История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1

н?сколько произведеній, грустныхъ и возвышенныхъ по настроенію {'Посланіе къ кн. Горчакову', 'Разлука', 'Уныніе', 'Элегія', 'Я думалъ'. Кром? того, объ этомъ чувств? говоритъ онъ въ стихотвореніяхъ: 'На?здники', 'Желаніе', 'Осеннее утро', 'Разлука', 'Элегія', 'Наслажденіе', 'Окно' и др.}. Несчастная любовь отравила его радость,- онъ теперь называетъ себя на жизненномъ пиру 'гостемъ угрюмымъ', 'душа y него больная'; 'одной слезы' оказалось достаточно, чтобъ 'отравить бокалъ'; 'уснувъ лишь разъ,- на тернахъ' онъ проснулся…

Реалистическій элементъ въ поэзіи этого періода. 'Городокъ'.

Характерно, что уже въ эту пору ранняго творчества начали опред?ляться y Пушкина симпатіи къ тому художественному реализму, которыя впосл?дствіи упрочили за нимъ славу 'поэта д?йствительности'. Такъ, въ стихотвореніи 'Городокъ' поэтъ сум?лъ удачно изобразить трогательную прелесть русскаго захолустья: веселый садъ, съ старыми липами, цв?тущей черемухой и березами, домикъ 'въ три комнаты', тишина, лишь изр?дка прерываемая скрипомъ тел?гъ… И жизнь такъ же тиха, 'безпорывна' въ этой идиллической обстановк?,- разсказы словоохотливой старушки и добродуншаго инвалида-старика пріятно разнообразятъ эту 'святую' тишину. Въ этой жизни ничего н?тъ напоминающаго мотивы и картины псевдоклассической поэзіи,- это – неприкрашенная русская правда, всю красоту которой Пушкинъ, очевидно, сум?лъ прочувствовать еще юношей.

'Но вотъ ужъ полдень.

Въ св?тлой зал?

Весельемъ круглый столъ накрытъ:

Хл?бъ-соль на чистомъ покрывал?,

Дымятся щи, вино въ бокал?

И щука въ скатерти лежитъ…

Сос?ди шумною толпой

Взошли, прервали тишину…

'Сонъ'.

Въ другомъ стихотвореніи 'Сонъ' опять передъ нами чисто-русскій деревенскій пейзажъ:

'Какъ утро зд?сь прекрасно!

Въ тиши полей, сквозь тайну с?нь дубравъ,

Какъ юный день сіяетъ гордо, ясно!

Св?тл?еть все; другъ друга перегнавъ,

Журчатъ ручьи, блестятъ луга безмолвны:

Еще роса подъ св?жей муравой,

Златыхъ озеръ недвижно дремлютъ волны…

Значеніе пушкинскихъ эпиграммъ. Политическія стихотворенія. 'Къ Чаадаеву'.

Еще въ лице? Пушкинъ сталъ сочинять эпиграммы на различныя событія и д?ятелей лицейской жизни. По окончаніи лицея эти эпиграммы юноши-поэта пріобр?таютъ бол?е серьезный характеръ,- ими онъ разитъ теперь не только личныхъ своихъ враговъ,- но и принципіальныхъ противниковъ его литературнаго и политическаго либерализма: поражая противниковъ 'Арзамаса' и враговъ Карамзина, онъ такъ же дерзко нападаетъ на тогдашнихъ вожаковъ русской государственной жизни – Аракчеева, Фотія, Голицына. Значеніе этихъ см?лыхъ и злыхъ стишковъ громадно,- они были в?рнымъ отраженіемъ того недовольства политикой императора Александра, которое созр?вало въ сознаніи либеральной части русскаго общества. Но, кром? этихъ стихотворныхъ 'проказъ', написалъ Пушкинъ въ это время и три серьезныя политическія стихотворенія: 'Къ Чаадаеву', 'Деревня' и 'Вольность'. Вс? они сложились, очевидно, подъ живымъ впечатл?ніемъ чьихъ-то горячихъ искреннихъ р?чей, случайнымъ слушателемъ которыхъ удалось быть Пушкину. Отзывчивый, какъ всегда, Пушкинъ, въ минуты подъема, настраивалъ свою 'изн?женную', шаловливую лиру на возвышенный ладъ, и тогда мечты о конституціи, объ освобожденіи крестьянъ,- мечты, модныя въ русскомъ обществ?, находили y него прекрасное воплощеніе въ прочувствованныхъ стихахъ:

Товарищъ! в?рь, взойдетъ она,

Заря пл?нительнаго счастья,

Россія вспрянетъ ото сна!…

'Деревня'.

Въ стихотвореніи 'Деревня' поэтъ тоскуетъ при вид? 'губительнаго позора, нев?жества русской деревни'; его возмущаютъ картины 'барства дикаго' и 'тощаго рабства'. Кончается это стихотвореніе прекраснымъ вопросомъ:

'Увижу-ль я, друзья, народъ неугнетенный,

И рабство, падшее по манію царя,

И надъ отечествомъ свободы

Взойдетъ-ли, наконецъ, прекрасная заря?

'Вольность'.

И шутливыя, и серьезныя политическія стихотворенія Пушкина ходили по рукамъ, переписывались, заучивались наизусть. Такая популярность указываетъ, что творчество поэта было в?рнымъ 'эхомъ' тогдашней повышенной политической жизни. Съ нимъ пришлось считаться петербургскимъ властямъ, и ода 'Вольность' (сочинена въ періодъ отъ 1817 до 1819 г.) послужила предлогомъ для высылки поэта изъ столицы.

