— Госпожа Кац. — поправила она. — Я с вами белковых слизняков не пасла. И, кстати, у нас в запасе всего сорок пять секунд.
14. «ПОЛЕТ НА МЕТЛЕ»
околоюпитерианское пространство.
Оставшиеся сорок пять секунд они работали, как чумовые, потому что на сорок шестой было бы действительно поздно.
Кац, пощелкав на пульте клавишами времен царя Гороха, ввела программу управления полетом, если точнее задание на сборку мусора.
Во исполнение оного «мусорщик» должен был оторваться на максимальное расстояние от Юпитера. А дальше? Об этом любой бы психотерапевт посоветовал бы пока не думать.
На сорок пятой секунде временно замирившиеся враги влетели в мусорщик, в ту кабину, в которой обычно располагался один водитель.
— Задание исполнять? — каким-то не слишком довольным голосом справился автопилот.
— Сейчас жопу надеру! — грозно предупредила госпожа Кац, одновременно нажимая большую кнопку старта, похожую на котлету.
Мусорщик затрясся и не очень резво выплыл из недр станции.
Вокруг нее действительно витали облака всякого кала: полимерная пыль и гранулы, обрывки труб, погнутые и проплавленные металлоконструкции, дефектные спасательные капсулы. Трупы тоже витали. Вернее крутились вокруг каких-то осей и тащили за собой хвосты из заледеневших внутренностей.
На панели управления мусорщика нарисовалась схема его устройства. Дешевый ионный движок, плюс два короткодействующих химических ускорителя — на всякий пожарный. Но по большому счету мусорщику некуда было торопиться.
Вот и сейчас автопилот упорно не желал наращивать мощность:
— Послушайте, товарищи, куда так торопиться? Все равно эту тучу мусора нам не собрать ни за час ни за два. Если я дам сто или хотя бы девяносто процентов мощности, то полетят сверхпроводящие обмотки катушки удержания, если я включу химические ускорители, то усталостный износ может доканать корпус — тряска-то какая будет. За последние же семь лет в сектор обслуживания станции ни одной новой детали не поступило.
— Понимаешь ты, пластмассовая башка, — сказала женщина-бандитка, — мы не фантики собираем, а спасаем свои драгоценные потроха.
— Зачем на мне спасаться, я для этого не приспособлен.-резонно заметил мусорщик.
— Значит, ничего лучше тебя не осталось. Слушай, ржавый, если ты будешь еще канючить, я доберусь до твоих хилых мозгов и искрошу этими вот руками. — и Кац совсем по-блатному развела пальцы веером.
— Средневековое варварство. — с заметным содроганием отозвался автопилот, но все-таки отреагировал на угрозу единственно правильным образом. Добавил жару.
Это стало заметно и по инерционному давлению в области груди и солнечного сплетения, и по дребезжанию разных деталей мусорщика.
— Если пройдем орбиту 24-34 не позже, чем через три минуты, то считай, что полностью спаслись. — сказала Кац, поковырявшись отверткой в навигационной системе летучего мусорного бачка.
— А если точнее? — угрюмо отозвался Данилов, который никоим образом не доверял ни случайной попутчице, ни случайному транспортному средству.
— Если точнее, то спаслись полностью, но не окончательно.
Какое-то время будет достаточная скорость убегания, так что успеем написать мемуары, прежде чем Юп нас снова зацапает. И не забудь в них отметить, мент, что твой жизненный путь начался в мусорном ведре и в таком же ведре закончился.
Сперва как будто и мемуары им не улыбались. Но мусорщик то ли за страх, то ли уже за совесть поднапрягся и вырвался из душных объятий Юпитера.
— Не знаю, какой из тебя космический корабль, но на нервы ты действуешь профессионально, — заметила Кац мусорщику и, обернувшись к Данилову, подмигнула. — Ну, чем будем заниматься, красавчик; так, кажется, тебя Блюм называла.
Да еще и ткнула острым кулаком в бок. И сквозь скафандр чувствительно было. Голос у нее совсем базарным стал, тягучим и не очень внятным — словно ей лень было челюстями двигать.
Данилову, несмотря на прелести совместного спасения, гражданка Кац не пришлась по вкусу. В тот раз, на рыбозаводе, не выглядела она такой гнусью. Впрочем, плевать, как эта мерзавка выглядит.
Главное, что она столько народа положила вместе со своими блатными дружками. Еще и станция накрылась из-за этой кодлы -пропал труд стольких рабочих инженеров и дизайнеров, сотни ментальных часов работы гиперкомпьютеров. Похоже, и весь персонал пал на своих рабочих местах. Как теперь оправдываться перед начальством за этот полет с бандиткой? Если бы потихоньку протянуть связную паутинку в Особый Отдел, доложить о том, что удалось внедриться в бандитскую группировку, вызвать подмогу… но «Медуза»-то уже накрылась, а вместе с ней и вход в решетку спецсвязи. Действовать через открытый радиоканал? Полный бесполезняк в радиационном поясе Юпитера. Да и гражданке Кац, по которой тюрьма плачет, это бы сильно не понравилось.
— А с чего ты решила, что с тобой можно чем-то заниматься? Из тебя дама, как из дерьма пуля.
С этим Кац легко согласилась.
— Какие мы проницательные… Я и в самом деле люблю мужиков только в препарированном виде, аккуратно расфасованных по пакетикам, а не на себе и не под собой. Чем, наверное, отличаюсь от многих дам.
Да уж, ясно с ней все — воинствующая фригидина. Козлы-генетики лет двадцать-тридцать назад были уверены, что благодаря фригидности женские клоны станут фанатками по части работы. А они вот вместо этого в разбой ударились. Очередная ошибочка.
— Любишь убивать, красавица?
— Не люблю. А обожаю, если можно тупорылого соларита грохнуть.
— Ну и где персонал станции, где сто тупорылых? Ты с дружками их сразу прикончила? Или вы еще взяли время, на чтоб покуражиться?
На удивление голос Кац резко стал деловым.
— Да не сто, а двадцать. Причем в замороженном состоянии.
Мы им сразу под зад коленом: погрузили на катер и отправили в сторону Каллисто. Так что все целы, в отличие от моих дружков.
— А что с капитаном Хованским?
— Я уважаю эту клонолинию, не какие-нибудь вояки-бояки, а настоящие солдаты, но Хованский погиб. Я его убила, после того как он разнес Блюм ракетой.
Данилову захотелось срочно придушить попутчицу.
— Не торопись, Данилов; неизвестно, кто еще выйдет победителем из нашего поединка, но вони будет много.
Это упоминание несколько охладило особиста. Он не знал, какие еще фокусы могла подготовить Кац. Беседа так беседа, разговор -лучшее оружие особиста.
— Сколько вам Зонненфельд отстегнул за эту вылазку? По сотенке соларов на бандитское рыло?
Кац, несмотря на траур по подружке Блюм, резво хохотнула.
