реструктуризация монополий нужна для развития экономики, это очень хорошее дело. Вот аргументы Кудрявого понятны: он и его сторонники были очень квалифицированными техническими специалистами, отлично понимающими, как ток течет по проводам, — но их ценность в процессе реформы значительно упала из-за нежелания овладевать новыми подходами. С губернаторами тоже все ясно: любят получать электроэнергию на халяву, а в случае чего сказать, что во всем виноват Чубайс. Но я просто не могу объяснить причины его борьбы, этого объединения с Кудрявым и прочими.
— Илларионов целенаправленно работал на уничтожение реформы и Чубайса, — категоричен Греф. — Сомневаюсь, чтобы им кто-то манипулировал. Он сам собирал вокруг себя всех людей. Причем каких! С Кудрявым, например, они же антиподы в принципе. Но ради своей цели Андрей не чурался никаких средств и использовал все методы.
Вплоть до того, что в декабре 2001 года, когда РАО “ЕЭС” в Большом театре с участием Путина проводило торжественное собрание в честь восьмидесятилетия плана ГОЭЛРО, Илларионов пытался проникнуть на сцену и занять место в президиуме (видимо, для того, чтобы произнести очередную речь против реформы), хотя его на этот праздник не приглашали. Советник президента добрался до служебного выхода на сцену, но дальше охрана не пустила — так и ушел восвояси.
Но уж когда возможность выступить публично у экономиста возникала, практически не было случая, чтобы он не воспользовался ею для обличения “вредных и преступных” замыслов Чубайса.
— Природа явления — абсолютно личностная. Ничего, кроме личной ненависти и выдающегося эгоцентризма, — с сожалением констатирует Чубайс.
Он вспоминает, как в 1990 году после победы демократов на выборах в Ленсовет по призыву победителей пошел работать к мэру города Анатолию Собчаку зампредом по экономике.
— Всех, кого мог, естественно, взял. Лешу Кудрина, Мишу Маневича, Илью Южанова... Все, кто в нашей профессиональной экономической команде были, все туда пришли. Андрей тоже, разумеется. И тут вдруг он ко мне подходит... “Знаешь, я получил приглашение из Англии на полгода поработать, от знакомого советолога. Очень интересно. Я тебя прошу, дай рекомендацию”. Ну черт с тобой, на тебе рекомендацию. И Андрюша попилил в Англию. А у нас в это время табачные бунты... совсем горячо. Обидно было. Ну, думаю, ладно — это как бы интеллектуальный и профессиональный рост, все-таки не просто так куда-то свинтил. Но тем не менее первая маленькая развилочка.
Таких развилок было еще много. И в годы работы Чубайса в правительстве, и особенно накануне дефолта летом 1998 года.
Тогда он вместе с Егором Гайдаром и Главой ЦБ Сергеем Дубининым работал над привлечением стабилизационного кредита у МВФ и МБРР на 14 миллиардов долларов. Понимали, что шансы проскочить катастрофу в лучшем случае — 50 на 50. Но решили сделать попытку. Реформаторы рассчитывали, что шансы успокоить инвесторов привлечением стабилизационного кредита все же были. Гайдар просил Илларионова не оглашать его апокалипсические прогнозы, чтобы не создавать паники на рынках. Не помогло: через два дня после встречи экономист на пресс-конференции объявил, что страна рушится, все идет к дефолту или девальвации, а правительство этого не понимает. Эффект был сильный: еще и лет семь спустя на профессиональных конференциях Илларионова представляли как “того самого человека, который предсказал финансовый кризис 1998 года”. Ну и как советника президента по экономическим вопросам, естественно.
Бывшие правительственные чиновники недоумевают, зачем Чубайс после публичных наездов Илларионова через некоторое время опять тянул его наверх. Ведь в 1999 году они вместе с Кудриным рекомендовали Путину назначить Илларионова на должность экономического советника. Всем недоумевающим коллегам Чубайс в то время объяснял, что такие решения надо принимать, не исходя из личных отношений. Илларионова он по-прежнему считает сильным профессионалом в экономическом анализе. И независимость его характера в Кремле при выработке экономической политики может быть даже полезна.
