годовъ. Мы не найдемъ имъ предшественниковъ ни y насъ въ Россіи, ни даже на Запад?. Все, что до Пушкина писано въ этомъ род? на русскомъ язык?, ничтожно и не возвышается надъ уровнемъ литературной посредственности: все, что писано на Запад? – при вс?хъ красотахъ выполненія – не достигаетъ той художественной простоты, той ясности въ замысл? и той жизненной правдивости въ р?чахъ и поступкахъ д?йствующихъ лицъ, которая такъ поражаетъ васъ въ историческихь романахъ Пушкина… Не сравнимъ мы съ ними ни сентиментальныхъ н?мецкихъ романовъ Лафонтена, или Мейснера, въ которыхъ много чувствительности и мало правды, ни французскихъ романовъ типа Гюго, Виньи, или Дюма – геніально-колоритныхъ и патетическихъ, но всегда сбивающихся на сказку, ни, наковец, романовъ англійскихъ – даже такихъ, какъ романы Вальтеръ Скотта, или Бульвера, въ которыхъ воображенія неизм?римо больше, ч?мъ въ Пушкинскихъ разсказахъ, но въ которыхъ, опять-таки, н?тъ и психологической правды въ душевныхъ движеніяхъ, настолько сильной, чтобъ обратить историческую личность въ нашего собес?дника и насъ – въ его современниковъ. A именно вс?ми этими качествами и блещутъ историческія пов?сти Пушкина… Прошедшее становится для насъ д?йствительностью, и, почти безъ усилія фантазіи, мы начинаемъ себя чувствовать людьми иного в?ка, потому что видимъ предъ собой живыхъ людей и живую обстановку, въ которыхъ соблюдены вс? условія реальной д?йствительности. Пушкинъ обладалъ этимъ даромъ заставлять читателя жить прошлою жизнью, и только одинъ изъ вс?хъ нашихъ писателеи им?лъ эту власть надъ временемъ, пока 'Война и Миръ' не указала намъ въ лиц? графа Л. Толстого его законнаго насл?дника'.
Итакъ, русская историческая пов?сть до Пушкина была сентиментальная, или романтическая. Къ этимъ двумъ основнымъ настроеніямъ въ начал? XIX в. стали прим?шивать элементъ
Въ пов?сти 'Арапъ Петра Великаго' Пушкинъ обрисовалъ просто и правдиво русское общество петровскаго времени.
На фон? широко-нарисованной картины тогдашнихъ нравовъ и обычаевъ высшаго св?та, онъ нарисовалъ типы людей стариннаго склада, враждебно настроенныхъ къ нововведеніямъ Петра (бояринъ Ржевскій) – и типы людей, въ той или другой м?р?, усвоившихъ новые взгляды (Ибрагимъ, Корсаковъ). Не безъ юмора, но безъ всякой карикатурности, нарисовалъ Пушкинъ въ своей пов?сти рядъ характерныхъ сценокъ изъ тогдашней жизни (семейный бытъ русской знати, придворная ассамблея и т. д.). Центральное м?сто въ пов?сти занимаетъ Петръ Великій, представленный въ обстановк? частной, интимной жизни. Пушкинъ представилъ его благожелательнымъ по отношенію къ своему крестнику арапу-Ибрагиму, изобразилъ благодушнымъ хозяиномъ на придворномъ балу, сердечнымъ, простымъ и грубоватымъ въ обращеніи. Такимъ образомъ, идеализаціи въ обрисовк? его Пушкинъ себ? не позволилъ,- нарисовалъ его просто и правдиво. Гораздо бл?дн?е вышелъ y Пушкина арапъ-Ибрагимъ, который, судя по заглавію пов?сти, долженъ былъ занимать зд?сь первое м?сто. Онъ представленъ сначала въ кругу парижской аристократіи, любовникомъ св?тской дамы; зат?мъ онъ возвращается въ Россію и, по желанію Петра, д?лается женихомъ Ржевской. Пов?сть осталась неоконченной, и потому характеръ главнаго героя остался непрояснившимся: нам?чевы лишь вскользь простота и благородство его души, способность къ сильной страсти, но, въ то же время, нич?мъ не доказана сила его воли,- слишкомъ легко подчиняется онъ Петру. Повидимому, въ Ибрагим? Пушкинъ хот?лъ представить челов?ка, преданнаго Петру 'безъ лести', рядового сотрудвика и исполнителя его воли, который, 'не мудрствуя лукаво', повинуясь долгу и личной привязанности, идетъ всл?дъ за нимъ. За эту простоту, трудолюбіе и исполнительность Петръ, повидимому, и любилъ своего арапа.
