нашу веру.
Обычно считается, что веру и другие психологические переменные величины нельзя измерить, и если это так, то наше исследование будет тщетным; таковой будет и вся теория вероятностей, рассматриваемая как логика неполной веры, ибо если выражение «вера, соответствующая 2/3 достоверности» бессмысленно, исчисление, единственная цель которого состоит в том, чтобы предписывать такую веру, тоже будет бессмысленным. Поэтому если мы не готовы признать наше предприятие безнадежным, мы обязаны принять, что вера в определенных пределах может быть измерена. Если бы мы хотели соблюсти сходство с трактовкой вероятностей м-ром Кейнсом, мы бы сказали, что какая-то вера измерима, а какая-то – нет, но это, как мне представляется, непохоже на правильную постановку вопроса: я не понимаю, как можно четко разделить веру на такую, которой есть место на числовой шкале, и такую, для которой такого места нет. Но я думаю, что в разных случаях вера действительно различается по своей измеримости в двух следующих смыслах. Во-первых, одна вера может быть более точно измерена, чем другая, и, во-вторых, измерение веры определенно является неоднозначной процедурой, приводящей к различным ответам в зависимости от того, как именно осуществляется измерение. В этом отношении степень веры подобна временному интервалу между двумя событиями. До Эйнштейна предполагалось, что все обычные способы измерения временного интервала дают один и тот же результат при их надлежащем выполнении. Эйнштейн же показал, что это не так и временной интервал нельзя больше считать точным понятием, поэтому его следует перестать использовать во всех точных исследованиях. Тем не менее временной интервал и ньютоновская система обеспечивают достаточную точность для многих целей и являются более простыми в применении.
Позже я постараюсь показать, что степень веры подобна временному интервалу; она не имеет точного значения, если мы четко не укажем, как именно ее следует измерять. Но для многих целей мы можем допустить, что альтернативные способы ее измерения приводят к одинаковому результату, хотя это только приблизительно верно. В итоге расхождения при оценке одной веры больше бросаются в глаза, чем при оценке другой, и поэтому первая вера кажется менее измеримой. Оба эти препятствия, вызванные, соответственно, трудностью проведения довольно точного измерения и существенной неоднозначностью самого определения процедуры измерения, имеют место и в физике и потому не являются затруднениями, присущими только нашей проблеме. Специфическим для нашей проблемы является то, что трудно сформулировать какую-либо идею о том, как проводить измерение, как найти единицу измерения и т. п.
Рассмотрим в таком случае, что подразумевается под измерением веры. Удовлетворительная система должна в первую очередь присваивать каждой вере величину или степень, занимающую определенную позицию в последовательности величин; веры, имеющие одинаковую степень с одной и той же верой, должны иметь одинаковую степень и друг с другом. Конечно, этого нельзя достичь без принятия определенного числа гипотез или условностей. Даже в физике мы не можем утверждать, что две вещи, равные одной и той же вещи, равны между собой, если только мы понимаем «равны» не в значении «равны по ощущению», а как некоторое воображаемое или гипотетическое отношение. Я не хочу обсуждать метафизические или эпистемологические аспекты этой процедуры, но отмечу лишь, что если это допустимо в физике, то допустимо и в психологии тоже. Логической простоты, характерной для отношений, с которыми имеет дело наука, никогда не добиться, обращаясь только к природе, не привлекая воображения.
Однако построение такого упорядоченного ряда степеней не исчерпывает всей нашей задачи; мы должны также понятным образом приписать числа этим степеням. Мы можем, конечно, без труда пояснить, что полную веру мы обозначим как 1, полную веру в противоречивое суждение – как 0, а равную веру в суждение и противоречащее ему суждение – как 1/2. Но не так-то легко сказать, что означает вера, соответствующая 2/3 достоверности, или вера в некое суждение в 2 раза более сильная, чем вера в противоречащее ему суждение. Это более трудная часть нашей задачи, но она абсолютно неизбежна, ибо мы ведь определяем числовые значения вероятностей, и если они должны соответствовать степеням веры, нам следует найти некоторый способ приписывания чисел степеням веры. В физике мы часто приписываем числа на основе открытой физической процедуры сложения:[696] численные меры длины не приписываются произвольным образом с соблюдением только того условия, что большая длина должна иметь большую меру; мы определяем их далее, принимая решение относительно физического значения сложения; длина, получаемая путем сложения двух данных длин, должна иметь в качестве своей меры сумму их мер. Система измерения, в которой этому ничего не соответствует, сразу же признается произвольной, как например шкала твердости Мооса,[697] согласно которой число 10 произвольным образом приписывается алмазу, самому твердому из известных материалов, 9 – следующему по твердости и т. д. Нам нужно, стало быть, найти процедуру сложения для степеней веры или некоторый ее заменитель, который в равной мере подходил бы для определения числовой шкалы.