Электроэнергетика в сферу профессиональных интересов Илларионова никогда не входила. Тем не менее, когда концепция реформы отрасли была готова к утверждению на совете директоров РАО, Чубайс, по рассказам очевидцев, несколько раз предлагал Илларионову встретиться, чтобы рассказать, что он задумал сделать. А Илларионов всякий раз говорил, что времени на встречу сейчас нет и хорошо бы это сделать попозже. В итоге концепция была представлена на совете директоров, так сказать, без согласования с советником президента по экономическим вопросам. Во что вылилась обида Илларионова по этому поводу, несколько лет подряд наблюдала не только вся страна, но и международное инвестиционное сообщество.
Илларионов дать интервью для этой книги отказался.
Реформа имени Браниса
В 1999 году Дмитрий Васильев покинул пост председателя ФКЦБ (Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг). Отставка была из разряда добровольно-принудительных. Владельцы НК ЮКОС, нарушавшие в то время права миноритарных акционеров компании, обозлились на Васильева, который этим нарушениям противостоял как умел, — и добивались возбуждения уголовного дела против главы комиссии “за клевету”. Загнать Васильева на нары им не удалось — Чубайс известен тем, что бьется за каждого члена своей команды до конца, — но председательским креслом в комиссии пришлось пожертвовать.
В поисках, чем бы теперь заняться, экс-председатель ФКЦБ объезжал знакомых. Побывал и у Чубайса. Тот с энтузиазмом рисовал на бумаге схемы разделения электроэнергетики на конкурентный и монопольный секторы с последующей приватизацией первого, чертил на графике знаменитый “крест” имени себя...
— Выходит, что вы, Анатолий Борисович, делаете ровно то, ради чего мы создавали фондовый рынок, — привлекаете масштабные инвестиции в экономику через рыночные механизмы? Причем не куда-нибудь, а в нашу электроэнергетику, с ее бартером, неплатежами, непрозрачностью?.. — поинтересовался под конец Васильев.
— Именно так, Дима! Именно этим я тут и занимаюсь..
Чубайс вспоминает, что Васильева эта мысль тогда просто потрясла.
Но выбрал он все-таки другую работу. Причем, по иронии судьбы, такую, которая заставила его встать во главе команды врагов своего бывшего начальника.
Васильева в то время больше занимала тема защиты прав инвесторов, из-за которой он, собственно, должности и лишился. Его принципиальной позицией в пору руководства ФКЦБ было соблюдение прав инвесторов, и в конфликтах между рыночным сообществом и владельцами компаний он яростно выступал на стороне первого. К этому времени противостояние ЮКОСа и других приватизированных корпораций с портфельными инвесторами достигло такого накала, что рассерженные инвестиционные банкиры и топ- менеджеры фондов объединились в Ассоциацию по защите прав инвесторов (АЗПИ).
— Обычно портфельные инвесторы являются спящими акционерами — но во время кризиса 1998 года они потеряли так много, что дальше терять уже было нечего. И они пробудились к борьбе, — поясняет Васильев.
АЗПИ возникла незадолго до отставки Васильева.
— Там были такие харизматические личности, как Билл Браудер и Вадим Клейнер из Hermitage, Александр Бранис из Prosperity, и люди поспокойнее из “Тройки Диалог” или вот Борис Федоров (UFG), — вспоминает Васильев.
Лучшего предводителя для инвестиционных компаний и фондов в то время трудно было себе представить. Большинство членов ассоциации проголосовали за его кандидатуру. На жизнь себе Васильев зарабатывал как директор Института корпоративного управления — должность председателя в АЗПИ была неоплачиваемой, на общественных началах.
Пока в РАО “ЕЭС” шел подготовительный этап реформы с расчисткой долгов, члены ассоциации к происходящему в компании относились спокойно. В то время больше сил у них отнимала борьба с ЮКОСом.