Если разобранная пов?сть вышла изъ интересовъ Пушкина къ Петру и къ его эпох?, то 'Капитанская Дочка' есть результатъ его увлеченія 'пугачевщиной'. Созданію пов?сти предшествовали архивныя занятія поэта, выпускъ въ св?тъ капитальнаго историческаго изсл?дованія 'Исторія пугачевскаго бунта' и по?здка въ Оренбургскій край – въ т? м?ста, гд? развернулась одна изъ самыхъ кровавыхъ страницъ русской исторіи.
Исходя изъ центральнаго пункта своей работы – 'пугачевщины', Пушкинъ въ своей пов?сти до такой степени расширилъ пред?лы своей картины, что бунтъ Пугачева явился только эпизодомъ на фон? свободно и широко-нарисованной русской жизни Х?III-го в?ка – той провинціальной, которая мирно текла въ тогдашнихъ 'дворянскихъ гн?здахъ', и на окрайнахъ русской земли, въ захолустныхъ 'фортеціяхъ' Оренбургскаго края. Мимоходомъ рисуетъ поэтъ уголокъ придворной жизни и военной среды. Онъ выводитъ много лицъ, самыхъ разнообразныхъ, но всегда характерныхъ и исторически-в?рныхъ: передъ нами, кром? главныхъ героевъ, выведены и русскіе пом?щики-дворяне, и гарнизонные офицеры, и бунтующіе крестьяне, и мятежные казаки, и Пугачевъ, и императрица Екатерина, и незабвенный Савельичъ, мелькаютъ и мастерски-очерченные типы француза Бопре, оренбургскаго коменданта Рейндорна, армейскаго кавалериста Зурина и многихъ другихъ. Вся эта масса лицъ и событій, крупныхъ и мелкихъ, трагическихъ и комическихъ, включена въ рамки 'семейной хроники'. Петръ Андреевичъ Гриневъ, герой романа, словно въ назиданіе своимъ д?тямъ, просто и безхитростно пов?ствуетъ имъ исторію своей жизни, воспитанія, службы, женитьбы… Тонъ этого пов?ствованія выдержанъ Пушкинымъ отъ начала до конца,- онъ ум?ло скрываетъ себя за своимъ героемъ, и, благодаря этому, въ результат?, создаетъ произведеніе, объективное въ высшей степени.
Въ первой глав? романа представлена жизнь въ 'дворянскомъ гн?зд?' конца XVIII-го в?ка, характеризуется та обстановка, та среда, которая тогда воспитывала рядовыхъ служилыхъ дворянъ, на своихъ плечахъ вынесшихъ всю русскую исторію Х?ІII-го стол?тія. Вся эта глава разсказана съ легкою прим?сью юмора,- Гриневъ вспоминаетъ свое д?тство, н?сколько подсм?иваясь надъ собой и надъ своимъ воспитаніемъ, но, въ то же время, эта первая глава проникнута сочувствіемъ и любовью къ изображаемому въ ней быту.
Вторая глава изображаетъ первыя впечатл?нія того края, съ которымъ судьба связала молодого Гринева. Картина бурана въ степи, встр?ча съ таинственнымъ вожатымъ и пророческій сонъ Гринева являются прелюдіей съ т?мъ впечатл?ніямъ, которыя зд?сь его ожидали. 'Сонъ Гринева им?лъ значеніе эпизода, прекрасно дополняющаго картину бурана и сцену перваго появленія Пугачева, который сливался въ представленіи молодого Гринева, вм?ст? съ вьюгой и ея мглой, въ одно своеобразное и стихійно-грозное ц?лое' (Черняевъ). Сцена въ корчм?, споръ Савельича изъ-за тулупа и денегъ, встр?ча героя съ недалекимъ оренбургскимъ губернаторомъ Рейнсдорпомъ – сцены, проникнутыя истиннымъ комизмомъ.
Обликъ Пугачева, хотя и мелькомъ начерченный въ этой глав?, вр?зывается въ память читателя.
Третья глава знакомитъ насъ съ жизнью Б?логорской кр?пости, съ семьей коменданта кр?пости – съ его женой и дочерью. Жизнь зд?сь отличается комичною патріархальностью. Вс?ми несложныни д?лами кр?пости правитъ жена коменданта,- она налагаетъ дисциплинарныя наказанія. Самъ капитанъ Мироновъ, предоставивъ административныя и хозяйственныя хлопоты энергичной супруг?, занимается спеціально-военнымъ д?ломъ – обученіемъ строю старыхъ инвалидовъ, составляющихъ весь гарнизонъ 'фортеціи'.
