После таких слов Аркадий Евстафьев и его заместитель по экономике написали заявления об уходе. Через две недели, 6 июня, Евстафьев сдал все свои посты в “Мосэнерго” — он был гендиректором в ряде компаний, на которые в ходе реформы разделилась московская энергосистема.
Могла ли авария в “Чагино” привести к отставке Чубайса? Теоретически это был достаточно веский повод уволить главу РАО, и поди потом объясняй про перегретые провода, про сотни и тысячи старых трансформаторов, требующих замены по всей стране, и про фатальное стечение случайных обстоятельств в Москве. Никому это не будет интересно. И политически такой шаг президента, скорее всего, вызвал бы “широкое одобрение”. Но Путин не сделал этого. Это ведь только потом, гораздо позже, многочисленные комиссии, включая Ростехнадзор, Думу, следственные органы, не обнаружили в действиях энергетиков криминала.
А в дни, когда у всех только что все повырубалось, легко было назначить виновника, тем более такого.
И все эти события с “Чагино” развиваются на фоне страшной драки за продолжение реформы, такой же драки РАО и Чубайса с Москвой и Лужковым. “Мосэнерго” только-только разделили на четырнадцать компаний “в соответствии с планом реформирования”, и вот пожалуйста, ведь предупреждали же... Полная потеря управляемости... Непрофессионализм... И так далее.
Единственное, что можно было тогда рассматривать в качестве позитива, это то, что масштабное отключение обошлось без пострадавших. Рассказывают, что Устинов позже даже сказал Чубайсу, что ему крупно повезло: одна жертва, не дай бог, конечно, — и не избежать бы тогда главе РАО уголовного дела. И не “по факту”, а конкретно “в отношении...”. Без вариантов. Дела по факту аварии, безусловно, были. Была депутатская комиссия со своим расследованием. Правительственная комиссия — со своим.
Юрий Лужков во время ближайшего же после аварии субботнего объезда города заявил журналистам, что уже “несколько лет говорил о неквалифицированном управлении в “Мосэнерго”. Не ведется работа по реновации и ремонту оборудования. Теперь мы хватаем производные от этого бездействия”9.
Еще через несколько дней мэр Москвы, развивая тему возможных аварий в энергосистемах, заявил, что “предложенная система реформирования РАО “ЕЭС” очень опасна и лучше бы ее не было’”'*.
При этом, предъявляя претензии Чубайсу по поводу его опасных реформ, Лужков не упустил случая заявить о желании Москвы увеличить свою долю в “Мосэнерго” на пять процентов. Очень уж хорошей оказалась переговорная позиция.
В то же время и авария на подстанции “Чагино”, и тяжелая зима 2005/2006 годов послужили важным аргументом в пользу реформы. В РАО подсчитали, что таких трансформаторов с такими сроками службы, какие были установлены в “Чагино”, в одной только московской энергосистеме восемьсот пятьдесят. А по всей стране — несколько десятков тысяч.
— Я тогда, в мае 2005-го, для себя понял, — говорит Чубайс, — что случившееся—системная проблема и решение этой системной проблемы заменой трансформаторов ограничиваться не может и не должно. А системное решение потребует таких средств, какие с помощью тарифов не соберешь. Понятно же, что дело не в замене трансформаторов, а в обнов
лении энергосистемы страны. А это и есть собственно реформа. И когда я очухался, что живой, что на месте, немедленно и, может, даже нахально пошел вперед с криком: “Все — за мной!”
То, что энергетика требует масштабных инвестиций, стало еще более очевидным. Другого источника, кроме реформы с привлечением стратегических инвесторов, никто предложить не смог.
Заявленное Чубайсом нахальство очень скоро выразилось не только в стремлении со сгоревшими чагинскими трансформаторами в руках в качестве аргументов активнее продвигать реформу. Через несколько месяцев после аварии, накануне зимы 2005/2006 годов он честно предупредил, что при длительных морозах ниже двадцати пяти градусов в Москве будут частично отключать потребителей. На что Юрий Лужков тут же ответил, что у него последние волосы зашевелились на голове от этих слов и от цинизма Чубайса.
