1926 г. – все это выглядит убедительным доводом в пользу занятий экономикой. События последующих лет, в том числе и относящиеся к спорам в области экономической теории, еще больше отдалили Кейнса от проблем философии и логики. В период с 1928 по 1930 г. он был занят работой над новым
Поскольку сам Кейнс отошел от проблем, которые составляли предмет «Трактата о вероятности», было бы странно обвинять экономистов в том, что они не очень интересовались этой работой и всем, что с ней было связано.[639] Проблематика неопределенности и вероятности не очень вписывалась в то направление развития его теории, которому следовали его молодые сторонники. Долгое время она оставалась в стороне от магистральной линии развития экономической теории.[640]
Ренессанс исследований философских взглядов Кейнса начался в 1980-е годы. Отчасти он был подготовлен тем, что еще в конце 1960-х – 1970-х годов на волне «борьбы за истинного Кейнса», которую вели его последователи против тех, кто сводил его теорию к простым, хотя и полезным моделям, была предложена новая интерпретация кейнсианских идей, в которой неопределенности было отведено весьма почетное место.[641]
Что касается «Das Keynes Problem», то, если не учитывать рецензию Тауншенда на книгу Шэкла,[642] опубликованную в 1938 г., где в одном абзаце автор касается вопроса об исчислении вероятности и оценке ее достоверности у Кейнса и Шэкла, первой работой, посвященной этой проблеме, по видимому, можно считать статью И. Хисиямы, опубликованную в 1969 г.[643] В этой статье автор пытался построить «мостик» между представлениями Кейнса о вероятности и некоторыми базисными положениями «Общей теории», относящимися к функции потребления, предложив рассматривать проблему агрегирования с позиции вероятностной логики.
В 1976 г. была написана работа Тьюлип Микс (опубликованная лишь в 1991 г.), в которой предпринималась попытка примирить представление о неопределенности и ограниченности знания индивидов, принимающих инвестиционные решения, и принцип рационального поведения последних, обращаясь к понятию конвенциональности.[644] Затем последовали публикации Т. Лоусона (1985), А. Карабелли (1988), Р. О'Доннелла (1989), Дж. Дэвиса (1994), Б. Бейтмана (1996), Дж. Коатса (1996)[645] и др., в которых с различной степенью подробности излагались основные идеи «Трактата о вероятности», обсуждалась их связь с «Общей теорией» и значение для всей системы взглядов Кейнса.
В ходе многолетней дискуссии, посвященной «Das Keynes Problem», были поставлены, в частности, следующие вопросы: в чем суть новаторства Кейнса в области теории вероятности и логики и как он трактовал вероятность и неопределенность, в том числе и в сравнении с другими авторами, прежде всего Рамсеем и Найтом; в какой степени и в каком направлении Кейнс изменил (если это произошло) свои представления о природе вероятности после критики Рамсея и (или) под влиянием других обстоятельств; в какой мере и в какой форме его ранние представления о неопределенности, вероятности, рациональности, индукции и других подобных вещах нашли отражение в «Трактате о деньгах» и «Общей теории»; как ранние представления о вероятности повлияли на признание неопределенности сущностной характеристикой экономических процессов как протяженных во времени.
Дискуссия по этим вопросам продолжается и сегодня, поскольку ни на один из них до сих пор не получено однозначного ответа. Эти вопросы, как мне представляется, выходят за рамки исследования собственно наследия Кейнса, но при этом имеют определенное значение с точки зрения сегодняшнего развития экономической науки.
Что касается вопроса преемственности взглядов, то сегодня практически никто не считает, что занятия логикой и вероятностью вообще не оказали никакого влияния на дальнейшие исследования Кейнса и его взгляды в целом и по экономическим вопросам в частности. В то же время никто не рассматривает его экономическую теорию как прямое следствие его идей в области философии и логики. Различия позиций касаются степени и формы проявления связи между двумя областями.
Некоторые исследователи признают существование общего контекста или, может быть, мировоззренческого каркаса, объединяющего взгляды Кейнса в различных областях и представленные в разные периоды. Эту точку зрения отстаивает, например, Р. О'Доннелл: «Рамсей действительно оказал влияние на Кейнса, но это влияние не означало полного поворота к субъективизму в вопросе о вероятности или о чем-либо еще, и было скорее непрямым, чем прямым. По сути, оно способствовало расширению кругозора Кейнса в рамках его системы взглядов и большему вниманию к различным проявлениям 'слабой ?ациональности'».[646]
Идею принципиального методологического единства философских и экономических взглядов Кейнса можно обосновывать, как это делает А. Карабелли, и иначе, а именно ссылаясь на то, что в обеих областях Кейнс демонстрировал неприятие эмпиризма и принципа верификации, что он с самого начала, хотя и не всегда явно, признавал субъективную природу вероятности. Более того, по мнению Карабелли, Кейнс всегда рассматривал экономику в широком мировоззренческом контексте, не проводил непроходимой границы между экономической наукой и этикой, и все это было связано с его представлениями о вероятности и неопределенности.[647]
Существует также точка зрения, в соответствии с которой философская и экономическая линии исследований Кейнса практически не пересекались, и влияние его философских идей на экономическую теорию было минимальным. Идею «разрыва» поддерживают, например, Б. Бейтман, Дж. Дэвис и Д. Гиллис. Так, Бейтман полагал, что философские работы Кейнса в некотором смысле являются не более чем этапом его интеллектуального взросления.[648]
«Трактат» начинается с обсуждения вероятности, однако, речь идет не о расчете вероятности, что всегда интересовало математиков и статистиков, а о сущности этого понятия. Кейнс полагал, что вероятность следует рассматривать не как характеристику реальных событий, а как меру логического отношения между суждениями, выраженную степенью рациональной веры, или разумной уверенности (rational belief) в истинность данного суждения. Он также считал, что это отношение аналогично логическому следствию, но не предполагает строгое следование, а вероятность свидетельствует о некоторой степени уверенности – меньшей, чем достоверность.
Таким образом, предметная область данной работы – это область не вероятности, а логики (в каком-то смысле ее название неточно), и это делает задачу соотнесения ее с работами, относящимися к области экономики, довольно затруднительной.
Логика частичного следования рассматривалась Кейнсом как обобщение дедуктивной логики, а представление о вероятности как о логическом отношении, по его мнению, позволяло распространить понятие вероятности на ситуации, к которым понятие частоты неприложимо (событие уникально, неизвестны все исходы и т. д.), т. е. к ситуациям неопределенности, которые очень интересны экономистам. Очевидно, что числовое выражение вероятности, или степени рациональной веры, в данной ситуации установить невозможно, однако, как полагал Кейнс, возможно сравнение подобных вероятностей и логические действия с ними. Более того, понимаемая таким образом вероятность представлялась Кейнсу объективной, поскольку он обращался не просто к вере (или уверенности) отдельного человека, которая вполне может быть и скорее всего является субъективной, а к
