также м?стными нравами и обычаями, записывалъ п?сни и сказанія; одно время увлекался онъ греческимъ возстаніемъ. Но все это не заполняло его души, и онъ зд?сь, на юг?, скоро узналъ приступы 'міровой тоски',- того чувства, которое прошлось по всему европейскому обществу, выразившись въ поэзіи Шатобріана, Байрона и иногихъ другихъ большихъ и малыхъ 'скорбниковъ'. Ихъ вліянію поддался и Пушкинъ, и въ творчеств? его за эту эпоху зам?тно вліяніе обоихъ этихъ п?вцовъ 'разочарованія'.
Истомившись въ полудикомъ Кишинев?, Пушкинъ перебрался въ Одессу служить подъ начало гр. Воронцова. На первыхъ порахъ жизнь въ шумной европейской Одесс? пл?нила его,- онъ пос?щаетъ театры, завязываетъ знакомства, увлекается м?стными красавицами, особенно г-жей Ризничъ. Но вскор? зд?сь его встр?тили новыя непріятности: онъ не поладилъ со своимъ начальникомъ гр. Воронцовымъ, который требовалъ отъ подчиненныхъ исполнительности и корректности,- и т?мъ, и другимъ Пушкинъ никогда не отличался; да, кром? того, онъ былъ избалованъ полной свободой, предоставленной ему въ Кишинев? Инзовымъ. Къ тому жe Пушкинъ влюбился въ жену гр. Воровцова, и, кажется, встр?тилъ взаимность. Хотя это было и вполн? чистое, возвышенное чувство, но, конечно, оно могло только ухудшить отношенія между гр. Воронцовымъ и поэтомъ. Оскорбленный презрительнымъ отвошеніемъ графа, пренебреженіемъ къ его литературной слав?, Пушкинъ пересталъ ст?сняться даже въ д?ловыхъ сношеніяхъ съ начальствомъ. Тогда гр. Воронцовъ попросилъ убрать поэта изъ Одессы на с?веръ. Это сд?лать было р?шено въ Петербург? еще до полученія просьбы гр. Воронцова, такъ какъ въ руки московской полиціи попало письмо, въ которомъ поэтъ писалъ, что беретъ уроки атеизма'… Въ дни, когда высшіе круги русскаго общества отличались религіозностью, такое заявленіе поэта сочтено было, конечно, преступленіемъ,- и въ 1824 году онъ былъ отозванъ изъ Одессы и поселенъ въ им?ніи отца, сел? Михайловскомъ Псковской губерніи.
На первыхъ порахъ зд?сь, въ деревенскомъ затишьи, поэтъ тосковалъ страшно,-его тянуло на югъ, гд? и природа такъ прекрасна, и гд? остались дорогія его сердцу существа.
Но вскор? Пушкинъ обжился въ деревн?, сталъ пос?щать сос?дей, особенно сблизился съ Осиповой, ея дочерьми и сыномъ, студентомъ Дерптскаго увиверситета. Въ деревн? продолжалъ онъ заниматься самообразованіемъ,- р?дкое письмо его не заключаетъ въ себ? просьбы прислать ему книгъ. Онъ перечиталъ въ это время много произведеній иностранной литературы, сл?дилъ внимательно за современной русской, изучилъ русскую исторію, познакомился съ русскими л?тописями. Къ этому времени относится увлеченіе его Шекспиромъ, Вальтеръ-Скоттомъ и народной русской поэзіей. Особенно помогла ему въ этомъ отношеніи старушка-няня, съ которою ему пришлось коротать вдвоемъ долгіе зимніе вечера. Она пересказывала ему сказки и п?ла п?сни, которыя когда-то онъ слышалъ отъ нея въ д?тств?. Конечно, теперь онъ отнесся серьезн?е, ч?мъ въ д?тств?, къ народной поэзіи, и самъ сталъ собирать и записывать народныя произведенія и всматриваться въ народные обычаи {Объ этомъ свид?тельствуютъ, хотя бы, его прим?чанія къ свадебнымъ п?снямъ, записаннымъ имъ въ Псковской губ.}. Къ этому же времени относится возникновеніе y него интереса къ Св. Писанію, въ житіямъ святыхъ. Вс? эти интересы отразились на его творчеств?. Сказался на его произведеніяхъ также интересъ къ поэзіи чуждыхъ народовъ и эпохъ. Въ настроеніи Пушкина тоже произошли большія изм?ненія: онъ успокоился и примирился съ жизнью, узнавъ ближе русскій народъ и его прошлое. {За это 'примиреніе' Пушкина упрекали и современники, и н?которые поздн?йшіе критики. Но упреки эти неосновательны. Пушкинъ на себ? пережилъ то, что пережила современная ему европейская мысль. Гёте началъ съ бурныхъ настроеній 'Sturm und Drang'a' и кончилъ 'отреченіемъ' (resignation) отъ мятежныхъ идеаловъ юности: онъ сталъ говорить о 'смиреніи', онъ говорилъ: 'мн? всегда были противны апостолы свободы. Въ конц? концовъ, каждый изъ нихъ искалъ только произвола для себя. Если ты 'хочешь освободить многихъ, то сум?й
