энтузиазмом обменяла свои имущественные права (почти библейская история о продаже права первородства) на льготный тариф для республики. И все эти годы республика им пользовалась. На суде республиканским властям напомнили об этой сделке. В суде истцу пришлось признать, что согласительные процедуры все же были. Суд первой инстанции правительству Хакасии отказал. Апелляционная инстанция подтвердила решение первой.
Потом было решение Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа (ФАС ВСО), который принял прямо противоположное решение. Начались длительные судебные бодания. Дело перешло в Высший арбитражный суд (ВАС), который принял решение в пользу РАО “ЕЭС”.
А чем, собственно, так страшен был переход СШ ГЭС в государственную собственность? Отчего Чубайс так резко стал этому препятствовать? Он же сам — госкомпания. В том-то и дело, что государство и государственная компания — это две большие разницы, две совершенно разные гидроэлектростанции. Федеральное Госкомимущество — особенно в прежние времена только — владело акциями государства, практически никак ими не управляя. На практике это означает, что реальная власть над объектом переходит к региональным властям, к Алексею Лебедю, которому, в отличие от Чубайса, надо не электричество добывать, а льготные тарифы для населения и промышленных потребителей (читай — СаАЗ). Вряд ли Лебедь будет кого-то за долги отключать.
В какой-то момент Чубайс позвонил губернатору Красноярского края Александру Хлопонину и спросил, не хочет ли он прописать у себя Саяно-Шушенскую ГЭС? Фокус состоял в том, что у Енисея, как оказалось, два берега. Причем, правый—хакасский, а левый — красноярский. И плотина гидростанции, о которой так не кстати вспомнило хакасское правительство, одной своей стороной упирается в Хакасию, а другой — в Красноярский край. Это давало законное основание перерегистрировать ОАО “Саяно-Шушенская ГЭС в Красноярском крае. То есть юридически переселиться из хакасского поселка Черемушки в красноярскую деревню Сизая. А это уже действительная реальная угроза для Хакасии в размере почти пятисот миллионов рублей в год, которые поступают в бюджет от налогоплательщика СШ ГЭС. И вот такой важный налогоплательщик собрался на тот берег...
Суды — судами, но решение о перерегистрации принимают акционеры на общем собрании. Единственное, что несколько осложняло этот элегантный замысел, так это необходимость провести собрание акционеров по месту действующей регистрации. Здесь закон об акционерных обществах не дает никаких вариантов. То есть акционеры должны собраться на территории противника (пусть и процессуального) и принять решение о смене места регистрации станции. Как же представителям акционеров РАО добраться-то до Саяногорска на заранее объявленное собрание без приключений? Ведь и на автотрассе могут вдруг начаться запланированные ремонтные работы, а кого-то могут задержать за переход улицы на красный свет или еще за что-нибудь — кто-то из приехавших может оказаться удивительно похожим на разыскиваемого рецидивиста. Потом все разъяснится и всех отпустят. Но собрание уже пройдет... Или не состоится из-за отсутствия кворума. Как не допустить подобного развития событий?
Нет, на этот раз Чубайс не утверждал список фомок и кувалд, как при взятии кабинета Ремезова в “Мосэнерго”. Но это тоже была операция, которая отдельно разрабатывалась. Самолет с представителями РАО вылетел в Абакан, столицу Хакасии. Поскольку путь неблизкий, самолет, не долетев до Абакана, сел на дозаправку в Красноярске. После дозаправки самолет направился в Абакан с указанием подольше заходить на посадку — час, а лучше — полтора. Потому что только после приземления выяснится, что в самолете никого, кроме экипажа, нет. Так что самолет в Абакане встречали зря.
Пока самолет летел и заходил на посадку, представители РАО на машине добрались до Саяногорска. Дальше надо было попасть на станцию, дорогу к которой блокировала массовая демонстрация. Поэтому люди РАО прошли в административное здание, к месту проведения собрания, через машинный зал и плотину — по сложному, специально разработанному маршруту. Собрание состоялось и было принято решение об изменении места регистрации. Принято, но пока не реализовано. Это переговорная позиция РАО. В Абакане — демонстрации по пятьдесят-семьдесят тысяч человек против Чубайса, который забирает у Хакасии последнее. В судах — иски о возвращении СШ ГЭС государству, а в прессе, особенно западной, — публикации о том, что может произойти национализация крупнейшего энергетического объекта.