Такова наша задача. Как нам следует решать ее? Я думаю, есть два пути, которыми мы можем пойти. Мы можем, во-первых, предположить, что степень веры есть нечто такое, что ощущается тем, кому она присуща; например, веры отличаются по интенсивности чувства, которое их сопровождает и которое можно было бы назвать чувством веры или чувством убежденности, и под степенью веры мы могли бы иметь в виду интенсивность этого чувства. Этот подход был бы очень неудобным, ибо нелегко приписывать числа интенсивностям чувств, но помимо этого он представляется мне явно ложным, поскольку то, во что мы верим наиболее сильно, часто не сопровождается практически никакими чувствами вообще; никто не испытывает сильных чувств в отношении того, что он считает само собой разумеющимся.
Поэтому мы склоняемся ко второму предположению, гласящему, что степень веры является ее каузальным свойством, которое мы можем неточно выразить как степень нашей готовности действовать в согласии с ней. Это является обобщением хорошо известной идеи, согласно которой отличительное свойство веры заключено в ее каузальной эффективности и которую обсуждает м-р Рассел в его «Анализе сознания». Он отвергает ее по двум причинам, одна из которых представляется совершенно не относящейся к делу. Он утверждает, что в ходе наших размышлений мы принимаем многое такое, что не побуждает нас к действию. Это возражение, однако, бьет мимо цели, поскольку утверждается не то, что вера – это идея, которая на самом деле ведет к действию, а лишь то, что она привела бы к действию при соответствующих обстоятельствах; точно так же кусочек мышьяка называют ядом не потому, что он действительно кого-то убил или убьет, но потому, что он убьет любого, кто проглотит его. Второе возражение м-ра Рассела, однако, труднее отклонить. Как он указывает, нельзя предположить, что суждения, в которые мы верим, отличаются от других идей только своими последствиями, ибо если бы они были во всем остальном тождественными, были бы тождественными и их последствия. Это совершенно верно, но все же нельзя не учитывать, что природа различия между рассматриваемыми причинами совсем неизвестна или известна очень смутно, а мы хотим говорить лишь о различии между вызванными ими последствиями, которое легко наблюдается и является важным.
При количественном рассмотрении веры этот подход представляется мне единственно возможным. Вполне можно было бы полагать, что различие между верой и неверием связано с присутствием или отсутствием интроспектируемых чувств. Но когда мы пытаемся установить, каково различие между более твердой и менее твердой верой, мы не можем и дальше считать, что оно состоит в наличии больших или меньших наблюдаемых чувств; по крайней мере я лично не могу распознать никаких подобных чувств. Различие, на мой взгляд, заключается в том, насколько мы можем действовать в согласии с тем, во что верим: это может зависеть от интенсивности некоторого чувства или чувств, но я не знаю точно, каких именно чувств, и не вижу необходимости в том, чтобы мы знали это. То же самое имеет место и в физике: было обнаружено, что провод, соединяющий цинковые и медные пластины, помещенные в кислоту, вызывает отклонение находящейся рядом магнитной стрелки. В соответствии с тем, насколько сильно отклоняется стрелка, говорят о том, что по проводу течет больший или меньший ток. О природе этого «тока» можно строить лишь предположения: наблюдению и измерению поддаются только его проявления. Несомненно, нам возразят, что мы знаем, насколько сильно мы верим во что-то и что мы способны знать это только, если мы можем измерить нашу веру с помощью интроспекции. Я не считаю, что это обязательно так; во многих случаях наша оценка силы нашей веры, по сути, есть оценка того, как нам следует действовать в гипотетических обстоятельствах. В ответ нам укажут, что мы можем сказать, как нам следует