'Чернь'.

Но если реалистическіе и политическіе мотивы очень зам?тны въ творчеств? Пушкина, – не они характерны для этой эпохи. Онъ, по преимуществу, остается еще 'эпикурейцемъ'. 'Черни презирай ревнивое роптанье' – поучаетъ онъ въ одномъ стихотвореніи, понимая подъ чернью вс?хъ 'благоразумныхъ' людей, которые не понимали его эпикуреизма. Такой-же 'чернью' былъ для него и 'высшій св?тъ', весь окованный 'приличіями'. По-видимому, готовъ онъ къ 'черни' отнести и литературныхъ 'старов?ровъ', – слишкомъ строгихъ Аристарховъ-псевдоклассиковъ.

Такимъ образомъ, уже въ этотъ первый періодъ опред?лилось въ Пушкин? стремленіе къ независимости чувствъ и мысли,- 'чернью', въ его глазахъ, была всякая среда, которая дерзала накладывать свое 'veto' на свободное пользованіе вс?ми благами свободной жизни.

'Русланъ и Людмила'.

Преобладающими настроеніями лицейскаго періода проникнуто первое крупное произведеніе Пушкина: 'Русланъ и Людмила' (начато въ 1817 году, окончено въ 1819 году).

Литературная исторія поэмы. 'Народничество' въ поэзіи XVIII в.

По типу своему, это произведеніе принадлежитъ къ т?мъ поэмамъ и романамъ конца XVIII-го и начала ХІХ-го в?ка, въ которыхъ ясно сказалось тягот?ніе къ творчеству въ 'народническомъ' дух?. Для полнаго осуществленія его – нужно было только понять народъ. Эго сд?лалъ Пушкинъ, но гораздо поздн?е, въ періодъ жизни въ сел? Михайловскомъ. Теперь-же онъ стоялъ такъ же далеко отъ пониманія народа, как Чулковъ, Поповъ, Карамзинъ и др. (см. II ч. моей 'Исторіи русской словесности' стр. 293-298). Поэтому вс? эти первыя 'народническія произведенія' отразили на себ? вліянія псевдоклассицизма и сентиментализма,- въ такой же м?р? завис?ли они и отъ волшебно-рыцарскихъ романовъ; истинная-же 'народность' русская очень слабо выразилась въ этихъ произведеніяхъ. Т?мъ не мен?е въ тягот?ніи къ народному, въ интерес? къ родному творчеству – великій смыслъ 'народническаго' направленія. 'Русланъ и Людмила' сложился ц?ликомъ подъ вліяніемъ творчества этихъ писателей.

Такимъ образомъ, Пушкинъ былъ неправъ, называя содержаніе своей поэмы 'д?лами давно минувшихъ дней', 'преданьями старины глубокой'. Такъ опред?ляя свое произведеніе, онъ стоялъ на той обычной точк? зр?нія, которая не только въ народныхъ былинахъ, но и въ романахъ Чулкова вид?ла поэтическія воспомиванія о д?йствительныхъ фактахъ русскаго прошлаго.

Мы вид?ли уже, что волшебно-рыцарскіе романы Чулкова и Попова и др. т?сно примыкаютъ къ поэмамъ Аріосто, Боярдо, къ романамъ-пародіямъ Виланда ('Оберонъ') и пр., съ т?мъ только отличіемъ, что въ русскія подражанія вставлены имена русскихъ богатырей,- имена, взятыя изъ былинъ, a иногда и вымышленныя.

Построеніе волшебно-рыцарскихъ романовъ, иностранныхъ и русскихъ.

Какъ вс? волшебно-рыцарскіе романы и поэмы ('Амадисы', 'Пальмерины', 'Влюбленный Роландъ', 'Неистовый Роландъ'), такъ и романы Чулкова и Попова построены на шаблонныхъ схемахъ: рыцари разыскиваютъ красавицъ, потащенныхъ чарод?емъ, или какимъ-нибудь насильникомъ. Для освобожденія красавицы нужно преодол?ть рядъ трудностей, испытаній, надо вооружиться особыми 'талисманами', 'волшебными мечами', 'копьями' и пр. Подвигъ, конечно, удается – чарод?й оказывается поб?жденнымъ, и благодарная красавица награждаетъ своею любовью избавителя-рыцаря. Зд?сь и добрые чарод?и, помогающіе герою сов?томъ, или д?ломъ, зд?сь и волшебные замки, съ очарованными красавицами, и соблазны, и ужасы…

Построеніе поэмы Пушкина. Пародіи на волш.-рыц. романы. Поэма Пушкина – пародія. Достоинство поэмы.

Совершенно такъ же построена поэма Пушкина,- сравнительно съ романами Чулкова и Попова, въ ней н?тъ ни одного новаго мотива, нозато она граціозна, удивительно св?жа, вся пропитана тонкимъ остроуміемъ, блещетъ яркостью красокъ и легкой прим?сью изящнаго эпикуреизма, который такъ характеренъ для многихъ пушкинскихъ произведеній лицейскаго періода. Рыцарскіе авантюрные мотивы, которые y многихъ писателей разрабатывались серьезно, въ поэм?