кружками. Посреди - огромная бадья с горячей водой, а рядом с ней небольшой столик с мочалом и плотно закрытыми крышками маленькими горшочками, медный ковш. Да еще два ведра с холодной водой.
Горничная замерла в ожидании. Уходить она, похоже, не собиралась.
Леон, равнодушно пожав плечами, быстро разделся и залез в бадью.
О! Это было настоящее блаженство! Пахнущая травами вода, приятно щекотала кожу, играючи пощипывала за волоски. Вместе с дорожной грязью, смывала усталость, кровь смертей…
Блаженно расслабившись, закрыл глаза. Почувствовал, как приятное тепло волной накрыло тело. Нежные девичьи пальчики побежали по волосам. Сверху лилась пенящаяся, пахнущая медом и полынью, вода.
Стекала по лицу и шее, попадала в глаза и уши.
Леон фыркнул и тряхнул головой. В ответ раздался женский взвизг.
Открыв глаза, увидел раскрасневшуюся Лизану. Она отошла к столу, налила в кружку пенистое пиво. Потом с наслаждением наблюдала, как
Леон с жадностью его пьет.
Глаза белянки игриво блестели:
- Если хотите, господин, я постелю вам постель…
Барель сразу понял намек. У него давно не было женщины. С тех пор, как он сидел в горной глуши с глупышкой Лорис. Милой, страстной, с красивым телом, но недалекой и простодушной.
Воспоминания разбудили плоть, которую пришлось подавить усилием воли.
'Сейчас не время', - подумал Барель, вслух все же, сказал: 'Было бы весьма неплохо. Приходи'.
Лизана смущенно отвела взгляд. И без того розовые щеки залил жгучий румянец.
- Встаньте, господин! Я помою Вам спину.
Молча стала гулять мочалой по плечам, шее, ягодицам.
Леону почудилось, что скрипнула дверь, да и ритм движений пожалуй изменился: нежные пальчики продолжали бегать по спине, бокам, животу. Но Барель сразу ощутил - не те! Попытался обернуться. Руки ласково, но решительно, вернули голову в прежнее положение. Но он все же, успел заметить черные вьющиеся волосы и сверкнувшие огнем из-под тонких бровей темно-карие глаза другой женщины.
Эта друга пробыла недолго, однако, настроение белянки напрочь испортилось.
Вскоре, указав на полотенце, холщевую рубаху и штаны, захватив грязную одежду, она, молча исчезла.
'И куда мне теперь идти? В чужом доме можно и заблудиться. Как найти свои покои?'
Но появился слуга и проводил господина Странника в небольшую, но весьма уютную комнатку на втором этаже, с маленьким окошком, столиком, но зато большой, рассчитанной на двоих, мягкой кроватью.
Барель даже успел в ней немного понежиться.
Ужинали вновь вдвоем, на этот раз в обитом синим бархатом кабинете. На столе - сыр, лепешки, мед, золотистый торинский сидр.
Барон какое-то время молчал, а потом проникновенно-испытующе глянул на Леона. Словно решал: не ошибся ли, по силам ли, выдюжит ли?
Не так давно подобным взглядом его сверлил Гюстав Лотширский, прежде чем взять клятву и поручить сыновей. Барелю стало не по себе, но взгляд он выдержал.
Словно получив положительный ответ, Ягур хищно ухмыльнулся, отчего стал еще больше похожим на горную рысь:
- Вижу, сможешь! Поместья забрать не сложно,.. но вот породу, кровь… Думаю, Фергюст жестоко просчитался… Завтра я представлю тебя Даниэлю, как потомственного дворянина. С утра придется приодеться, навешать побрякушек. За заслуги перед Дактонией, а они, поверь мне, уже немалые - тебе будет присвоен чин тысячника в моем ведомстве.
У Леона отвисла челюсть: 'Чего-чего, а подобного он не ожидал.
Сразу тысячника! Уровень барона или графа'.
Барель попытался даже что-то сказать, но Ягур не дал.
