Новым гендиректором был назначен Артем Биков, никакого отношения к энергетике не имевший. Он занимал пост одного из заместителей Федерального службы по делам о несостоятельности. Это был вызов почище назначения самого Чубайса в РАО.
Чубайс опасался, что Боган физически не даст Бикову приступить к исполнению обязанностей. Это территория Богана, и его ресурсы там огромны. Если он не даст Бикову занять свой кабинет: привлечет местную милицию, мобилизует политических сторонников, если просто продержится в своем офисе какое- то время, тогда уже Чубайсу придется умыться. Это будет демонстрация, которая не оставит камня на камне от демонстративного замысла по отстранению взбунтовавшегося титана. Со всеми живописно прорисованными последствиями немедленной и полной потери управляемости всей энергомонополией.
Допустить такое развитие событий Чубайс не мог. Новый гендиректор вместе с Трапезниковым отправился в Тюмень спецрейсом в сопровождении автоматчиков из ОМОНа. Десант блокировал все входы и выходы административного здания “Тюменьэнерго” в Сургуте. Чубайсу звонили каждые двадцать минут, потому что он реально опасался силового столкновения в Сургуте, и тогда никто не взялся бы предсказать, чем закончится эта история. Но в итоге обошлось без пальбы и рукоприкладства. Боган, судя по всему, не ожидал таких резких действий даже от Чубайса и оказался просто не готов к ним. Биков уже к середине дня занял кабинет гендиректора.
Госдума отреагировала резко и в тот же день. На вечернем заседании 1 октября депутат Геннадий Райков направил председательствующему (А.И. Лукьянову) официальное письмо с просьбой предоставить слово.
Райков начал сбивчиво, но говорил долго
— У меня будет довольно... Я не буду сильно отвлекать ваше внимание, уважаемые депутаты. Но сегодня в Сургуте сел самолет РАО “ЕЭС России” по команде Чубайса с подразделением спецохраны. Это подразделение вошло на территорию “Тюменьэнерго”, был выдворен генеральный директор Боган, и на его место силовым путем назначен и водворен в кабинет директором Биков...
Недавно такая ситуация была с “Транснефтью” (новый гендиректор брал офис компании в Москве с помощью ОМОНа и циркулярной пилы “болгарки”. —
В то же время я бы сказал следующее. Комитет по безопасности в лице Илюхина обратился к Путину Владимиру Владимировичу (он в то время занимал пост главы ФСБ. —
(Чубайс) предложил правительству дать ему разрешение на отключение чеченских объектов от электроэнергии. Посмотрите, какое лицемерие. .. Чубайс не может принять самостоятельное решение отключить базы боевиков от электроэнергии и в то же время решительно принимает самостоятельно решение по захвату АО “Тюменьэнерго”. Ситуация, конечно, неординарная, однако в Тюмени обстановка несколько накалена в этом плане, и она выйдет за пределы.
Прогнозы Райкова не оправдались. Все осталось “в пределах”. Сургутские депутаты написали письмо президенту Ельцину, председателю Госдумы Селезневу, премьеру Степашину и председателю Совета Федерации Строеву с просьбой вмешаться и защитить “Тюменьэнерго” и Богана от бесчинств материнской компании, но письмо это не имело последствий.
Правда, Чечню 4 октября в два часа ночи отключили. Вряд ли это было сделано в результате пламенного выступления Райкова в Думе, но факт остается фактом. Как говорилось в письме гендиректора “Дагэнерго” на имя Селезнева, подача электроэнергии “будет возобновлена только после определения статуса Чеченской Республики и передачи участников известных террористических актов и бандитского нападения на Дагестан в руки правоохранительных органов РФ”*'.
Боган после скандальной отставки осенью того же 1999 года попробовал сделать отдельную от РАО карьеру. Он пытался избираться в Госдуму по списку “Отечество — Вся Россия”, но неудачно. На заседаниях совета директоров РАО, членом которого он оставался до июня 2000 года, Боган так и не появился ни разу. Чубайс его сломал по-настоящему, демонстративно и жестко.
