- Ваша Светлость! Приберегите свои комплименты для Таис. Она выслушает их с удовольствием. Поверьте, Вы не потратите время зря.
Со временем девочка себя еще покажет.
- Но меня интересуете только Вы! - вновь ринулся в бой граф. - У нас совсем мало времени. Но помните, если когда-нибудь Вам нужен будет покровитель, то я, маркграф Лотширский, с огромной радостью…
- Не стоит горячиться граф! Моя дружба вещь весьма опасная, а любовь - тем более. Для многих она губительна. Вы когда-нибудь пытались приручить пламя? - загадочно усмехнулась собеседница. В ее словах звучали едва прикрытые угроза и предупреждение.
- Опасность в жизни, как специи к еде, - без них теряется острота ощущений и исчезает аппетит! - легкомысленно отшутился Гюстав.
- От их избытка можно заболеть, а то и вовсе сгореть! Хотя погодите. Вы сказали Лотширия? В Вашем горном краю спрятано древнее святилище с Чашей Саламандр?
- Вы совершенно правы, досточтимая. Но за пределами графства о нем мало кому известно. Я удивлен…
- Тогда я думаю, что мы еще встретимся. Если Вы, конечно, до того времени доживете! Помните, специи не всегда к добру! А пока прощайте. И не суетитесь… Первыми в пути падают самые слабые…
После этих слов Лавра, решительно отстранившись, пошла к любовнику, который, окончив беседу с Альфредом, уже искал ее глазами.
Постав застыл на месте, стараясь понять, что означает этот разговор. Как расценить слова, произнесенные прекрасными устами?
Возможно, она что-то знала и хотела предостеречь? Да, нужно быть внимательным и соблюдать крайнюю осторожность. О вреде специй наверняка сказано не зря.
С той встречи прошел почти год. Слова миледи оказались вещими: малышка де Трай сделала головокружительную карьеру при дворе и стала фавориткой самого Императора. Лавра тоже сменила покровителя и находилась рядом, в Торинии, с его злейшим врагом, Фергюстом. Теперь их новая встреча казалась еще более вероятной и даже, наверное, неизбежной.
Да, воды утекло немало. Ушел в мир теней император Кристиан, а вскоре и его убийца - герцог Аландский. Безвести пропал и его высокомерный дружок Геральд. Что там говорить, он сам едва не сунул голову в петлю, лишь в самый последний миг удержался и не влез в аферу. Хвала богам, что хватило ума не выступить на стороне заговорщиков.
Но вечно выжидать тоже нельзя. Жизни не хватит. Большая ее часть и так уже позади. И Постав во время болезни неожиданно для самого себя принял ответственное решение, из-за которого вполне мог лишиться головы. Граф приказал Леону Барелю выкрасть и привезти в
Лот барона де Гри и метра Фуше.
По законам Империи за похищение дворянина полагалась позорная смерть на висельнице, так же, как и за измену. Кроме того, Барель должен был передать письмо Таис де Трай, в котором граф слал свои поздравления и наилучшие пожелания, а также просил, ссылаясь на давнее знакомство, заступничества перед властелином Кристиды. Леон прекрасно выполнил оба поручения. Пакет не только кипел до адресата, но совершенно неожиданно был получен о| нет. Таис писала, что хорошо помнит старых друзей, и обеща- и;| сделать все возможное, чтобы верные люди заняли достойное место при дворе. Похитить же де Гри оказалось намного сложней. Но и здесь он проявил незаурядные способности. Нет, совсем не зря маркграф считал его самым умным и полезным из слуг. Впрочем, в полной мере и назвать-то Бареля слугой
Постав не мог. Скорее, он был добровольным союзником, хотя и деньгами не брезговал.
Нашел Леона маркграф случайно, лет десять назад в офицерской школе Крида. Барель был сыном небогатого дворянина, имевшего неосторожность повздорить с Фергюстом, который в назидание другим лишил его земель и замка. И вот, спустя многие годы, сын получил возможность отомстить за обиды отца и пернуть титул и поместья. Под чужим именем он поступил на службу к герцогу и вскоре оказался в личной гвардии. О такой удаче можно было лишь мечтать. Оставалось использовать представившийся шанс. Помимо отличной выправки и недюжинной силы, боги наградили Бареля смекалкой и острым умом. К тому же, он был смел и не слишком щепетилен.
