найти.
'Хоть враг и разбит, но полной победы нет, - думал он. - Главная цель так и не достигнута. Теперь придется гоняться за ними по всей Империи. А это ох как не просто!'
Но существовал еще и де Гри. Нужно подумать и о нем. Приставив нож к горлу очередного плененного слуги, Фергюст 'настойчиво попросил' провести его в подземелье. Пока они спускались по лестницам, во дворце неожиданно вспыхнул пожар. Камень горел, как сухое дерево. Раньше такое диво герцог видел лишь однажды, - в злополучном замке Ралина. Клубы едкого дыма и гарь слепили, вызывали кашель и потоки слез и как бы настойчиво 'советовали' отставить безумную затею и поскорее убраться восвояси.
То тут, то там вспыхивали языки пламени, а невыносимый жар забивал дыхание. Оставаться во дворце становилось сущим безумием. Но
Фергюст упрямо шел вперед. Телохранители один за другим отставали.
Вот и последний спуск. Его герцог преодолел один.
В коридоре, под лестницей, было жарко. Огонь сюда еще не добрался, зато дым стоял сплошной стеной. Лишь пройдя десяток шагов, герцог вновь обрел способность видеть. Вдоль стен, вырубленные в монолите камня И затворенные массивными дверьми, словно клети диких зверей, выстроились в ряд камеры узников.
- Рич! де Гри! Отзовись! Ты слышишь меня? - раз за разом срывающимся голосом кричал Фергк?ст. Но ответом ему был лишь шум бушующего наверху пожара-
Все еще надеясь найти друга, он стал распахивать незапертые двери. Вот, в самом конце коридора одна не поддалась. Отодвинув массивный засов, Фергюст с замиранием сердца заглянул в нее. В глубине, возле самой стены, кто-то сидел.
Прежде чем войти, герцог еще раз оглянулся. Огонь проник уже и в подземные казематы. Пути к отступлению не осталось.
/'Я /и барона не спасу, и сам погибну!' - наконец-то мелькнула здравая мысль.
Ну, а дальше все слилось одном в чутком кошмаре. Согнувшись в три погибели, Фергюст протиснулся в камеру. Человек, прикованный к стене, был еще жив. Услышав шум, он медленно поднял мутный взгляд.
Затем почти сразу безразлично отвел в сторону.
О ужас! В страшном безумце Фергюст признал своего любимца де
Гри. - Всемогущие боги! Рич! Что они с тобой сделали! -простонал пораженный герцог. В глазах у него потемнело, а по щекам побежали слезы. - Клянусь! Постав заплатит страшную цену! О, де Гри! Мой де
Гри! Взгляни на меня еще раз! Прошу тебя! Ведь это я! Фергюст! Я пришел за тобой, дружище! Мы уйдем отсюда вместе. Ты не можешь, не имеешь права теперь умереть.
Сказав это, герцог, проявив чудеса силы, разогнул Перлоном звено цепи. После чего крепко прижал друга к груди. Рич, вздрогнув и немного отстранившись, посмотрел Фергюсту в глаза. От титанического усилия его бледное, похожее на маску, лицо покраснело, а на шее канатами вздулись жилы. Взгляд барона вдруг приобрел осмысленное выражение. Из запавших высохших глаз скатилась скупая слеза. -Мой господин!.. Вы не забыли… Вы… пришли… Но… Но… слишком поздно! Я недостоин Вашей милости…
Де Гри жутко взревел и, вырвавшись из объятий друга, метнулся в сторону. С необычайной для истощенного тела силой он ударился головой о каменную стену. Череп, не выдержав столкновения, лопнул.
Мертвое тело сползло на пол, оставляя за собой кровавый след.
Фергюсту вдруг показалось, что сердце в груди перестало биться.
Холод ледяными тисками сжал душу. Потрясенный, он наклонился над бездыханным телом.
- Ну что же ты наделал! Зачем? Зачем!? - беззвучно рыдал он.
Хотя, окажись герцог на месте де Гри, наверно, поступил бы так же.
Пожар тем временем охватил все подземелье.