Это новое міросозерцаніе его было чисто-философскимъ пониманіемъ жизни, признаніемъ въ ней наличвости того добра, которое раньше имъ не понималось, не признавалось. На почв? такого новаго міросозерцанія развилось y Пушкина и новое пониманіе средствъ служенія обществу,- на прямыхъ, широкихъ и свободныхъ путяхъ. Вотъ почему онъ не примкнулъ къ декабрьскому мятежу, и 11-го мая 1825 года подалъ на имя государя прошеніе о снятіи съ него опалы. 28 августа онъ былъ сп?шно вызванъ въ Москву, 4-го сентября представленъ къ государю и былъ имъ прощенъ. Государь говорилъ съ нимъ долго и милостиво, об?щалъ самъ цензировать его сочиненія и поручилъ его надзору гр. Бенкендорфа, тогдашняго шефа жандармовъ. Это былъ челов?къ исполнительный, но холодный и недоброжелательный: до процв?танія русской литературы ему д?ла никакого не было, и потому опека его надъ Пушкинымъ оказалась для поэта очень тяжелой. На первыхъ порахъ этого поэтъ не зам?тилъ и беззаботно наслаждался 'волей'.
Московское общество приняло Пушкина съ распростертыми объятіями: съ нимъ носились въ 'св?т?' и въ литературныхъ кругахъ. Онъ читалъ везд? свои произведенія (особенно 'Бориса Годунова') и радовался отъ души тому, что его чтеніе везд? сопровождалось шумнымъ усп?хомъ. Его радость была отравлена суровымъ выговоромъ Бенкендорфа за то, что онъ осм?лился читать своего 'Бориса Годунова', не испросивъ на это предварительно разр?шенія Государя. Драма была представлена на высочайшій судъ, и Государь пожелалъ, чтобы изъ нея были выкинуты вс? народныя сцены, и она была обращена въ 'романъ'. Пушкинъ не согласился исполнить этотъ сов?тъ-приказаніе и на н?сколько л?тъ запряталъ 'подъ сукно' свою драму. Тяжелое настроеніе опять имъ овлад?ло, и его потянуло въ деревенскую тишь. Бенкендорфъ ревниво опекалъ поэта, часто д?лая ему зам?чанія. Подъ вліяніемъ такихъ непріятностей, Пушкинъ сталъ томиться жизнью: онъ нигд? не можетъ найти себ? м?сто, – живеть то въ деревн?, то въ Петербург?. Онъ чуждъ былъ родной сеыьи, но, въ то же время, не могъ уже съ прежней юношеской жизнерадостностью отдаваться ут?хамъ холостой жизни,- онъ чувствовалъ себя неизм?римо выше тогдашняго русскаго общества – и литераторскаго, и св?тскаго; наконецъ, онъ сознавалъ, что не исполнились его мечты о независимомъ существованіи, ради котораго принесено было столько жертвъ.
Утомившись одинокой холостой жизнью, поэтъ начинаетъ искать прочной любви, которая могла бы создать его семейное счастье. Съ этой ц?лью онъ пытался сблизиться съ н?которыми барышнями московскаго и петербургскаго св?та, но вс? эти попытки долго оставались неудачными.
И вотъ, судьба поставила ему на пути Наталью Николаевну Гончарову. Это была молоденькая, семнадцатил?тняя д?вушка, недалекая и малообразованная, но прекрасная собой, какъ Мадонна. У Пушкина, по его словамъ, 'закружилась голова', когда онъ ее увидалъ, и онъ р?шительно пошелъ къ развязк?, начавъ сватовство съ матерью пл?нившей его д?вушки, кажется, не постаравшись заглянуть въ сердце и душу самой д?вушки. Мать ея была челов?комъ очень тяжелымъ: набожность въ старомъ московскомъ дух? и благогов?ніе передъ памятью Императора Александра не спасли ее отъ самодурства, деспотизма и, вообще, недоброжелательства къ людямъ. Она была, во вс?хъ отношеніяхъ, полною противоположностью Пушкину.
