В комнате ожидания не было больше ни души. Амелия взяла чашечку кофе из автомата и присела на край кушетки.
Она разобрала бумаги, разложила их по порядку и стала просматривать заметки для лекции, но никак не могла сосредоточиться на них. Ей было бы трудно нормально заниматься обычной работой, даже если бы дома все было в порядке. Если Питер прав — а Амелия верила, что так и есть, — то проекту «Юпитер» конец. И его скоро закроют. Одиннадцать лет, большая часть ее профессиональной карьеры физика, пойдет коту под хвост. А тут еще и это! Этот неожиданный кризис в личной жизни… Несколько месяцев назад Джулиан настроил на нее свои мысленные часы, отсчитывающие время жизни. Это она во всем виновата! Если бы она сумела отбросить в сторону работу с Питером, если бы она сумела позабыть о своей карьере — и помогла Джулиану справиться с его страданиями и чувством вины, он бы не попал сюда, в больницу.
А может, и попал бы. Но тогда в этом не было бы ее вины.
В комнату вошел негр в мундире полковника и сел на кушетку рядом с Амелией. Резкий лимонный аромат его одеколона забивал больничные запахи. Полковник сказал:
— Вы, наверное, Амелия?
— Меня зовут Блейз. Или профессор Хардинг. Полковник-неф кивнул, но руки не подал.
— Я психотерапевт Джулиана, доктор Замат Джефферсон.
— Должна заметить, ваша психотерапия не сработала.
Полковник снова кивнул.
— Да, я знал, что у него суицидальные намерения. Я подключался вместе с ним. Поэтому я и дал ему таблетки, которыми он отравился.
— Что?! — Амелия в недоумении уставилась на психотерапевта. — Как прикажете это понимать?
— Он мог принять сразу всю упаковку таблеток и остаться в живых. Был бы в коме, но не смертельной.
— Значит, он вне опасности?
Полковник выложил на столик перед собой розовый лабораторный бланк и разгладил его обеими руками.
— Посмотрите вот сюда, в графу «алкоголь». Содержание алкоголя в крови — тридцать пять промилле. Одного этого почти хватает для самоубийства. Смертельная концентрация — сорок промилле.
— Вы и так знаете, что он много выпил. Вы же подключались вместе с ним.
— Вот именно. Обычно он не напивается так сильно. И сценарий, который Джулиан придумывал для самоубийства… Ну… Вообще-то, там не было ни алкоголя, ни таблеток.
— Вот как? И как же он собирался это устроить?
— Я не могу вам сказать. Но это должны были быть противозаконные действия, — психолог взял бланк с результатами анализов и аккуратно сложил пополам. — И в этом… В этом вы могли бы помочь.
— Помочь кому? Ему или армии?
— И ему, и армии. Если Джулиан выкарабкается из того состояния — а я почти уверен, что он оправится, — то он больше никогда не сможет работать механиком. Вы можете помочь ему это пережить.
Амелия помрачнела.
— Что вы имеете в виду? Ему ненавистна сама мысль о том, чтобы быть солдатом?
— Возможно. Но к подключениям вместе со своей группой он относится совсем иначе. Это серьезный довод. Джулиан в какой-то мере пристрастился к такой тесной взаимосвязи — можно сказать, к близости — с другими людьми, со своей боевой группой. Возможно, вам удастся хоть как-то помочь ему смириться с этой утратой.
— Близость… Секс?
— Вот именно, — черный доктор еще раз сложил листок с анализами пополам и разгладил сгиб ногтем. — Амелия, Блейз, я не знаю, понимаете ли вы, как сильно он вас любит, насколько он от вас зависим.
— Конечно же, я знаю. И это чувство взаимно.
— Ну, я никогда не чувствовал, что чувствуете вы… А
Амелия откинулась на спинку дивана.
— И чего же он от меня хочет? — напряженным голосом спросила она. — Он знает, что у меня не так уж много времени. У меня всего одна жизнь.
— Джулиан знает, что ваша жизнь отдана работе. То, что вы делаете, более важно для вас, чем то, что вы есть.
— Довольно неприятное откровение. — Оба вздрогнули, когда в соседней комнате раздался резкий звон — кто-то уронил на пол металлический лоток с инструментами. — Но именно таковы большинство людей, с которыми мы общаемся. В мире и так слишком много бездельников. Если бы Джулиан был одним из них, мы, наверное, никогда бы с ним не встретились.
— Дело не совсем в этом… Видите ли, я из той же породы людей, что и вы. Если бы я просто сидел без дела и потреблял бесплатные блага жизни — я, наверное, сошел бы с ума. Вы тоже, — психолог замолчал, подыскивая слова. — Наверное, я попрошу вас взять на себя дополнительную работу, в качестве индивидуального психотерапевта для Джулиана, вдобавок к вашей основной работе в университете. До тех пор, пока ему не станет лучше.
Амелия посмотрела на него так, как иногда смотрела на своих студентов.
— Спасибо, что не стали напоминать — он ведь выполнял такую же работу для меня самой, — она встала и прошла через холл к автомату с кофе. — Взять вам чашечку?
— Нет, спасибо, не надо.
Когда Амелия вернулась, она передвинула стул так, чтобы столик оказался между ней и доктором Джефферсоном.
— Неделю назад я бы бросила все на свете ради того, чтобы стать психотерапевтом для Джулиана. Я люблю его сильнее, чем вы или он сам — как выяснилось, — и, конечно же, я очень многим ему обязана.
Она замолчала и подалась вперед.
— Но за последние несколько дней я узнала, что мир устроен гораздо сложнее, чем мне казалось раньше. Вы знаете, что Джулиан ездил в Вашингтон?
— Нет. Государственные дела?
— Не совсем. Он ездил в Вашингтон, потому что там была я — я там работала. Он явился ко мне, как я теперь понимаю, с мольбой о помощи.
— Это из-за убитого мальчика?
— И из-за всех остальных убитых и растоптанных толпой. Я ужаснулась, услышав его рассказ — еще до того, как это появилось в выпусках новостей. Но я… Я… — Амелия поднесла чашечку с кофе к губам и попробовала отхлебнуть, но быстро отставила чашку на стол и всхлипнула — неожиданный, мучительный звук.
Она смахнула с ресниц набежавшие слезы.
— Все в порядке, успокойтесь.
— Все совсем не в порядке! Но это гораздо больше, чем он или я. Больше, чем даже наша жизнь или смерть.
— Погодите, что вы такое говорите? Погодите. Это ваша работа?
— Я и так уже сказала слишком много. Но — да.
— Что это — защитная реакция, уход в работу?
— Можно сказать и так. Да.
Доктор Джефферсон откинулся на спинку дивана и стал энергично приглаживать свою бородку, будто боялся, что она вот-вот отклеится.
— Защита… Блейз, доктор Хардинг… Я целыми днями смотрю, как люди мне лгут. И хотя я