План основывался на том, что Леон хорошо знал солдат, охраняющих графа. Дождавшись, когда в доме их останется двое, Баррель, мило улыбаясь, передал приказ герцога сменить караул. Но те оставить пост без распоряжения де Фреля отказались, чем подписали себе смертный приговор. Их попросту удавили кожаными уздечками. Вышедшему на шум лекарю приставилинож к горлу и велели напоить графа 'сонными' травами. Затем без спешки и суеты перенесли трупы, предварительно спрятав их в мешки, в подъехавшую телегу. На ней уже громоздились такие же тюки. Так что редкие прохожие и заметить-то особых перемен не могли. Вскоре подкатила карета, в которую загрузили спящего пленника, лекаря и насмерть перепуганную служанку.
Вся операция была проделана быстро и ловко. В доме Фуше по-прежнему царили полный покой и порядок. Не осталось и капли крови, а на кухне благоухал горячий ужин.Порывы пронизывающего сырого ветра проникали в самую глубь естества. От холода не защищали ни меховые накидки, ни рукавицы, ни плотные плащи с капюшонами.
Снежинки и мелкие крупинки льда, носившиеся в воздухе, нещадно жалили, нападали, словно тучи разъяренных пчел. Лица всадников быстро покраснели, начали неметь нос и губы, а из глаз потекли слезы. Колючий воздух, врываясь в легкие, забивал дыхание, вызывал непреодолимое желание укрыться в тихом месте. Лошади, недовольно храпя, то и дело сбивались с шага. Маркграф, помня о недавней болезни, подумывал о том, не повернуть ли назад, однако, немного поколебавшись, все-таки решил продолжить путь, хотя надеяться на улучшение погоды не приходилось, так как в горную часть его владений зима приходила на пару недель раньше, чем в низину.
Несколько часов мучительной дороги остались позади.
Путешественники миновали Лотширский перевал и спустились в долину.
Сразу стало намного теплей. Здесь зима еще не вступила в свои права. Хотя ветер дул холодный, но снега не было. Теперь его порывы уже подталкивали лотширцев в спину. Несмотря на то, что самый трудный участок был преодолен, до цели оставалось еще ехать и ехать.
Теперь путь пролегал по равнинным владениям Постава. В торинской долине земли маркграфства простирались на многие литы. Но они составляли всего одну пятую часть, остальные же находились по ту сторону перевала.
Только к вечеру удалось добраться до приграничного селения. На ночь путники остановились в местной харчевне. То ли из-за усталости, то ли из-за неудобной постели, но спал Постав отвратительно. Долго ворочался, вздрагивал и просыпался, ну, а в краткие минуты забытья ему мерещилось нечто совершенно дикое и несуразное.
Виделись разоренные земли графства, горящий замок в Лоте, рыдающая жена и малолетние сыновья с пустыми, как у де Гри, глазами.
Но главный кошмар приснился под утро: он гонится за огромной, огненно-красной ящерицей. Ему почему-то кажется, что именно в ней заключены счастье, богатство и власть в Тори-нии. Вот, наконец, он ее настиг и в отчаянном прыжке накрыл своим телом. Но зверек, кувыркнувшись, неожиданно превратился в клубок пламени. Загоревшись,
Постав с криком боли вскочил на ноги. Белый свет померк перед глазами. Когда же зрение вернулось, он увидел, что стоит в древнем урочище, в проклятой людьми Чаше Саламандр. Вокруг ярким цветком полыхало пламя, становясь все выше и шире, неумолимо подбираясь к жертве. Собравшись с силами, маркграф попытался перепрыгнуть огненное кольцо. Но в тот же миг перед ним возникла гигантская саламандра, сразу вцепившаяся зубами в горло. Постав, пытаясь оторвать ее, закричал, захрипел и… в очередной раз проснулся.
Вокруг него со свечами стояли перепуганные слуги. Он же сжимал руками собственное горло. Кожа под пальцами вздулась пузырями, словно от ожогов. Сон безвозвратно ушел. Все еще дрожащий граф потребовал вина и выгнал всех прочь. Оставшись один, выпил большими глотками пару кубков и, угрюмо уставившись невидящим взглядом в потолок, погрузился в тяжкие думы.
'Если это знамение, то оно ужасно, - размышлял он. - Может, плюнуть на все и вернуться пока не
