Но выхода не было, и они вновь продолжили путь. Теперь шли медленнее, время от времени делая небольшие привалы.
Тем временем окружающий мир быстро менялся. Розовый свет, возникший, казалось, ниоткуда, набирая силу, решительно вытеснял остатки мрака. Вначале растаяли звезды, а затем с небес исчезла Гея.
Лишь Тая, никак не желая уступать прав владычицы ночи, по-прежнему следила со своего пьедестала за беглецами. Первыми рождение нового дня чутко уловили птицы. Воздух заполнился их звонкими голосами.
Лес понемногу превратился в жиденькую рощицу. Стали видны луга.
Где-то за ними дремал утомленный ночным весельем Крид.
'Макрели сейчас там, - глядя в сторону города, думал Фергюст.
- Хорошо бы ему поспешить'.
Он шел рядом с бароном, время от времени испытующе посматривая на друга, не упуская при этом при этом из виду и женщин. Было заметно, что силы Жане на пределе. Зато ее хозяйка казалась семижильной.
Стройные ножки миледи, обутые в изящные, украшенные золотом и жемчугом туфельки, не знали усталости. Казалось, что рядом идет не изнеженная аристократка, а хорошо подготовленный юноша. К тому же она умудрялась сохранять грациозность, несмотря на накинутый на плечи широкий мужской плащ. Черная бархатная маска и полупрозрачная вуаль все еще скрывали черты лица. Герцог, всматриваясь, пытался представить ее облик. О многом говорили глаза, сверкавшие сквозь прорези черными агатами. От их огня Фергюст невольно вздрагивал и чувствовал тоскливое теснение в груди. Казалось, что колдунья видит насквозь, легко читает самые потаенные мысли. Иногда, по воле ветра, из-под вуали на свободу вырывались пряди вьющихся черных, как смоль, волос. Рассмотрел Фергюст и необыкновенно белую, с неестественной голубизной кожу. Но особенно хороши были руки. Совершенство формы подчеркивали украшенные перстнями прелестные розовые пальчики. В отблесках бриллиантов они выглядели нежными и хрупкими.
'Откуда в них столько силы? - думал герцог. - Неужто я овладел этой богиней ночью прямо на земле, в лесу. Чудеса да и только. За право обладать ею отдал жизнь Геральд. Кем же она ему приходилась?
Родственницей? Любовницей? И чем так насолила преемнику, явно ее ненавидевшему и боявшемуся. А может, тайно любившему? И лишь потому оставившему нас в живых? Почему Лавра все время молчит? Какие тайны хранит?'
В самом деле, с момента ночного боя они не перемолвились и словом. Фергюст не знал с чего начать разговор, а дама на сей раз инициативу не проявляла. Снять маску герцог ее не просил. Он и сам еще скрывал лицо, полагая, что лишняя осторожность ни в коей мере не повредит. Во всяком случае, до встречи с охраной.
Понемногу приближались к цели. Но дойти не удалось, барон лишился последних сил. На его плече, пропитав одежды и повязки, проступило огромное бурое пятно. Кровь, собираясь в большие капли, стекала на землю. Пугающе бледное, покрытое росинками пота лицо утратило привычные черты. Войдя в долгожданную рощицу, он безмолвно рухнул.
Фергюст, склонившись над потерявшим сознание другом,тяжело вздохнул. Он уже понимал, что рана де Гри серьезна и жизнь в опасности.
Вдруг, со стороны дороги раздался стук копыт.
Оставив барона на попечение женщин, герцог пробрался к краю кустарника и, раздвинув листву, осторожно выглянул. Хвала богам! Он увидел своих телохранителей. Совершенно позабыв о маске, выскочил на обочину. Вмиг последовала резкая команда офицера, и несколько всадников взяли в плотное кольцо ряженого чужака с окровавленным мечом в руках. Сообразив, в чем дело, Фергюст сорвал шелк с лица.