Глава 11 Заморские гости и заморские хозяева
Рисунок Валерия Дмитриева
Первые чужеземцы в энергетике: от Рюриковичей до итальянцев в России
Вфеврале2008 года Чубайсу пришлось уволить генерального директора одной из крупных генерирующих компаний, куда пришли иностранные акционеры. Директор по всем статьям не слабый, профессиональный энергетик. Многие говорят, что один из лучших менеджеров в современной энергетике. Возникли проблемы с головой. Не в медицинском смысле, конечно, а ментальном. Директор ходил к Чубайсу: “Мы построили эту компанию, мы знаем, как лучше, а они нам будут указывать, что делать, чего не делать! ”—то ли жаловался, то ли недоумевал топ-менеджер. “Они” — это новые стратегические акционеры, в том числе иностранные, которые приобрели образованную в результате реформы генерирующую компанию. При этом директор понимал, что за такие настроения можно поплатиться местом, но шел на это спокойно и сознательно.
Очень скоро стало понятно, что работать с новыми владельцами директор не сможет. И был уволен. При всем его отраслевом профессионализме. Не может руководить компанией человек, не понимающий, кто такие мажоритарные акционеры, чего они хотят, на что имеют право, на что нет. Можно объяснить, нарисовать, но нельзя убедить, если эта конструкция не воспринимается на психологическом, на эмоциональном уровне.
Подобный конфликт не уникален, но и не обязателен. Его надо предвидеть. Если он случается, на него надо реагировать, не обязательно сменой менеджмента. Кто-то гармонично вписывается в новые реалии, кому-то достаточно помочь их понять и воспринять. А в каких-то случаях проще поменять директора, чем пытаться его переубедить или перевоспитать.
Первых иностранцев в российскую энергетику привел Григорий Березкин, генеральный директор группы компаний “ЕСН”. Группа Березкина давно специализировалась на управлении энергетическими активами. “ЕСН” сама стала первой управляющей компанией в российской энергетике. Еще в 2000 году им пришла в голову нетривиальная мысль — взять в управление крупную промышленную компанию. А поскольку “ЕСН”, как и сам Березкин, выросли на управлении энергетическими активами — в конце девяностых Березкин был председателем совета директоров компании “КомиТЭК”,—то и поиск объектов для приложения управленческой квалификации велся в этом направлении. После поглощения “КомиТЭК” “Лукойлом” у группы “ЕСН” осталась команда опытных управленцев, которых выделили в отдельную компанию.
В двухтысячном году Березкин пришел к Чубайсу и предложил свои услуги по управлению. До этого они не встречались, но, как говорит Григорий, “ЕСН” уже имела к тому времени репутацию. Проект с “КомиТЭК”, где было немало западных партнеров, кредиторов, акционеров, оказался успешным, и об этом многие знали. Надо полагать, поэтому Березкин достаточно быстро нашел возможность напрямую встретиться с главой РАО.
Предложение отдать АО-энерго в управление частной компании выглядело почти вызывающим. Ничего подобного до сих пор в электроэнергетике не было. На это нужно было решиться, и Чубайс решился. Сыграло свою роль и то обстоятельство, что в “КомиТЭК” была своя небольшая генерация, и, кроме того, компания поставляла нефтепродукты на электростанции и имела некоторое понятие об энергетике.
“ЕСН” получила в управление “Колэнерго”. Соответствующий договор между РАО “ЕЭС” и “ЕСН- Энерго” был подписан в июне 2000 года. Срок контракта—три года. Маленькая (относительно, конечно) компания с большими долгами. На момент подписания контракта на управление просроченная задолженность “Колэнерго” составляла один миллиард триста миллионов рублей. Это уже в наших новых, деноминированных рублях. А кредиторами были такие серьезные субъекты, как Кольская АЭС, Росэнергоатом и бюджет, региональный и федеральный. Компания находилась в предбанкротном
