— Он дал мне какие-то таблетки.
— Ты поосторожнее с таблетками. И с выпивкой.
— Слушаюсь, доктор, — я отхлебнул маленький глоток.
— Это серьезно. Я беспокоюсь за тебя.
— Ага, я тоже. Так что там у тебя с этим Питом?
— Но ты…
— Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. Для чего ты ему понадобилась?
— Для Юпитера. Он хочет опровергнуть основные положения космологии.
— А при чем тут ты? Наверное, любой из команды Макро знает о космологии больше, чем ты, — даже я, наверное, разбираюсь в этом лучше!
— Да, конечно. Вот именно поэтому он и выбрал меня — все, кто выше меня по служебному положению, участвовали в планировании проекта «Юпитер» и совершенно определенно относятся к… некоторым его аспектам.
— Что за аспекты?
— Я не могу тебе сказать.
— Давай, выкладывай.
Амелия взяла стакан с чаем, но пить не стала — только посмотрела на него.
— Я не могу тебе рассказать, потому что ты никак не сможешь сохранить это в тайне. Вся твоя группа узнает об этом уже на следующем дежурстве, как только ты подключишься.
— Они ни черта не понимают в науке. Любой из них не отличит Гамильтона от гамбургера. Все, что имеет отношение к технике, они воспринимают только по моей эмоциональной реакции, не более того. Никакие технические детали им недоступны — это для них все равно что древнегреческий язык.
— А я и говорю о твоих эмоциональных реакциях. Все, Джулиан, больше я ничего не могу сказать. Не спрашивай, пожалуйста.
— Ну хорошо, хорошо! — я выпил еще и нажал кнопку вызова официанта. — Давай возьмем что- нибудь поесть.
Амелия заказала бутерброды с лососем, а я взял гамбургер и еще виски, двойную порцию.
— Значит, вы с этим Питом совсем чужие люди друг для друга? И никогда раньше не встречались?
— К чему эти расспросы, Джулиан? Что ты имеешь в виду?
— Только то, что говорю.
— Я встречала его лет пятнадцать назад на коллоквиуме в Денвере. Если ты помнишь, в то время я жила с Марти. Он поехал в Денвер, а я — с ним.
— А, вот оно как… — я допил первый стакан виски.
— Джулиан… Не выдумывай того, чего нет. Все в порядке. Он старый и толстый и еще более нервный, чем ты.
— Вот спасибо. Так когда ты вернешься домой?
— Завтра у меня занятия, так что я вернусь утром. А потом еще раз съезжу сюда в среду, если мы не успеем закончить все дела сегодня.
— Понятно.
— Прошу тебя, Джулиан, никому не рассказывай, что я была здесь, особенно Макро. Ладно?
— Думаешь, он будет ревновать?
— Ну при чем тут ревность? Я же тебе говорю, дело совсем в другом… — Амелия устало опустила плечи. — Просто Питер резко выступал против Макро в «Физикс ревью». Я окажусь в дурацком положении, если стану на сторону Пита, выступлю против своего непосредственного начальника.
— Ага, все дело в карьере!
— Здесь затронуто гораздо большее, чем карьера. Это… Нет, Джулиан. Пойми, я не могу тебе рассказать.
— Потому что я слишком нервный.
— Нет. Не поэтому. Вовсе не поэтому! Я только… — официант прикатил в кабинет столик с нашими заказами. Амелия завернула свой бутерброд в салфетку и встала. — Пойми, Джулиан, ты просто всего не знаешь, и я не имею права тебе рассказать. Надеюсь, ты уже в порядке? Я должна идти.
— Иди, конечно. Я понимаю — работа.
— Это больше, чем работа. Потом, когда ты узнаешь, ты все поймешь и простишь меня за вынужденную скрытность. Мы обязательно поговорим еще об этом мальчике. И обо всем остальном. А пока пей таблетки и не принимай случившееся слишком близко к сердцу, — Амелия нежно поцеловала меня и выскользнула из кабинета. Глаза ее были влажными от слез. Я проводил ее взглядом.
