— Это мой проступок, сестра, поверьте мне. Господин Рихтер не при чем.
— Я уверена в этом, дитя мое. Я нахожусь здесь уже пять минут. Но теперь мне кажется, что тебе действительно пора идти вниз.
Лотта поколебалась, потом неохотно пошла к кают-компании. Когда она прошла полпути, сестра Анджела добавила:
— Я уверена, что господин Рихтер будет рад снова поговорить с тобой завтра, если позволят его обязанности.
Девушка затаила дыхание, запнулась, потом повернулась и побежала в кают-компанию.
Рихтер сказал:
— Я вижу, сестра, вы даете мне разрешение…
— …выполнить ваши обещания, господин Рихтер.
Она слабо улыбнулась:
— Вы заставляете меня ощущать себя такой старой. Такой старой.
Она отвернулась и направилась к двери Бергера. Рихтер беспомощно смотрел, как она постучала и вошла.
Бергер писал за столом. Отто Прагер, лежа на койке, читал книгу. Консул сел, спустив ноги на пол, а Бергер положил перо.
— Сестра? — вежливо сказал он.
Прагер встал:
— Мне, наверное, лучше выйти?
Он сделал шаг к двери, но она покачала головой:
— Только минуту вашего времени, капитан. Относительно господина Рихтера и Лотты.
— Итак? — уныло спросил Бергер, готовясь к неприятностям.
— Я буду признательна, если вы освободите его от обещания не говорить с ней до прибытия в Киль.
— Весьма неожиданное изменение вашей позиции.
— Скорее, новая точка зрения. Я всегда хотела лишь справедливости для Лотты. Я теперь понимаю, что ее решение о будущем, когда мы достигнем Киля, должно быть сделано по ее собственной свободной воле при содействии лишь бога. А до того времени кажется бессмысленным стараться искусственно держать раздельно ее и господина Рихтера. Как я выяснила сама, он исключительно честный молодой человек.
Бергер не смог придумать, что ответить. Она дала ему еще секунду, потом добавила:
— Теперь, господа, извините меня, я действительно очень устала.
Дверь за ней закрылась. Консул повернулся с изумлением на лице. Бергер, не говоря ни слова, открыл шкафчик, достал бутылку рома и два стакана.
Было очень темно, поезд мчался сквозь ночь, дождь хлестал в окна. Когда Харри Джего постучал в дверь спального купе и вошел, Джанет лежала на единственной полке, натянув одеяло до подбородка.
— Я замерзаю.
— Ну, я могу предложить средство — с надеждой сказал он.
— Не сегодня, дорогой. У меня началось. Я могла бы проспать неделю. Ты можешь устроиться с одеялом на полу.
Он пожал плечами:
— О'кей. Там, сзади, парни спят на багажных мешках. — Он снял ботинки, завернулся в одеяло, лег на пол, положил под голову брезентовый вещмешок и почти мгновенно уснул.
Они прибыли в Глазго в шесть-тридцать серым угрюмым утром. Джанет сильно разоспалась и, проснувшись, обнаружила, что Джего ушел. Несколько мгновений она не могла прийти в себя — понять, что они стоят. Когда она откинула одеяло и села, раздался стук в дверь и заглянул Джего.
— Жива и здорова — прокомментировал он. — Это прекрасно.
Он передал термос:
— Кофе. Кстати, мы в Глазго. Кажется, отцепляют половину вагонов.
— Что случилось?
— Мы тронемся примерно через десять минут. Бридж-оф-Орчи, Раннок, Форт Уильям и Маллейг. Еще пять часов, если все пойдет хорошо. Схожу, попрощаюсь с Фишером и нашим общим другом Герике. Я сразу вернусь и мы сможем позавтракать. Все готово.
Он вышел, прежде чем она ответила. Еще секунду она сидела, потом встала, подняла жалюзи и опустила окно. Платформа была почти пустой. Джего спешил по ней к небольшой группе, состоящей из лейтенанта Фишера, конвоя и Герике, стоящего в центре. Голубой плащ снова набросили на его плечи.
Пока она смотрела, Джего и Фишер отошли в сторону. Она бросила беглый взгляд на сардоническое лицо Герике, потом Карвер повернул его и подтолкнул. Через главную дверь они прошли в зал ожидания станции, оставив Фишера и Джего разговаривать на платформе. Совершенно неожиданно Джанет почувствовала, что с нее достаточно. Она закрыла окно и опустила жалюзи. Дрожа, она повернулась к полке.
— Я устала — тихо сказала она. — Слишком долго я слишком мало спала. Вот в чем дело.
Она снова легла на полку и натянула одеяло.
— Я ждал, что ваши нас встретят — сказал Фишер. — Что могло их задержать?
— Бог знает. — Джего посмотрел на часы. — Знаешь, мне лучше вернуться на борт. Эта штука тронется в любой момент.
— Я не стал бы передавать его так быстро, поверь — сказал Фишер. — В нем что-то есть. В том, как он смотрит на тебя.
— Я хорошо понимаю, что ты имеешь в виду. — Джего пожал ему руку. — Что ж, счастливого возвращения.
Он вошел в вагон, а Фишер повернулся и направился в зал ожидания, где в небольшом камине горел уголь. Хардисти и Райт грелись перед ним, покуривая сигареты.
— Где пленный? — требовательно спросил Фишер.
— Он захотел в уборную, сэр. — Хардисти кивнул в сторону зеленой двери с надписью «Джентльмены». — Чиф сказал, что сам приглядит.
Фишер повернулся, в этот момент дверь резко распахнулась и шатаясь вывалился полускрюченный Карвер. Казалось, ему трудно говорить, рот открывался и закрывался, как у рыбы.
Фишер схватил его за ворот.
— Что такое? — потребовал он.
— Он… он сбежал, сэр — простонал Карвер, держась за живот. — Ублюдок сбежал.
Герике просился в уборную вполне искренно. Побег на этом этапе едва ли казался осуществимым, особенно если принять во внимание чертовы наручники. Все произошло под влиянием импульсивного решения — мгновенно использовать представившуюся возможность.
— Я присмотрю, парни, — Карвер толкнул его в дверь, заставив открыть ее собой. — Пока можете курнуть.
Внутри располагался ряд кабинок, разбитая раковина, дождь просачивался в окно над умывальником. Именно вид окна расшевелил Герике.
Старшина прислонился к двери:
— Давай, начинай.
Герике подошел к одной из кабинок, повернулся и протянул скованные запястья:
— Слегка неудобно с этими штуками.
— А, сидячая работа — захохотал Карвер, стремясь выжать из ситуации унижение до последней капли.
Он достал ключ и открыл один из наручников:
— Ну, делай, что надо. И конечно, оставь дверь открытой. Думаю, учитывая обстоятельства, ты не