- Это вызов не только Торинии, но и нашим зажравшимся бездельникам. Зная твою богобоязненную натуру - предупреждаю сразу - дуэли между дворянами разрешает лишь сам Даниель Дак. Но при свидетелях защищаться можно в любом случае. Но без толку на рожон не лезь. Враги, найдут тебя сами,… обязательно найдут. К тому же, со дня на день начнется война…
Френсис на время приумолк.
- Ваша милость, - неуверенно вступил Барель.
- Брось, Леон. Наедине без титулов. Условности оставь для глупцов.
- Я хотел спросить о рве и стенах.
- Заметил, как ты на него поглядывал. Если легионы Ригвина подойдут к Даку, то город все равно не удержать. На возведение основательных укреплений понадобится не один месяц. Ну а ров,.. его давно пора очистить. Это не долго. Вот только шпионов Ригвина настораживать не хотелось. Главное сражение примем в Межгорье. Но воевать сразу на двух направлениях он вряд ли станет. Вначале, думаю, попробует силы во Фракии. Станикос послабее. Хотя, кто его знает. Поживем, увидим. А пока, хорошо бы вырезать внутренних врагов. Плохо, что нет доказательств.
- А вы их знаете?
- Знать то знаю… Да толку… Видишь ли… главный зачинщик граф Сакский Викрин - разлюбезный кузен нашей герцогини. Нужны очень.., очень веские причины. Ошибемся. То и нам голов не сносить, не понадобится ни Ригвин ни Фергюст… Вот такие наши дела,
Странник. А теперь - иди. Завтра у нас много хлопот…
Уже засыпая, Леон услышал в коридоре шум. Насторожился.
Показалось, что спорят женщины. Нет. Даже не спорят, а скорее одна строго выговаривает другой.
Дверь, по-заговорщески скрипнув, приоткрылась, пропуская полоску света. И сразу же, вновь, наступила темнота.
Уже привычным, ночным зрением, Барель увидел беспомощно замершую на пороге, ту, другую, черноволосую служанку, зашедшую в купальню лишь на мгновенье. В длинной, до пят, но легкой, воздушной, шелковой ночной рубахе и мягких бархатных тапочках. Она замерла в нерешительности, а, может, просто дожидалась, когда глаза немного привыкнут к темноте.
Леон, привстав, потянулся к столику, желая зажечь светильник
- Нет, господин! Не надо! - очевидно догадавшись, поспешно прошептала поздняя визитерша, задвигая засов. Потом подошла к кровати.
Одежды бессильно пали ниц. До того, как она юркнула под одеяло,
Барель успел рассмотреть еще высокую и упругую, но, несомненно, уже женскую грудь, тонкую талию и, обещающее неземное блаженство, стройные нежные бедра.
Только он открыл рот, чтобы спросить, как ее зовут, как ласковый, но настойчивый женский палец лег ему на уста, запрещая говорить.
Слова, действительно, были бы лишними. Каждый из них знал, чего хотел.
Вслед за пальцем, в губы Леона жадно, словно измученный жаждой путник в живительную влагу, впились горячие женские уста. Руки нетерпеливо, как бы страшась утратить незаконно приобретенную драгоценность, обвились вокруг туловища, прижали его к бурно вздымающейся горячей груди. Потом, дрожащие пальцы нетерпеливо побежали по спине, груди, животу. Чем ниже они опускались, тем нетерпеливей становились. Коснувшись восставшего мужского начала, на миг замерли, но лишь на миг, чтобы затем решительно и безраздельно им завладеть.
Из приоткрытых губ на волю вырвался, так долго сдерживаемый стон.
С подобной напористостью Барель столкнулся впервые и вначале даже немного растерялся. Но естество взяло свое… Мимолетные сомнения и опасения мгновенно улетучились…
А впереди - впереди поджидал ураган страстей…
Леон блаженно раскинулся на мягкой перине. Его пылкая любовница исчезла так же внезапно, как и появилась.
Чувство приятного расслабления и наверно, даже сладостного опустошения овладело им целиком.