Гамбургер выглядел неплохо, но на вкус был как мертвечина. Я откусил кусок, но не смог проглотить — выплюнул все на салфетку и прополоскал рот парой-тройкой глотков виски. Потом я еще раз позвонил, требуя виски, но столик сказал, что в течение следующего часа спиртного я больше не получу.
Я поехал в аэропорт и, ожидая самолета, выпил еще в двух местах. Я пил, и пока летел, пил, пока ехал в такси.
Дома я нашел полбутылки водки и вылил все в большую кружку, перед тем насыпав туда целую горку ледяных кубиков. Я помешивал водку в кружке, пока она как следует не охладилась. Потом я открыл коробочку с таблетками, высыпал их все на стол и аккуратно разложил на семь кучек по пять штук в каждой.
Я сумел проглотить шесть кучек, запивая каждую глотком ледяной водки. Перед тем, как взяться за седьмую, последнюю, мне вдруг вздумалось написать Амелии записку. В конце концов я был ей очень многим обязан. Но когда я попытался встать, чтобы найти где-нибудь бумагу и карандаш, мои ноги отказались повиноваться — они лежали неподвижно, как мертвые глыбы. Какое-то время я обдумывал эту неприятность и решил просто выпить оставшиеся таблетки — протянул за ними руку, но рука обвисла и закачалась, словно маятник. Все равно — я смотрел на таблетки и никак не мог сфокусировать на них взгляд. Тогда я просто откинулся в кресле и расслабился — ощущение было очень приятное, я как будто парил в пространстве. Потом я подумал, что, наверное, это — последнее ощущение в моей жизни, и решил, что это хорошо. Во всяком случае, так гораздо лучше, чем гоняться за всеми этими генералами.
Войдя в квартиру шестью часами позже, Амелия почувствовала резкий запах мочи. Она быстро осмотрела все комнаты и наконец нашла Джулиана в алькове-библиотеке. Он лежал, мешковато обвиснув, на ее любимом кресле. Перед ним на столике осталась последняя маленькая кучка таблеток, пустая коробочка от лекарства и большая кружка, до половины налитая теплой водкой, разбавленной водой.
Всхлипывая, Амелия потрогала его шею, нащупывая пульс — пульс как будто был. Испуганная Амелия дважды сильно ударила Джулиана по щекам — никакой реакции.
Она позвонила в службу спасения, но оказалось, что все бригады сейчас на вызовах и придется ожидать не менее часа. Тогда Амелия связалась с медпунктом университетского городка, рассказала, что у нее случилось, и сказала, что привезет Джулиана туда. Потом она вызвала такси.
Амелия стащила Джулиана с кресла, подхватила под руки и попыталась вытащить из алькова. Но у нее не хватило сил — она не смогла его поднять. А волочить Джулиана через весь дом по полу, держа за ноги, Амелия тоже не могла — это было слишком постыдно. Она выскочила обратно на улицу и чуть не врезалась в мускулистого парня-студента. Студент сразу согласился помочь. Он вынес Джулиана, поместил в такси и поехал вместе с Амелией до больницы, задавая по дороге вопросы, на которые она отвечала только невразумительными восклицаниями.
Как оказалось, студенту не обязательно было провожать Амелию до больницы — его помощь больше не понадобилась, потому что у больничного подъезда уже поджидали доктор и двое санитаров с носилками. Санитары быстро погрузили Джулиана на каталку, а доктор сделал ему две инъекции — в руку и в грудную клетку. После инъекции в грудную клетку Джулиан застонал и дернулся, глаза его приоткрылись, но видны были одни белки. Врач сказал, что это хороший признак. Только рез сутки можно будет наверняка сказать, выздоровеет ли больной, так что Амелия могла либо ждать здесь, либо пойти домой.
Она сделала и то, и Другое — поехала на такси вместе со своим помощником-студентом обратно домой, положила в сумку тетради и записи для будущих занятий и вернулась в больницу.
