Пока мэтр возился с де Гри, герцог успел переоблачиться в свою походную одежду. Куртка и штаны, сшитые из великолепно выделанной тонкой, но крепкой кожи, украшенные серебряной вязью, несомненно, были ему к лицу, на груди бриллианта ми играла герцогская звезда.
Массивная золотая цепь в виде цветов роз с частыми вкраплениями изумрудов и рубинов свидетельствовала о знатности и богатстве.
Широкий пояс, охватывавший талию дворянина, подчеркивал мощь грудной клетки и ширину плеч. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: этот человек обладает недюжинной физической силой. На боку
Фергюста красовался заветный меч, достававшийся в наследство отдеда и прадеда. Его властелин Торинии мечтал со временем вместе с короной передать наследнику.
Меч этот считался особенным. Сталь его клинка, по семейным преданиям, была заговорена в святых местах и закалена холодом вечности внеземелья. Ранее он якобы принадлежал великому и могучему богу Перуну и носил имя Перлон. Как попало столь чудесное оружие к предкам Фергюста, легенды скромно умалчивали. Был ли меч волшебным на самом деле, герцог не знал. Но то, что за прошедшие века Перлон не сломался и даже не затупился, было истинной правдой. Более того, на его клинке не появилось ни малейшей царапины. Сохранилась даже гравировка около эфеса. Отделку рукояти несколько раз меняли: украшали золотой инкрустацией, вставляли драгоценные камни.
Неизменным оставался лишь один необычно крупный камень зеленого цвета. В нем-то и заключалась волшебная сила, которая оберегала владельца меча в бою. Возможно, благодаря ей герцог до сих пор не получил ни одного серьезного ранения. Многие считали, что и своим чудесным выздоровлением во время мора, унесшего в мир теней всех его близких, герцог обязан волшебству меча. Перелом в болезни наступил, когда правителю Торинии положили на грудь родовую реликвию…
Насколько правдива эта красивая сказка, можно лишь гадать, но как бы там ни было, до сих пор Фергюст находился при полном здравии и силах. Вот и сейчас он, словно влитой, восседал на любимом гнедом жеребце и весьма заинтересовано поглядывал в сторону кареты. Пускай за минувшие годы его ярко рыжая шевелюра немного посветлела, и местами ее прорезали серебряные нити, но сейчас она как нельзя более гармонично сочеталась своим золотистым отливом с одеждой и украшениями рыцаря. Правильные черты лица нарушал, но ни в коем случае не уродовал, несколько непропорционально большой нос. Живые карие глаза искрились юношеским задором и плохо скрытой, невостребованной в прошлом страстью. Массивную челюсть скрадывала бородка, в которой то тут, то там сверкали седые волоски.
Фергюст спешился и подошел к карете. Без лишних церемоний рванул дверцу и проник внутрь. В воздухе повисло неловкое молчание. К разочарованию герцога женщины масок не сняли. Если уста красавиц оставались немы, то глаза с жадностью изучали внешность нового покровителя. Герцог чутко уловил блеснувший из-под вуали выразительный взгляд миледи. Увидев герцогскую звезду, Жане скользнула на колени. Лавра же, лишь одарила кавалера изящным поклоном.
- Я герцог Торинии - Фергюст, - наконец-то представилсярыцарь.
Его слова в первую очередь адресовались, конечно же, миледи.
Возможно, не отдавая себе отчета, он желал немного шокировать гордячку. Придать, что ли, своей персоне больший вес и тем самым скрыть смятение, бушевавшее в душе.
Но миледи оказалась достойным противником и легко, играючи, повергла герцога в состояние полной растерянности. Стремительным движением она сорвала с лица маску:
- Я герцогиня Лавра Герфесская, жена убитого Вами сегодняночью
Геральда!
