Истоки: социокультурная среда экономической деятельности и экономического познания

орла при подбрасывании монеты равна 1/2, но никто из нас не может точно сказать, что является свидетельством, выступающим вторым членом в вероятностном отношении, которое мы оцениваем в этом случае. В то же время, если мы возьмем самые простые возможные пары суждений, такие как «Это красное» и «То голубое» или «Это красное» и «То красное», логические отношения между которыми несомненно должны быть наиболее легко усматриваемыми, никто, я думаю, не станет делать вид, что знает, каким является вероятностное отношение, которое их связывает. Или, возможно, кто-то способен заявить, что усматривает это отношение, но при этом он будет не состоянии что-то достоверно утверждать о нем: например сказать, больше оно или меньше 1/3 и т. п. Конечно, могут сказать, что оно несопоставимо ни с каким числовым отношением, но отношение, о котором можно сказать так мало истинного, представляет немного пользы для науки, и очень трудно убедить скептика в том, что оно существует. К тому же это представление довольно парадоксально; ибо любой защитник индукции должен признать, что между «Это красное», взятым как заключение, и «Это круглое», взятым вместе с миллиардом суждений вида «а круглое и красное» в качестве свидетельства, имеется конечное вероятностное отношение. Ведь трудно предположить, что в ходе накопления примеров вдруг наступает момент, скажем после 233 примеров, когда вероятностное отношение становится конечным и потому сопоставимым с некоторыми числовыми отношениями.

Мне представляется, что если мы возьмем два суждения «a красное» и «b красное», мы не сможем выделить более четырех простых логических отношений между ними, а именно тождество формы, тождество предикатов, несходство субъектов и логическая независимость значения. Если бы меня спросили, какую вероятность одно из них придает другому, я бы не стал для ответа на этот вопрос рассматривать эти суждения, пытаясь выявить логическую связь между ними. Скорее я постарался бы представить себе, что одно из них – это все, что мне известно, и затем угадать, с какой степенью доверия мне следует отнестись к другому. Если бы мне удалось это сделать, я, несомненно, мог бы этим не удовлетвориться и сказать: «Это я так думаю, но я все же глуп», затем обратиться к рассмотрению того, что мудрый человек назвал бы степенью веры. Об этом виде самокритики я скажу позже при изложении собственной теории; здесь же я хочу лишь заметить, что при оценке степени вероятности никто не занимается простым созерцанием двух суждений, которые, как предполагается, она связывает; человек всегда учитывает inter alia свою собственную действительную или предполагаемую степень веры. Это замечание родилось из моих наблюдений за собственным поведением, и оно представляется мне единственным объяснением того факта, что все мы можем давать оценку вероятности в случаях, взятых из реальной жизни, но совершенно неспособны это делать в наиболее простых, с логической точки зрения, случаях, в которых вероятность, будь она логическим отношением, было бы легче всего усмотреть.

Еще один довод против теории м-ра Кейнса, я думаю, можно почерпнуть из его неспособности строго следовать ей даже при обсуждении первых принципов. Возьмем отрывок из его главы об измерении вероятностей, в котором говорится следующее:

«Вероятность (см. гл. 2, пункт 11) имеет отношение к законам человеческого разума. Степень вероятности, которую нам рационально принять, не предполагает строго логичного рассмотрения и отчасти относится к вторичным суждениям, которые нам в действительности известны; не зависит она и от возможности или невозможности более строгого логического рассуждения. Это такая степень вероятности, к которой ведут логические процедуры, доступные нашему разуму, или, используя терминологию второй главы, такая, которую подтверждают вторичные суждения, нам в действительности известные. Если мы не принимаем такое представление о вероятности, если мы не ограничиваем ее таким образом и не соотносим ее с человеческими способностями, мы погружаемся в область неизвестного; ибо мы не можем даже знать, какая степень вероятности подтверждалась бы воспринимаемыми нами логическими отношениями, которые мы не способны и, должно быть, никогда не будем способны постичь» (см. выше.).