Поэтъ, съ его славой вольнодумца религіознаго и политическаго, былъ ей антипатиченъ, но и дочь пристроить поскор?е она была не прочь. Во всякомъ случа?, она дала Пушкину неопред?ленный отв?тъ, который повергъ его въ такое отчаянье, что онъ вдругъ почувствовалъ потребность бросить все – и Москву, и Петербургъ, и удрать куда-нибудь подальше, отъ знакомыхъ лицъ, отъ знакомыхъ людей… Не испрашивая никакихъ разр?шеній, самъ не отдавая себ? яснаго отчета зач?мъ, – помчался онъ на Кавказъ. Онъ, между т?мъ, скакалъ въ д?йствующую армію, гд? думалъ размыкать свое горе среди сильныхъ ощущеній войны. Всегда впечатлительный и увлекающійся, онъ вздохнулъ на Кавказ? свободной грудью: какъ ребенокъ, наслаждался онъ красотами природы и картинами своеобразной кавказской жизни. Онъ принялъ д?ятельное участіе и въ военныхъ д?йствіяхъ,- съ отвагой бросался въ первые ряды, гд? шла горячая свалка. Главнокомандующій Паскевичъ скоро выразилъ ему свое неудовольствіе по поводу того, что онъ не желаетъ слушать его сов?товъ; кром? того, Паскевичъ былъ недоволенъ невниманіемъ поэта къ его любезности и сближеніемъ съ декабристами.
Исполняя желанія Паскевича, Пушкинъ отправился во-свояси на с?веръ.
На родин? его ждали выговоры Бенкендорфа за самовольный отъ?здъ и сухой пріемъ Гончаровыхъ. Т?мъ не мен?е, въ ноябр? 1830 года онъ сд?лался женихомъ H. H. Гончаровой; потомъ начались между нимъ и будущей тещей нелады, которые чуть было не повели къ окончательному разрыву. Кажется, подъ конецъ, самъ Пушкинъ не прочь былъ отъ этого разрыва: отъ первыхъ очарованій немного оставалось въ его сердц?.
18-го февраля 1831 года свадьба поэта состоялась, и онъ съ молодой женой перебрался въ Петербургъ. На первыхъ порахъ онъ былъ почти вполн? счастливъ,-только заботы о деньгахъ тревожили его съ каждымъ днемъ все сильн?е: онъ то хлопочетъ о равр?щеніи издавать оффиціальный журналъ, то намекаетъ, что охотно занялъ бы вакантное посл? Карамвина м?сто 'исторіографа', то старается перехватить въ долгъ y друзей, взять впередъ за свои сочиненія… Его молодая жена совершенно безучастно относилась къ хозяйству,- великому поэту приходилось хлопотать относительно квартиръ, ругаться съ прислугой; попутно устраивалъ онъ запутанныя д?ла своего безалабернаго, опустившагося отца и безшабашнаго брата Льва, и родственниковъ жены… Немудрено, что творчество поэта стало погасать. Къ этому времени относится вторичное принятіе его на службу въ министерство иностранныхъ д?лъ; кром? того, съ разр?шенія начальства, онъ занимался теперь въ архивахъ 'Исторіей Петра Великаго'.
Въ угоду молодой красавиц?-жен?, Пушкинъ повелъ теперь широкій, св?тскій образъ жизни. Онъ тщеславился своей женой и баловалъ ее на свою голову. Она, недавно еще скромная, тихая д?вушка, патріархально-воспитанная, скоро втянулась въ шумную живнь 'большого св?та'. – Для этой жизни она не была вооружена ни умомъ, ни тактомъ, ни знаніемъ людей, и сразу стала д?лать промахи, которые огорчали и смущали поэта, – въ письмахъ его къ жен? встр?тимъ мы по этому поводу рядъ сов?товъ и просьбъ… Между т?мъ, въ погон? за деньгами, поэтъ не зналъ покоя. Занимаясь исторіей Петра Великаго, онъ вдругъ увлекся пугачевскимъ бунтомъ и, желая изучить вопросъ на м?ст?, отправился странствовать въ Казань и Оренбургъ. Письма его къ жен? полны тревоги за нее,- ревность уже наростала въ его сердц?. Въ 1834 году. Пушкина сд?лали камеръ-юнкеромъ,- это придворное званіе было ему не по л?тамъ, и онъ былъ недоволенъ этимъ званіенъ,- за то ликовала жена: она радовалась тому, что будетъ блистать на придворныхъ балахъ, и что попала теперь въ самый высокій кругъ русской аристократіи. Эта знать была почти сплошь интернаціональна,- до русской литературы ей д?ла никакого не было,- немудрено, что на Пушкина зд?сь смотр?ли только, какъ на 'выскочку', и мстили ему тонкими и злыми выходками. Это б?сило его, но его отаровательная Nathalie ничего не зам?чала и веселилась