- Олухи! - зло крикнул он. - Не можете узнать своего повелителя?
Знакомый голос а также рассерженный вид правителя заставил не ожидавших увидеть его здесь солдат опешить.
- Разве Макрели не предупредил? Где он сам? Граф жив? Занего семь шкур спущу! - стегал фразами Фергюст.
Вострок, слегка заикаясь, пробормотал:
- В-ваше Сиятельство! Я… Хвала богам! Вы живы! Мы так спешили.
Его Светлость поднял нас по тревоге… и приказал…приказал ехать к роще. Будь кто иной, но сам граф Макрели.
Ослушаться не смели.
- Симон что-то передал? - прервал капитана Фергюст.
- Велел привезти ваш меч и коня. Сам же отправился искать лекаря и карету.
'Молодец Макрели, все успел', - подумал герцог. Вслух же отдал приказ:
- Десятку спешиться. В роще, чуть дальше тех кустов, раненый де
Гри, с ним две дамы. Охраняйте их до моего появления.
Коня!
Вскочив на спину любимца, приветствовавшего хозяина радостным ржанием, Фергюст почувствовал себя более уверенно. Вначале он хотел скакать навстречу графу, но, немного подумав, решил остаться с де Гри.
Через полчаса в сопровождении остальных воинов появился и Симон.
За ним следовали лекарь и карета.
Фергюст облегченно вздохнул - верный друг вновь рядом.
Макрели рассказал, что лекаря с превеликим трудом удалось поднять с постели после вчерашней попойки. На него даже золото особого впечатления не произвело. Пришлось забирать силой.
Пьянчугу безжалостно вытолкали из кареты, а место в ней заняли вышедшее из рощи загадочные дамы в масках. Раненного де Гри солдаты бережно перенесли на руках и уложили на плащ у дороги. Лекарь, сняв повязки, и коверкая слова заплетающимся языком, пробормотал:
- Немного левее и все… ик… отправились бы к предкам…ик…
Но все равно хорошо Вам досталось, сударь. Нн-оо рна, на счастье… ик… не смертельна… ик… Мы ее… ик… туго перевяжем, положим мази и лечебную травку… ик… Неделька покоя иВы… ик и-и-и… вновь на игах…
Он препротивно срыгивал и все время икал. Глаза были мутными, а взгляд совершенно безразличным. Дрожащей рукой лекарь полез в свою сомнительной чистоты котомку и начал там неуверенно копошиться.
Наблюдая за его титаническими потугами, Макрели нахмурился и решил протрезвить лекаря по-своему. Совершенно неожиданно отвесил страдальцу тяжелой рыцарской рукой пару мощных оплеух. У того чуть голова не слетела с плеч, а из разбитого носа тоненькой струйкой брызнула кровь.
- Симон, полегче! Вышибешь из паршивца дух раньше времени! - ахнул Фергюст, испугавшись, что граф окончательно выведет лекаря из строя.
- Ничего с бездельником не станется! Его башка привыкла кподобным встряскам, - ответил Симон, исчезая в карете. Возвратился он с большущим кубком вина.
- Пей, остолоп! - рявкнул граф.
Лекарь, часто моргая и толком не понимая, что происходит, беспрекословно протянул руку и единым залпом осушил кубок до дна.
После чего удовлетворенно крякнул, и его взгляд стал понемногу проясняться.
- Послушай, олух! Ранен один из знатнейших дворян Торинии и мой лучший друг! - угрожающе прошипел Макрели, готовясь продолжить лечение. - Если он умрет, то я клянусь повесить тебя собственными руками!
Лекарство Симона оказалось на удивление эффективным. Метр Орушон
(так звали лекаря) окончательно пришел в себя. Дрожащей уже не от вина, а от страха рукой вытерев разбитый нос, и со всей серьезностью занялся раненым.
- Вот так-то лучше! - удовлетворенно хмыкнул граф.