Это кажется мне совершенно несовместимым с теми представлениями, которых м-р Кейнс придерживается во всей книге, за исключением этого и еще одного сходного отрывка. Ибо он, как правило, полагает, что степень веры, которую мы вправе соотнести с заключением некоторого рассуждения, определяется тем, какое вероятностное отношение связывает это заключение с посылками. Существует только одно такое отношение и, стало быть, одно соответствующее истинное вторичное суждение, которое, конечно же, мы можем знать или не знать, но которое совершенно не зависит от человеческого разума. Если мы не знаем его, то и не знаем и не можем определить, в какой степени нам следует верить в заключение. Но часто, полагает он, мы действительно его знаем; вероятностные отношения не являются чем-то непостижимым для нас. При таком подходе процитированный выше отрывок не имеет смысла: вероятные мнения оправдываются вероятностными отношениями и бессмысленно говорить, что сами эти отношения оправдываются логическими связями, которые мы не способны и, должно быть, никогда не способны постичь. Важность этого отрывка для наших нынешних целей заключается в том, что в нем, видимо, предполагается иной взгляд на вероятность, для которого неопределимые вероятностные отношения не имеют значения, а степень рациональной веры зависит от разнообразных логических связей. Например, между посылкой и заключением может быть такое отношение, что посылка является логическим произведением тысячи обобщаемых примеров, а заключение – еще одним таким примером, и это отношение, которое не является неопределимым вероятностным отношением, но определяется с помощью обычной логики и легко распознается, может поэтому оправдывать определенную степень веры в заключение у того, кто принимает посылку. Таким образом, мы имели бы разнообразие обычных логических связей, оправдывающих одинаковые или разные степени веры. Сказать, что вероятность a при условии h является такой-то, означало бы, что между a и h имеется отношение, оправдывающее такую-то степень веры. И с этой точки зрения был бы реальный смысл в том, что рассматриваемое отношение не должно принадлежать к числу тех отношений, которые человеческий разум не способен постичь.

Этот второй взгляд на вероятность как на что-то такое, что зависит от логических отношений, но само не является еще одним логическим отношением, представляется мне более правдоподобным, чем привычная трактовка м-ра Кейнса, но это вовсе не означает, что я склонен согласиться с ним. Этот взгляд подразумевает несколько туманную идею логического отношения, оправдывающего некоторую степень веры, которую я не хочу принимать как неопределимую, поскольку она вовсе не представляется ясным или простым понятием. К тому же сложно сказать, какими логическими отношениями какие степени веры оправдываются и почему; любое решение здесь было бы произвольным и имело бы итогом логику вероятности, состоящую из множества так называемых необходимых фактов подобно формальной логике, вырастающей из представления м-ра Чадвика о логических константах. [694] Поэтому, на мой взгляд, лучше поискать объяснение этой «необходимости», взяв за образец работу м-ра Витгенштейна, которая позволяет нам ясно увидеть, в каком именно смысле и почему логические суждения являются необходимыми и почему вообще система формальной логики состоит из суждений, из которых она состоит, и что является их общей чертой. Так же как естественные науки пытаются объяснить и описать факты природы, так и философии, в каком-то смысле, следует попытаться объяснить и описать логические факты – задача, которую игнорирует философия, отметающая эти факты как непостижимо «необходимые» в неопределимом смысле.

Здесь я хочу завершить свою критику теории м-ра Кейнса, но не потому, что в иных аспектах она не вызывает возражений, а потому, что, как я надеюсь, сказанного уже достаточно, чтобы показать, что она не так уж удовлетворительна и не лишает смысла любую попытку посмотреть на предмет обсуждения с иной точки зрения.

3. Степени веры[695]

Предметом нашего исследования является логика неполной веры, и мы вряд ли сможем сколько-нибудь продвинуться в прояснении его, пока у нас не будет хотя бы приблизительного представления о том, что такое неполная вера и как ее можно, если вообще можно, измерить. Если нам говорят, что при таких-то обстоятельствах было бы рационально испытывать веру степени 2/3 в некоторое суждение, это не будет для нас информативным, пока мы не знаем, что означает такого рода вера в него. Мы должны, следовательно, попытаться разработать чисто психологический метод измерения веры. Недостаточно измерить вероятность; чтобы правильно соотнести нашу веру с вероятностью, мы должны уметь измерять