Колдунья, несомненно, знала, насколько хороша собой. Фергюст на время утратил дар речи. Его взору предстало необыкновенной красоты лицо. Бездонно-темные, словно ночное небо, глаза горели неведомым огнем, завораживали и непреодолимо манили к себе. Они сулили жертве небывалое счастье и сладкую муку, топили в своих глубинах остатки разума и здравого смысла. Щедро даровали забвение и неуемную тягу вновь слиться с ними в едином, пусть даже роковом, прощальном взгляде. Такой силой обладает лишь Ее Величество Смерть - без остатка растворяя в себе очередную жертву. Но в тоже время изогнутые тонкой дугой брови, необыкновенно длинные ресницы, маленький ровный носик вместе с алыми, немного приоткрытыми губами придавали лицу миледи выражение какого-то трогательного детского удивления, невинности и чистоты. Белая до голубизны кожа завершала неповторимый образ.
'Да, я похитил бриллиант редкой красоты. Но как его сохранить?'
- подумал герцог, вслух же прошептал совершенно неподходящую фразу:
- Но я знал герцогиню Герминду…
- Наш брак свершился после ее смерти, - прервала его миледи. - Но благодаря Вам он был не долог…
Голос Лавры напоминал песню сирены - чарующую и губительно-сладкую.
- Мое почтение и раскаяние, миледи… - бормотал окончательно смутившийся Фергюст. Он изо всех сил старался собраться с мыслями и сказать что-то важное и уместное. -…Я хотел бы искупить свою вину… Вам не придется сожалеть… - Но так и не окончив начатой фразы (а сказать он хотел, что вина лежит не только на нем), нашел более приемлемые слова: - Нам предстоит дальняя дорога. Так что, милые дамы, располагайтесь поудобней и запасайтесь терпением. Мы отправимся в путь, как только лекарь окажет помощь де Гри. Еще раз мое почтение, миледи.
После чего герцог поспешно ретировался, оставив поле боя за противником, одержавшим безоговорочную победу.
0x08 graphic у, а дальше, дальше была дорога через кридскую степь длиною в четыре дня. Но в путь торинцы отправились не сразу. Рана де Гри оказалась намного серьезнее, чем представлялось вначале. Она не позволила барону поехать вместе с друзьями.
Метр Орушон, кряхтя, разводил руками, то и дело вытирая ими распухший нос. Он суетился возле Рича и почти не замечал окружающих.
Увидев же настоящего герцога, окончательно протрезвев, упал на колени.
- Говори, бездельник! Что с де Гри? Рана опасна? - прикрикнул на знахаря Фергюст, желая вывести из ступора.
- Ваше Величество… Сиятельство… я… рана серьезна… он потерял много крови… нужен покой… - бормотал перепуганный метр.
- Можно ли его везти в Торинию? - прервал лепет Орушона герцог.
- Я не знаю… боюсь, что нет… дорога усилит кровотечение…барон может не выдержать пути. Нет, нельзя! - вынес окончательный вердикт лекарь. - Его нужно как можно скорее пере править ко мне домой. Там есть все, что нужно для лечения, и к тому же уход… Через пару недель я поставлю его на ноги. Не извольте беспокоиться…
Опечаленный Фергюст склонился над другом.
Де Гри с трудом приоткрыл глаза. Заглянув в них, герцог понял, что метр безусловно прав. На него смотрели усталые печальные глаза тяжелобольного человека. Превозмогая крайнююслабость, Рич попытался подняться, но вновь бессильно рухнул на землю.
- Ваше Сиятельство! - тихо шептал он, - я смогу…
- Молчи, Де Гри! Молчи! - не терпящим возражения тоном сказал Фергюст. - Побереги силы. Они тебе пригодятся! Скоро мы снова будем вместе!
Властитель Торинии крепко сжал руку друга. Ответное рукопожатие было едва уловимым. Барон вновь впал в забытье.
- Макрели! - дрогнувшим голосом сказал Фергюст, поворачиваясь к стоявшему за спиной графу. - Позаботься о Де Гри. Оставь с ним десяток солдат под началом де Фреля, да и лекарю заплати наперед. Прикажи ему, чтоб до самого возвращения не спускал с барона глаз. Мало ли, что еще может случиться. За де Гри ответит головой. Денег дай побольше,..ну сам знаешь.
Говоря все это, он отводил глаза в сторону. На душе тяжкой ношей лежал камень.
Через полчаса колонна торинцев двинулась в путь. Впереди скакали
Фергюст и Макрели. Симон, как всегда, был по правую руку от господина. Место слева, принадлежавшее Ричу де Гри, пустовало.