Отсутствующие части тела, или Бартер против проституции
Понимаете, в РАО не существовало таких подразделений, как службы сбыта, — говорит Трапезников о первых неделях и месяцах работы в компании. — Ни в одном АО-энерго, которое производит и отпускает электричество. Нигде. Просто отсутствовал этот жизненно важный для любой компании орган. Все занимались поставками электроэнергии, а не ее продажей. Деньги собирать, с финансами работать — это к кому-нибудь другому. При этом сумасшедшие долги перед атомщиками, перед угольщиками, газовиками, железнодорожниками. Около двадцати АО-энерго и станций находились под процедурой банкротства с ясной перспективой быть распроданными за долги и ликвидированными. Мы начали бороться с Росатомом, и знаете, за что? За то, чтобы Федеральная энергетическая комиссия назначила нам меньший объем выработки электроэнергии, а им — больший. А они хотели больше переложить на нас. Потому что никто не платил, и производство электроэнергии было делом убыточным. С одной стороны, РАО — кредитор всея Руси. Поневоле, конечно. Ну и сама компания всем должна, включая бюджет родного государства . Однажды налоговая служба просто взяла и арестовала счета РАО. Все, полный паралич. С огромным трудом договорились о размораживании счетов и о реструктуризации задолженности перед бюджетом.
— Как же это все работало?
— Держалось все на старой, советской может быть, инерции. Когда-нибудь же заплатят или еще что-нибудь придумают.
— И что, придумали?
— А что тут придумаешь? Начали отключать за долги. Двадцать пятого августа девяносто восьмого года РАО “ЕЭС” приняло решение об ограничениях поставок электроэнергии неплательщикам. С этого все потихонечку и началось.
До этого никто никому не платил и отрасль жила бартером. Даже специальный департамент бартерных операций и взаиморасчетов в РАО существовал. И Чубайс приходил в ярость от успехов этого подразделения, которое докладывало о росте оборотов на заседаниях правления. Приезжавшие в Москву в командировку гендиректора региональных компаний селились, как правило, в гостинице “Россия”, откуда до офиса РАО в Китайгородском проезде было рукой подать. Первыми, кто звонил директорам в номера, как только они успевали открыть дверь и войти, были не проститутки, а торговцы бартером.
Доля денежных расчетов в 1998 году, по разным оценкам, составляла не более 15-20 процентов. Остальное — натуроплата. Чем угодно: кирпичом, цементом, маслом и яйцами, самолетами — из них потом возникла целая авиакомпания “Авиаэнерго”. Зампред правления Яков Уринсон до сих пор хранит у себя в качестве сувенира китайское трико “Дружба” 1998 года поставки. Когда пошито — неизвестно. Уринсон приехал на Костромскую ГРЭС, зашел на производственный склад, а там ничего производственного. Все забито тюками с трико “Дружба”. Кто-то расплатился с долгами за электричество.
На строительстве Бурейской ГЭС три тысячи строителей ходили в совершенно одинаковых трусах той же марки “Дружба”. Живых денег не было, и зарплату выдавали чем могли. Представьте себе сюрреалистическую картину: три тысячи мужиков разного возраста и разной комплекции и все — в одинаковых трусах. Просто единовременный утренний смотр в трех полках вооруженных сил. При этом на остановленном строительстве Бурейской ГЭС, пока новой команде не удалось возобновить строительные работы, народ не раз устраивал забастовки из-за невыплаты заработной платы. Чтобы хоть как-то прокормиться, люди перебили всю дичь в окрестных лесах. Даже уехать со стройки в более благополучное место не было денег.
— Пятнадцать процентов расчетов деньгами за электричество в девяносто восьмом году? — с недоверием переспрашивает Евгений Макаров, руководивший тогда “Белгородэнерго”. — Это у кого как.
