удобрения, где ползают жирные червячки. Вони там выше ноздрей, но нередко случается, что прорастет новый технологический «подснежник». И, конечно же, зоны служат большим отрицательным примером для подрастающего поколения.
Ну, а про рабочие поселки «$F основные производственные системы, организованные по территориально-производственному принципу, что-то вроде совнархозов нового типа» ты и лучше моего знаешь -это ствол, ветви. И что интересно, Данилов. Работяги могут бухтеть против начальства, но они имеют свои кредитки, свою жрачку из переработанного дерьма, свой жилищный модуль «два на два», свои игрушки, всякие цацки из открытых зон, поэтому никогда не перейдут предела. Все их начальство — коммунары из Актива, номенклатурщики, и запрограммированы на распад личности, едва они начнут больше думать о себе, чем о концерне.
«Забыли вы добавить, — подумал Данилов, — за эти цацки надо вкалывать на сибирских соллетных полях, где свет выедает глаза и сжигает лицо. Еще веселее на летучих сталеварках Пояса, где догорают всякие инвалиды, у которых вместо рук на нейрошунты поставлены клещи.» Подумал и заметил, что впервые так про вышестоящего, и испугался своей рефлексии. Но либо психофейс Фридриха Ильича не улавливал, либо старший камрад просто не подавал виду.
'Ну и и что же нам, из-за отдельных инвалидов, космическое отечество разваливать что ли? — додумал Данилов.
Три прекрасные девушки принесли кофе с воздушным печеньем, произведенным в открытой зоне «Эль-Ниньо», что на Гаспре.
При этом Данилов не знал, скрывают ли эти мимики хотя бы одну реальную женщину или же ланч был доставлен железным ящиком на колесиках. А Сысоев не молчал. … Резервации — это то, что кормится от нашего дерева, всякие жучки и птички-пиздички. В них живет-обитает три миллиарда. В основном те товарищи, которые недавно спустились с деревьев и с гор. Пока надо терпеть все эти исламские республики, вудуистские конфедерации, каннибальские содружества.
С дикарями сложно. Они все время хотят размножиться сверх всякой меры. Они ничего толком не производят и только жрут.
Единственная польза — это то, что они производят много говна, которое мы вывозим цистернами в космос. Аятоллы сыграли на руку нашей Гэдээрии, за что им была подарена Европа. Но заниматься их перепрограммированием — дело муторное, долгое.
Так что приходится держать их на привязи всякими подачками.
Однако ж мы потихоньку врезаем им в мозги нейроконнекторы, кое-кому даже джинов присылаем, а прочих ставим под наноконтроль, так что истерики вроде восстания мудозвона Бен-Беллы больше не повторятся.
— Говорят, что наши наноботы ударили фанатам Бен-Беллы по всем железам, производящим мужские половые гормоны.
— И правильно говорят, Данилов. Все они превратились в эрзац-баб.
На мусульманском востоке, где мужчинство в большой цене, это имело большое воспитательное значение.
Тут недавно еще хохма случилась в одной арабской местности, где местному населению нейроконнекторы устроили.
Подсоединили их сырые мозги к безобидной зоне сетевого пространства, стали посылать мимики ангелов и святых, которые напоминали ежечасно, что надо мыть руки перед едой и вытирать попу бумажкой, а также проводить на работе не меньше восьми часов в день. Но как будто нашелся там один сверхспособный Ходжа Насреддин, неким бесом нашел коды доступа в библиотеку канонических образов и синтезировал мимик пророка. Тот наглядным пламенем изничтожил наших ангелов и святых, после чего велел не работать и не мыть руки, а вместо того истреблять шайтанов, являющихся с дьявольской красной планеты. То есть нас.
— Так это ж хаккеры подсуетились, Фридрих Ильич, — отозвался Данилов.
— Может быть. Но глюонная решетка, на которой покоится наше Киберобъединение, мягко говоря сомнительная вещь. Мало ли что там может родиться. Чудище какое-нибудь. Ну и хаккеры конечно с ним быстро познакомятся и подружатся… Ладно, мы отвлеклись… Так вот, Информбюро, то есть персонал, обслуживающий Великое Объединения Гиперкомпьютеров. Это садовник, ухаживающий за деревом.
А капсула Фрая — это что у нас?
— Не знаю, — честно признался Данилов, которому не хотелось почему-то отвечать строкой из собрания сочинений Гольдманна.
— Это плоды, скажем яблоки, которые на этом дереве вырастают.
Яблочки-то не простые, а молодильные. И древо жизни получается.
Не хочешь быть полезным и послушным, не получится яблочко отведать, превращайся в мыло и зубной порошок.
И ты после всего считаешь, что МетаВеб, призрачный Гальгальта и шизнутые нанохаккеры потянут всю эту систему с десятимиллиардным населением? Короче, если у тебя заиграло в жопе человеколюбие, то нагрузись мыслью, что сто миллионов человек сидят лично на твоей хребтине. Ну как хватит, или еще добавить?
— Фридрих Ильич, спасибо за рассказ. Я узнал кое-что новое. И я понимаю, что это вы все неспроста поведали.
— Ты это новое мог бы и сам откопать, в сети много чего есть…
Ясно, что и доверяет, и проверяет старший товарищ — не раскрепостился ли Данилов больше чем надо, не перешло ли раскрепощение в гниение. Насчет этого и сам Данилов в сомнении.
Но сомнение надо зажать в кулачок…
— Вот именно, Фридрих Ильич. Я не люблю копаться в сети, там того и гляди свалишься в зазор, где тебя оседлают хаккеры.
Инфосканер у меня настроен только на явные информационные линии и легальные записи… Можно мне идти?
— Стой, Данилов. Ты умеешь хорошо экранировать свои сомнения, у меня психофейс ничего определенного не может засечь. Что ты хотел спросить?
— Вы, наверное, лучше знаете, почему мне не удается размазать Анпилина?
— А никто кроме тебя не виноват, ты не думай ничего лишнего.
Гуманизм всему причина. Не соларитский, а абстрактный общечеловеческий, который что-то вроде побочного продукта твоего роста. Но не переживай, я тоже страдаю избытком доброты… Ты, конечно, спрашиваешь про соответствующие психопрограммы — в памяти твоего джина ничего неизвестного тебе. Все, можешь идти, стараться.
— А Анпилин?
— Анпилин по-прежнему на тебе. Так что счастливого пути в Пояс.
Начни с Весты-1. Это всего каких-то сто двадцать миллионов километров отсюда.
— Есть, товарищ Сысоев. Спасибо великому Гольдманну за нашу встречу.
Когда Данилов покидал кабинет Фридриха Ильича, то в холле он встретил Зухру Эдуардовну, подругу старшего камрада. Дама как обычно посмотрела на него внимательно и отрешенно своими сияющими зелено-голубыми глазами, а затем сказала словно перышками провела по шее, аж щекотно:
— До скорого.
Неужели шизанулась, напоследок подумал Данилов. Ничего себе «до скорого». Хотя глаза ее сейчас какие-то воспоминания стали пробуждать. Не один ли к одному очи той самой киберледи-суккуба, которая потащила его на Луну? Но неужели Зухра занимается хаккерской проституцией? Или может кто-то использует ее джини? И как сочетается ее древнегреческая монументальность с нарочитым японизмом Фридриха Ильича? Не приставили ли ее к старшему камраду в виде прекрасной надзирательницы?
10. «ЗАБАВЫ ВЕСТАЛОК И ВЕСТАНЦЕВ»
