Конечно. Это прозвучало, как воспоминание из другого мира. Я сказала: «У него там расставлены эти ловушки. Я забыла. Они повсюду. Ощущение мерзкое, как водоросль».
«Выбрось в море», – сказал Марк.
«Но внутри что-то есть. – Голос Колина звучал возбужденно. – Не живность. Какой-то пакет».
Марк отпустил меня. «Посвети, Лэмбис». Он встал на колени рядом с Колином. Плетеная ловушка лежала между ними, вокруг расплывалось темное пятно воды. Осторожно Марк забрался в нее пальцами и вытащил пакет, который положил на доски. Колин согнулся возле него. Лэмбис от мотора заглядывал у них из-за спин. Три лица были серьезны, очень поглощены этим занятием, возбуждены от любопытства, которое вот-вот могло перейти в восторг. Каяк мягко качался на волнах и рвался от скал в море. Мы совершенно забыли о Фрэнсис.
Марк развернул пакет. Слой клеенки или полиэтилена. Другой. Третий. Затем мешочек из мягкой кожи или замши. Покрытие сохранило его совсем сухим. Марк развязал бечевку, раскрыл мешок. Взору представилось мерцание и цветное сияние. Колин охнул, а Лэмбис замычал. Марк поднял что-то вроде золотой цепи, очень богато украшенной. Когда она проскользнула у него между пальцев, среди золота засияли и загорелись красные камни. Колин осторожно протянул руку и поднял сережку с белым сиянием инея вокруг сверкания зеленого. «Я говорил, что это драгоценности», – сказал он, чуть дыша.
«Это нахапанное?» – голос Лэмбиса сзади нас был полон удовлетворения.
«Это, точно, легко узнаваемая добыча. – Марк опустил в пакет воздушное ожерелье из золота и рубинов. – Сейчас начинает проясняться, да? Мы хотели улик и, ребята, какую улику мы получили! Если Александроса убили не по этой причине, тогда я Королева Мая!»
«Лондонское дело», – процитировала я.
«Крупное дело, а? – в голосе Колина все еще звучал благоговейный страх. Он разглядывал изумрудную серьгу со всех сторон так, чтобы на нее падал свет. – Интересно, сколько у него таких ловушек?»
«Этот вопрос подождет прибытия полиции. Давайте положим эти вещи обратно. Брось ее туда же, а?» Марк протянул пакет для серьги, туго затянул бечевку и начал ее завязывать.
Я медленно сказала: «Должно быть, он думал, что я это искала. Нож дал ему повод подозревать, но он думал, что под его присмотром мы безопасны. Приплыл проверить ловушки, и нашел меня в воде возле них. Не удивляюсь, что пришел в ярость и, не думая, набросился на меня. Может, он подозревал, что Джозеф перехитрил его? Я имею в виду, со мной. Он же крикнул что-то о нем и, конечно, строил догадки, где Джозеф».
«А что ты на самом деле делала в воде?»
«Мы разбили фонарь, поэтому не могли сигналить. Я пришла за вами. Я… Марк! – Я приложила руку к голове, которая только сейчас начала проясняться и избавляться от морских шумов и туманного ужаса охоты за мной. – Должно быть, я сошла с ума! Пусть Лэмбис направляет снова к скалам! Там…»
«Вы ранены? – грубо прервал меня Лэмбис. – Это кровь, не так?»
«Нет». Должно быть, я смотрела на него со смутным удивлением. Я ничего не чувствовала, даже сейчас. Мое тело было все еще холодным и влажным, и слишком окоченело, чтобы чувствовать боль. Но, так как Марк схватил фонарь и осветил меня, я увидела, что действительно на моем бедре кровь, и темная линия крови сползает на палубу. «Должно быть, он зацепил меня концом копья, – слабо сказала я, потому что меня снова начало трясти. – Все в порядке, оно не болит. Нам бы лучше вернуться…»
Но меня снова прервали, на сей раз Марк, который поднялся, нет, вскочил или даже взлетел на ноги. «Грязный кровожадный ублюдок!» Колин и я припали к его ногам и, онемев, смотрели в изумлении на него, как на бога войны. «Господи, я этого не вынесу! – Марк возвышался над нами. Им, очевидно, овладел внезапный великолепный взрыв неконтролируемой ярости. – Пусть я буду проклят, если мы сбежим после этого в Афины! Мы бросимся за ним, если это последнее, что мы должны сделать! Лэмбис, можешь его поймать?»
В лице грека отразился всплеск дьявольской радости. «Могу попробовать».
«Тогда принимайся за тяжкий труд! Колин, брось мне санитарную сумку».