Четвертая и шестая главы представляютъ собою узелъ романа: молодой Гриневъ сближается съ Машей Мироновой; ихъ взаимная любовь вызываетъ ревность и зависть Швабрина. Между нимъ, и Гриневымъ, на этой почв?, разыгрывается ссора, кончающаяся дуэлью. Поправившись отъ ранъ, молодой Гриневъ сватается къ Маш?, получаетъ согласіе, но отецъ его, согласія на его бракъ не даетъ. Въ этой глав? вполн? опред?ляются вс? главные герои пов?сти, раскрывается горячій и благородный нравъ Гринева, обрисовывается простая, возвышенная и любящая натура Маріи Ивановны; т?мъ отвратительн?е, представляется эгоизмъ Швабрина. Зд?сь же, въ этой глав?, дорисовываются другія второстепенныя лица романа: жена Миронова, Савельичъ, Иванъ Игнатьевичъ.
Сл?дующія, съ шестой по тринадцатую, главы посвящены 'пугачевщин?', и во вс?хъ этихъ главахъ фигурируетъ Пугачевъ: онъ представленъ въ роли 'императора', обрекающаго на казнь 'государевыхъ ослушниковъ', и въ пьяномъ обществ? 'енараловъ'-сообщниковъ, и въ качеств? защитника несчастной Маши, и въ роли великодушнаго, признательнаго покровителя Гринева… Въ этихъ главахъ развертывается все содержаніе пов?сти; зд?сь сосредоточены вс? главныя событія жизни Гринева и Маши Мироновой.
Посл?дняя четырвадцатая глава содержитъ въ себ? развязку романа: судъ надъ Гриневымъ, жизнь Маши въ им?ніи Гриневыхъ, по?здка ея въ Петербургъ; перенесеніе д?йствіе изъ захолустной деревенской жизни въ обстановку дворцоваго величія съ императрицей Екатериной въ центр?, является величественнымъ аккордомъ, заключающимъ исторію героическихъ страданій героевъ романа.
Скромные, малозам?тные герои пов?сти получаютъ отъ судьбы все заслуженное ими счастье, и высокимъ духомъ примиренія съ жизнью в?етъ отъ ихъ простой, правдивой исторіи.
Старикъ Гриневъ обрисованъ удивительно мастерски: 'Это – яркій представитель лучшей части нашего пом?стнаго дворянства, организованнаго и воспитаннаго Петромъ Великимъ въ суровой школ? военныхъ походовъ и иныхъ 'несносныхъ трудовъ и жертвъ, которыми строилась и кр?пла имперія'. (Черняевъ). Онъ – слуга отечеству и государю,- эту службу онъ понимаетъ, какъ свой дворянскій долгъ, и въ такомъ дух? воспитываетъ онъ сына. Челов?къ самостоятельный, даже упрямый, честный и негибкій въ жизни, онъ не ужился на военной служб?, вышелъ рано въ отставку и повелъ замкнутую жизнь въ своей деревушк?. Д?йствіе романа застаетъ его уже пожилымъ челов?комъ, л?тъ за шестьдесятъ, но сохранившимъ всю бодрость духа, всю ясность ума. Челов?къ, н?сколько суровый, даже деспотическій, онъ, въ то же время, былъ справедливымъ и сдержаннымъ. Къ жен?, сыну и къ кр?постнымъ относится онъ съ той патріархальной и 'разумной' строгостью, которую рекомендовалъ русскимъ людямъ 'Домострой',- но его и любили, и уважали. Пушкинъ подчеркиваетъ наличность въ его душ? значительной доли 'аристократизма': къ крестьянамъ относится онъ, какъ 'баринъ',- родословною своей гордится. Эта гордость дворянина, традиціей котораго, изъ в?ка въ в?къ, была 'служба' родной земл?, воспитала въ немъ сознаніе долга передъ родиной и государемъ. Отправляя сына на службу, даетъ онъ ему характерный сов?тъ: 'служи в?рно, кому присягаешь; на службу не напрашивайся, отъ службы не отказывайся; не гоняйся за лаской начальника; береги платье съ нова, a честь съ молоду!' {Старикъ Гриневъ напоминаетъ н?сколько кн. Волконскаго (старика), одного изъ героевъ 'Войны и Мира'.}
