густота растительности. Штырь отстал осмотреться и поставить несколько ловушек. Догнав отряд после контрольного наблюдения, он подтвердил, что следопытов только трое и идут они именно по их следу, иногда теряют его, но снова находят, причем пеоиодически выходят в эфир. Через два часа сделали пятиминутный привал — восстановить дыхание. Грохота взрывов от поставленных гостинцев не последовало, хотя вполне возможно их и обнаружили, но сам факт минирования обычно изрядно остужает прыть преследователей.
— Но как же они нас нашли? — отдышавшись настолько, чтобы иметь возможность говорить, высказал всеобщий вопрос Чибис.
Боцман глотнул воды из фляжки, вытер губы, размазав по лицу грязь, и несколько раздраженно ответил:
— Это для тебя, пижон городской, все здесь одинаковое зеленое дерьмо. А грамотный человек ориентируется в этой долбаной чащобе, не хуже, чем ты в своем загаженном метро. Примятая трава, ломаный кустарник, следы в грунте, перевернутые мокрым кверху камни, черт знает что еще... Взвод оставляет целый тоннель, который в упор не увидишь ты, и не всегда замечу, например, я, но всяко заметит следопыт, — он помедлил, и, заметив, что слушает не только Чибис продолжил:
— Например, с вертолета или с грузовиков, если дороги рядом, ссаживают квадратно-гнездовым небольшие поисковые команды и те прочесывает наиболее вероятные варианты маршрутов, пока не пересекутся со следом. Это ведь только кажется, что джунглям конца-края нет и здесь целая армия бесследно может раствориться, а на самом деле, если прикинуть «живые» направления и отбросить заведомо бессмысленные, то найти группу людей, имея нужные ресурсы — вполне выполнимая задача. И тут вся наша пиздопляска и маскировка разом идут на хуй, потому что, как только они плотно сядут нам на хвост, так вызовут подмогу и нас так или иначе обложат и затравят.
Джейсон невнятно выругался себе под нос.
— И что делать-то? — спросил Барни, полненький невысокий малый, отличавшийся по жизни непомерной изворотливостью, причем порой даже в ущерб себе.
— Рвать когти быстрее, чем нас догоняют. И не совершать ожидаемых действий, если возможно, — ответил Штырь, восходящим жестом ладони показывая, что привал окончен и пора трогаться. — Не сцы, толстый, ничего не кончено, пока все не кончено, — добавил он, морщась и поправляя лямки ранца на стертых плечах.
Энтузиазм Сплина к полудню упал ниже некуда. Предельный темп в режиме чередования через четверть часа бега и быстрого шага вымотал всех. По мере того, как его покидали силы, в душе нарастало упертое ожесточение, замешанное на усталости, боли, горечи и надвигающейся безысходности. Жить все еще хотелось, но как-то больше по привычке. Он так вымотался, что перестал бояться, эмоциональная часть сознания вместо страха постепенно заполнялась тлеющей злобой на свое бессилие, на на эту долбанную страну, где человек человеку волк, на жестокие джунгли, которые, казалось, заживо переваривают его. На ярости и ненависти можно уйти далеко, дальше, чем на любых других чувствах, потому что любые другие не настолько первобытны и тесно связаны с животным человеческим естеством, не настолько чисты, искренни и не так близки со смертью, держась с ней на равных, не заискивая и не пресмыкаясь. Но рано или поздно наступает момент полного опустошения, когда человек во всей полноте осознает бренность и тщетность всего сущего, и, если отпущено достаточно времени, случается, что приходят покой и просветление. Такого не бывает в случае внезапной угрозы на ровном месте — слишком быстрый переход от сытости. Нет, лишения должны быть постепенны, но неумолимы и не должны оставлять сомнений, тогда это пройдет надлежащую выдержку и созреет, подарив краткий миг свободы, чтобы затем бесповоротно отнять все. Сплин страшился этой грани, он знал, что близок к пределу, за которым наступает равнодушие ко всему.
Сознание Сплина подернулось рябью, как горячий воздух над степью, он неадекватно чувствовал свое тело, словно оно было каким-то сторонним механизмом вроде шагающего экскаватора, а он просто сидел в кабине. Изображение в глазах двигалось с какой-то нездоровой задержкой по отношению к перемещениям взгляда, словно в видоискателе дешевого цифрового фотоапарата. Он мысленно говорил на какие-то левые темы сам с собой, с давними друзьями, которых сто лет не видел, с мертвыми, которых