Посреди всей этой свары Греф собирает совещание на эту тему с участием Чубайса, Дерипаски и Лебедя.
Рассказывают, что Греф поставил вопрос очень жестко: атаки на РАО — это только наполовину атаки на Чубайса. Вторая половина — это сам Греф, то есть на тот момент — собственно государство. То есть Дерипаска должен был понять, кого конкретно он атакует, и вспомнить, чем, как правило, заканчиваются конфликты государства с частной компанией. Лебедю объяснили, что он своими исками добивается национализации, а это противоречит политике президента и правительства. Ему предложили добровольно отозвать иск из арбитражного суда. Его аргументы относительно того, что все его старания направлены исключительно на то, чтобы страна и государство богатели, не произвели впечатления. Как мы уже писали, в итоге Высший арбитражный суд отказал алюминщикам.
В этот момент Дерипаска вспомнил про Богучанскую ГЭС. Правда, существует версия, что первоначально Дерипаска бил по двум целям — Саяно-Шушуенской ГЭС и Богучанской ГЭС: где, что называется, получится. Не исключено, правда, что атака на Саяно-Шушенскую ГЭС была лишь прелюдией к приобретению Богучанки. Так это или нет, но ирония состоит в том, что изначально проект достройки Богучанской ГЭС Дерипаске предложил сам Чубайс.
Крупная станция на Ангаре в четырех километрах от Красноярска была спроектирована еще в семидесятые годы “Гидропроектом”. К 1987 году русло Ангары было уже перекрыто плотиной с временным шлюзом. Из-за трудностей с финансированием строительство стало чахнуть. Сильное давление оказывали и влиятельные в конце восьмидесятых экологи. А им было о чем поговорить. Если верить Википедии, БоГЭС должна образовать водохранилище площадью 2326 квадратных километров, при этом должно быть затоплено почти 150 тысяч гектаров земель разного свойства, включая леса и болота. Леса надо вырубить больше 10 миллионов кубометров, но все равно больше 3 миллионов кубов леса уйдут под воду—их технически невозможно взять. Плюс торф с затапливаемых болот (76 тысяч гектаров) может всплыть и сильно загрязнить водохранилище.
В начале девяностых вообще стало не до строительства. Не только у энергетиков, в экономике в целом, не было денег и не стало нужды в электроэнергии. Полный спад. С 1994 года строительство фактически остановилось. И надолго. Особенность гидросооружений состоит в том, что их нельзя просто так бросить. Их надо либо взрывать и ликвидировать, либо достраивать. Для первого не было обоснований, для второго — денег. Как, впрочем, и для ликвидации. Консервация плотины с фактически нулевым объемом нового строительства обходилась РАО в 10 миллионов долларов в год. И если эти деньги с трудом, но находились, то о завершении строительства долгие годы не могло быть и речи. Для этого требовалось не меньше четырех миллиардов долларов. Это было больше, чем вся инвестиционная программа РАО “ЕЭС” на 2002 год. И мало того что надо было достроить станцию, надо было еще полученные мощности вывести к потребителям. То есть построить еще и подстанции, ЛЭП, что тоже немалые деньги.
Тогда-то и возникла идея привлечь заинтересованного частного инвестора. Но как его найти, если тарифы регулируются государством, и частный инвестор, вложив огромные деньги, не имел реальных шансов их вернуть в обозримой перспективе. Единственный, кому это тогда могло быть интересно, — Олег Дерипаска, который как раз искал площадку для размещения нового алюминиевого завода в Сибири с привязкой к источнику электроэнергии.
Чубайс предложил Дерипаске изучить возможность достройки ГЭС. А чтобы представители Дерипаски не выпрашивали на станции техническую документацию как бедные родственники, даже предложил включить их в состав совета директоров Богучанской ГЭС. Активы на этот раз никто никому не передавал. Дерипаска было согласился, даже готов был предоставить кредит в те самые 10 миллионов долларов, чтобы его люди работали в совете директоров станции легитимно. Но как только вопрос был вынесен на совет директоров РАО, со “сторожевой вышки” под названием “Миноритарыне акционеры” немедленно раздалась короткая автоматная очередь. Опять Чубайс все хочет раздать под кредиты, которые не будут возвращены, и актив достанется кредиторам за долги. Проект завис.
Во время войны за Саяно-Шушенскую ГЭС в РАО заметили, что кто-то начал скупать акции замороженной станции, которые были на руках у трудового коллектива. В РАО сразу догадались, кто
