описанное в БН экономическое поведение человека, сводящееся к реализации собственных интересов, следует понимать как отрицание «ты»: агент экономического действия не принимает во внимание интересы своего партнера, «ты», но хочет пользоваться любыми возможностями только ради себя самого.[591] А в ТНЧ агент всегда соотносит себя с другими как зрителями. Даже определение своего «я» не является чисто внутренним чувством, но возникает в «зеркале» общественных связей каждого лица; без возможности смотреть на себя глазами общества личное самосознание осталось бы только в зачатке.[592] Тогда как названное отрицание «ты» в БН исключает и симпатию, и наличие каких-либо голосов, кроме голоса философа-исследователя. Отсутствие «ты» не могло не поразить всех: ведь коммерческий обмен подразумевает обоюдные договоренности – значит, твоим экономическим действиям нужен партнер. Иногда это объясняют тем, что рыночные отношения в БН нарочито трактуются как анонимные,[593] но вот часто цитируемое рассуждение самого Смита о том, с чего начинается рыночный обмен: «Всякий, предлагающий другому сделку какого-либо рода, предлагает сделать именно это. Дай мне то, что мне нужно, и ты получишь то, что тебе нужно, – таков смысл всякого подобного предложения. Именно таким путем мы получаем друг от друга значительно большую часть услуг, в которых мы нуждаемся. Не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных интересов».[594] В этом отрывке стоят рядом местоимения «я» и «ты». Обычно этот отрывок понимают в том смысле, что, по Смиту, система экономических отношений не подразумевает поступков из душевного доброжелательства, но требует предварительного денежного обеспечения человеческих отношений. Но это только одно из толкований, а для Смита принципиально, что взаимные отношения в экономике подчинены закону симметрии. Предложение может быть сделано только в том случае, когда ему зеркально соответствует ответное предложение: «Дай мне то, что мне нужно...». Мотив симметричного вклада в экономические отношения обоих партнеров совершенно отсутствует в ТНЧ. Механизм симметричного обмена не нуждается в воображаемой перемене мест или в чувстве симпатии по той очевидной для всех людей причине, что «другой» находится в том же положении, что и «я». Симметрия в системе экономического обмена сама зеркальна и потому не нуждается в механизме «наблюдателя» для своего воспроизведения.
В «Теории нравственных чувств» Адам Смит доказывает, что субъект науки и субъект вкуса подчиняют себя тому, что «правильно», «точно» и согласно «с истинной и реальностью», и только тогда могут быть признаны доброкачественными.[595] В этих случаях «симпатия» неуместна: «Каждый из нас смотрит на них одними и теми же глазами; они не служат поводом ни к какому симпатическому движению, ни к воображаемой перемене в нашем положении, пробуждающей симпатию и вызывающей в людях одинаковые чувствования и страсти».[596] Монологический способ изложения в «Богатстве народов» отвечает той позиции, которую Смит предписывает субъекту науки. Точно так же он говорит и о функции общественного надзора в ТНЧ, не требуя от «полицейских» симпатии или воображаемой постановки себя на чужое место. В БН невозможно встретить морального способа рассуждения, который есть в ТНЧ, поэтому исключается полифония и симпатия наблюдателя – все заменено монологическим отрешенным изложением.
Конечно, это не означает, что добродетели, описанные в ТНЧ, не учитываются в БН. Для нашей статьи важно, что особое место в ТНЧ отводится добродетели благоразумия: она выводится из высочайших добродетелей благотворения и самообладания. Эти высочайшие добродетели и являются предметом морального дискурса. Высшая оценка добродетели благоразумия отличает ТНЧ от БН, что связано, несомненно, с отсутствием в БН фигуры беспристрастного наблюдателя. Различие между внутренними свойствами добродетели и принципом одобрения поступка[597] принципиально: по Смиту, моральное суждение возможно в том случае, если добродетель подтверждена позицией беспристрастного наблюдателя. Но это значит, что только благотворение и самообладание могут быть признаны добродетелями в собственном смысле, так как подразумевают диалогическую модель морального суждения. Статус двух других добродетелей в ТНЧ, справедливости и благоразумия, принижен, но то, что они выводятся из первых добродетелей, показывает, что они также принадлежат порядку морального суждения.
Важное различие между справедливостью и благотворением опирается на несовместимость их начал: благотворение выражает свободное дарение, тогда как справедливость вызвана долгом. Вот как пишет Смит об этой несхожести: «Существует, впрочем, добродетель, соблюдение которой не предоставлено на наш произвол, которая, напротив, может быть истребована насильственно, забвение которой побуждает к негодованию и вызывает, стало быть, наказание. Добродетель эта – справедливость. Нарушение справедливости представляется оскорблением (injury
Добродетель благоразумия, также исследуемая в ТНЧ, как нельзя более отвечает нормам экономического поведения, обозначенным в БН. Благоразумие, будучи понятием широким и многогранным, включает заботу о себе – здоровье, удаче, положении и репутации. Человек в экономике остается благоразумным, пока блюдет свои интересы, не совершая при этом ничего противоправного. Эта добродетель оценивается в шестой части «Теории нравственных чувств» как «высший разум и понимание» и как «самообладание».[602] Два названных качества поведения и образуют благоразумие. Разум принимает правильные и точные решения, одобряя или не одобряя предметы познания или вкуса,[603] и сам при этом не подчиняется моральному суждению. А самообладание относится к правильному употреблению собственности (включая себя самого!), связано с удовольствием и требует умственной работы, расчета наперед, а не слепой погони за материальным богатством.[604] Благоразумный человек ищет чего-то надежного и непременного, а не испытывает фортуну, поэтому Смит с презрением отзывается о самозабвенном труде («не являясь целесообразным, такой труд только испытывает фортуну»), подчеркивая, что упрямство не может служить экономическим целям и не входит в структуру экономических мотиваций.
Такое внимание к инстанции (sources