'Еще немного, и я сгорю в одном погребальном костре с де Гри! Ну что ж! Наверно, это будет справедливо!' - решил Фер-гюст и, не желая более медлить, подняв на руки тело мертвого друга, шагнул в пламя.
Он был готов ко всему: невыносимой боли, мгновенной смерти, забвению, - но увидел Нико. Теперь саламандра явилась к нему не тем прыгнувшим с рук Лавры маленьким, ласковым зверьком. Нет! Она была огромной, выше человеческого роста, а глаза сияли до боли знакомым светом. Ударив хвостом, шалунья осыпала его с ног до головы снопом искр и, словно поманив за собой, исчезла в огне.
Фергюст шагал сквозь пламя. На нем горели одежда и кожаные ремни, плавились золотые украшения, в руках обугливалось тело друга
- лишь он сам да волшебный меч Перлон оставались невредимы.
Он вышел из дворца, словно демон пылающей преисподней. Явился из языков пламени, клубов дыма и гари, весь черный и пугающе зловещий.
Столпившихся возле дворца солдат такое зрелище привело в ужас.
Пораженные, они замерли, а затем пали ниц, не в силах поднять глаз.
Уж больно страшен был его лик.
Фергюст же, не осознавая того, что произошло, незряче брел до тех пор, пока не наткнулся на грубо сколоченный настил, на котором в ворохе окровавленного тряпья с арбалетной стрелой в груди лежал
Симон Макрели. Граф еще дышал, но его минуты были сочтены. Сквозь тугую повязку проступала кровь. Черты лица заострились. Трехглавый уже мчал за ним на огненной колеснице.
Герцог, словно наткнувшись на невидимую преграду, замер. Новое несчастье вернуло его в реальный мир. Опустив на землю обгоревший труп де Гри, он медленно опустился на колени.
- Симон! О боги, теперь ты, Симон! Неужто и ты уйдешь отменя!?
Мой верный друг! Проклятье! Проклятье! - Фергюст,подняв глаза вверх, яростно погрозил небесам кулаком, послечего, склонившись к груди графа, беззвучно зарыдал. Вот толь ко слез в его глазах сегодня уже не осталось.
Окружившие господина телохранители отпрянули. Рыжие волосы герцога не поддавшиеся даже огню, враз побелели. Открыв глаза, умирающий граф хотел поднять руку, но не смог, собрав остатки сил, он произнес:
- Срок пришел, и я ухожу. Но остается мой сын. Прошу Вас, позаботьтесь о нем. Передайте Мартину графскую печать и отцовское благословение и не судите строго шалопая. Придет время, и он станет вашим верным слугой. Заменит отца… Симон сделал паузу. Веки бессильно опустились, и он уже еле слышно шептал:
- Я чувствую, рядом Рич. Его душа ждет! Она здесь. Дайте мне его руку…
Стоило Симону прикоснуться де Гри, как на его лице расцвела счастливая улыбка.
С губ слетели последние слова:
- Я иду к тебе, Рич…
Друзья уходили в мир теней вместе, так же, как шагали по ухабистой дороге жизни.
Во время штурма у торинцев погиб лишь один человек. По жестокой иронии судьбы им стал граф Симон Макрели.
- Кто убил Макрели? - прорычал Фергюст. - Кто сделал это? Кто?
Я вас спрашиваю! Как вы посмели его не уберечь!?
Солдаты, уже поднявшиеся на ноги, в страхе подались назад. Теперь герцог оказался в центре большого круга. У ног лежали мертвые друзья.
- Отвечайте! Кто убил Макрели? - словно чудовище ревелон. - Никого не пощажу!
Капитан личной охраны Симона, обречено склонив голову, тихо произнес:
- Леон Барель! Это он… он увел подземным ходом сыновеймаркграфа и ранил Его Светлость. Догнать их мы не смогли -дверь была закрыта, а в замке вспыхнул пожар. Тот же Барель похитил из Кридаде Гри…
- Вину свою смоете кровью! - проскрежетал зубами Фер гюст. - Кровью!.. Бареля же я достану хоть из- под земли! Пустьчерез год, пусть через век, но найду! Он еще пожалеет, чтородился на свет!
Клянусь памятью друзей!..