Я начала слабо : «Марк, нет…»
Должна была знать, что они не обратят на меня внимания, и на этот раз было трое на меня одну. Мой слабый протест утонул в реве мотора. Каяк рванулся вперед рывком, который заставил задрожать каждую доску. Я услышала, что Колин закричал: «Люди, о люди, сбавь немного», – и бросился в кабину. Марк встал передо мной на колени, сказал просто и грубо: «Молчи. Мы возвращаемся, и все тут. Зубы дьявола, думаешь, я сидел бы и позволял им гадить, если бы у них не было Колина, думаешь, они бы не поплатились? За кого ты меня принимаешь, за цветочек аленький? Сейчас, когда Колин и ты в безопасности под палубой, я собираюсь поступить так, как поступил бы сразу, если бы был в нормальном состоянии, и вы вдвоем не были бы их заложниками. А, заткнись, для разнообразия посиди спокойно и позволь теперь уж мне перевязать тебя! Колин! Где… о, спасибо! – Это он сказал, когда санитарная сумка с силой полетела от двери кабины. Марк поймал ее и открыл. – И найди для девушки что-нибудь из одежды, а? Ну, а теперь сиди тихо и дай мне это перевязать».
«Но, Марк, что ты собираешься делать?» Голос мой звучал возмутительно покорно.
«Делать? Ну, ей Богу, что ты думаешь? Собираюсь лично сдать его в полицию, и если придется выбить из него дух, чтобы это сделать, ну, мне это подойдет!»
Я мягко сказала: «Тебе обязательно нужно быть таким садистом с лейкопластырем?»
«Что? – Он беспомощно уставился на меня. Он действительно выглядел очень сердитым и опасным. Я счастливо улыбнулась, Фрэнсис бы сказала, что я дошла до третьей стадии. Мрачный взгляд поблек, за ним последовала вынужденная улыбка. – Я причинил боль? О, прости». Он очень нежно закончил перевязку.
«Не так больно, я думаю, как я тебя перевязывала. Послушай, ты правда думаешь, что это разумно? Я знаю, что ты чувствуешь, но…»
Быстрый взгляд, в котором, даже при свете фонаря, я прочла иронию. «Дорогая, я допускаю, что потерял выдержку, но тут кроется большее, чем простое желание наброситься на разбойника. Во-первых, это хороший шанс связать его с драгоценностями и убийством Александрова… если мы сможем поймать его и опознать, прежде чем он получит шанс убежать домой и состряпать алиби с Тони. Более того, если мы сразу не поднимем старейшин села, что помешает Стратосу и Тони поднять другие ловушки, которые у них есть, и убежать, куда глаза глядят, с большей частью выше упомянутой добычи прежде, чем мы даже увидим Пирей?»
«Понимаю».
Он сложил все обратно в санитарную сумку и закрыл ее на защелку. «Рассердилась?»
«Да за что?»
«Потому что мою девочку ранили, а мне нужны дополнительные причины, чтобы побить типа, который это сделал». Я засмеялась, но не ответила, и без боли перешла в четвертую стадию. Ее Фрэнсис не узнала бы, так как она и для меня была новостью.
«Это подойдет?» – выскочил Колин из кабины, прижимая к себе толстую рыбацкую хлопчатобумажную, связанную сеткой, фуфайку и джинсы. «Можешь одеться в кабине, там тепло».
«Одежда великолепная, большое спасибо». Я с трудом поднялась. Марк помог мне. Затем Колин дал мне в руки одежду и скромно удалился к корме в тень.
После резко дующего ветра на палубе кабина показалась теплой. Я сняла куртку Марка. Клочки нейлона, которые в мокром состоянии вообще нельзя считать одеждой, более или менее высохли на мне и были готовы выполнять свои функции. Я снова сильно растерла тело грубым полотенцем, затем втиснулась в джинсы. Это, должно быть, были джинсы Колина. Они ему тесны, а мне еще теснее, но теплые и очень приятно прилегали к лейкопластырю. Фуфайка, думаю, принадлежала Марку и была удивительно теплой и большой и спускалась очень хорошо на джинсы. Я распахнула дверь кабины и вышла.
Меня встретил порыв ледяного ветра, рев мотора и быстрое течение воды… Мы уже свернули очень близко ко второму мысу и мчались через вход в залив к Агиос Георгиос. Внизу я видела несколько неясных огней и желтое мерцание, отмечающее вход в залив. Наши собственные огни погашены. Лэмбис у руля едва виден. А Марк и Колин стояли рядом, как две тени, и внимательно смотрели вперед. Я открыла рот, чтобы предложить помощь, но сразу закрыла его. Здравый смысл подсказал, что вопрос показался бы чисто
