Девчонки из другой группы выглядят более непринужденно, но не менее ужасно. Они, очевидно, как раз носят одежду от Версаче, а стрижки им делал не иначе как сам Ники Кларк. Видимо, это подруги Флер. Мне трудно представить их вместе с Джеймсом Сэбином. (Я не должна, не должна судить по внешности.)
Подходя к ним, я чувствую на своем затылке взгляд Лиззи. Меня слегка передергивает — провести вечер понедельника в компании телевизора кажется мне гораздо более приятным времяпрепровождением.
Вообще-то, меня чуть не убедили остаться дома, но это была не Лиззи. Бен зашел ко мне после тренировки. Он был похож на Робби Уильямса, а я в это время как раз собиралась на девичник. Он пел, а я собиралась.
— Ты уходишь? — с недовольным видом спросил Бен, лежа на кровати в своей грязной форме для игры в регби. — А я думал, что ты потрешь мне спину в ванной, а потом мы пойдем в твой любимый ресторан.
Он убрал со лба свои светлые волосы, а я снисходительно улыбнулась его попытке подкупить меня.
— Я обещала прийти. Кроме того, Лиззи будет полезно выйти куда-нибудь, — сказала я, крутя щеточкой в тюбике с тушью в отчаянной попытке хоть что-нибудь наскрести.
Он нахмурился:
— Сколько она еще собирается жить у тебя? Неужели так трудно решить проблему с этим Алистером? Кстати, как он, говоришь, зарабатывает на жизнь?
— Он занимается компьютерами.
— Работа для педиков.
Я вздохнула:
— Бен, то, что он следит за собой и ходит в сауну с друзьями, еще не означает, что он педик.
— Ну, не знаю.
— Дорогой, приходи завтра вечером, и, если захочешь, я всю ночь буду тереть тебе спину.
Я замолчала и села на кровать рядом с ним.
— Ты слишком красивая сегодня, чтобы отпустить тебя к девчонкам, — сказал он, обнимая меня.
Должна сказать, что я довольна собой. Я решила, что после нервных разговоров с Лиззи и не менее нервной работы в полиции, я должна пойти на девичник и потратить достаточно времени на приведение себя в порядок. Я приняла ванну, побрила ноги, выщипала брови, став при этом похожей на рождественскую индейку, нанесла на лицо маску, которую не снимала до тех пор, пока лицо не стянуло, и даже сделала укладку. Надела серую юбку, плотно облегающую бедра (Бен подарил мне ее на Рождество, хотя я подозреваю, что на самом деле ее купила мама Бена, потому что он никогда эту юбку не узнает), сиреневый топик со стразами и великолепнейшие сережки от Батлера и Уилсона. Я с силой пыталась натянуть топик как можно ниже, пока Лиззи не сказала, что живот должен быть открытым.
— Ну, мне не очень-то хочется идти на эту вечеринку, — вздохнула я.
— Вот видишь. Так оставайся со мной.
— Вдобавок ко всему там будет Святая Тереза.
— Святая Тереза?
— Да, ты ее знаешь. Мы видели ее несколько недель назад. В баре.
Он теребит уголок моего пухового одеяла.
— А, да. Помню, — рассеянно произносит он. Подняв на меня глаза, добавляет: — Приезжай ко мне завтра, и мы немного побудем наедине.
— Я не могу оставить Лиззи.
— О'кей. Тогда я сам приеду, — надувшись, заявил он.
Я поцеловала его в макушку:
— Спасибо.
Мы здороваемся с Флер, во всем своем великолепии восседающей на барном табурете в окружении подруг. На ней нет фаты: розовые облегающие брюки, в которые я никогда не смогла бы влезть, и красивый короткий топик, демонстрирующий ее худой загорелый живот. Я глубоко вздыхаю, не желая сравнивать ее с собой. Она приветствует нас громким возгласом, и Лиззи, широко улыбаясь, благодарит ее за приглашение. Затем Флер представляет нам своих подруг. Я запоминаю имя первой представленной нам девушки — вероятно, подружки невесты. Она стоит рядом с Флер и теребит волосы с таким видом, будто занимается жизненно важным делом. Тонкие губы Сюзи — так ее зовут — сложены в улыбку. Она смотрит на меня. Мне хочется зарезать ее — так, чтобы она никогда не поняла, кто это сделал. Имена остальных гостей я тут же забываю, и на протяжении того времени, пока Флер знакомит меня с ними, я просто глупо улыбаюсь.
— Возьмите себе в баре чего-нибудь, — говорит Флер.
Мы отдаем бармену по двадцать фунтов и смотрим на стройные ряды коктейлей.
— Не позволяй мне напиваться сегодня, — шепчу я Лиззи. — Завтра утром я еду на обыск.
— Не беспокойся. Я буду пить за нас двоих.
Мы смотрим, как бармен готовит нам два «Лонг айленда», а потом, облокотившись о стойку с вышеупомянутым напитком в руках, замечаем Святую Терезу, целующую Флер в щеку. Лиззи поворачивается к бармену:
— Повторите, пожалуйста.
Тереза тоже подходит к барной стойке.
— Привет, Тереза, — натянуто говорим мы с Лиззи.
— Привет, Холли, привет, Лиззи. Флер говорила, что ты сегодня придешь, Холли, но я не знала, что Лиззи тоже здесь.
Черт, она сразу же сбивает меня с толку.
— Забавно. Холли мне не говорила, что ты тоже сюда собираешься, — уставясь на меня, говорит Лиззи.
— Разве? — едва слышно произношу я.
— Так как ты здесь оказалась, Лиззи? — спрашивает Тереза.
Мы с Лиззи пристально смотрим друг на друга, и я начинаю с бешеной скоростью подыскивать подходящее объяснение. Но Лиззи опережает меня:
— Я пришла проследить за тем, чтобы Холли не напилась.
Смотрю на Лиззи.
— Надеюсь, что Холли не часто напивается, — усмехаясь, говорит Тереза.
— На сегодня у тебя не запланировано религиозных семинаров, Тереза? — ехидно спрашиваю я.
— Нет, сегодня я даже ушла пораньше с работы. Я просто обязана поддержать свою подругу, которая собирается связать себя священными узами брака.
— Уверена, что бармен сегодня много заработает на тебе.
Проигнорировав насмешку, она берет в баре белого вина с содовой и присоединяется к дружной компании девчонок из Дома милосердия.
Я со злостью высасываю через соломинку последние капли, отставляю пустой бокал в сторону и принимаюсь за новый.
— Почему ты не предупредила меня, что она тоже придет сюда? — шипит Лиззи.
— Потому что если бы я сказала об этом, ты бы не пришла.
— Ты чертовски права.
Мы поднимаемся по лестнице в ресторан, чтобы поесть, и я очень рада, что Тереза теперь находится далеко от нас. Рядом со мной сидит серьезная девушка по имени Шарлотта, Лиззи же оказывается напротив. Поскольку Тереза всегда говорит, что люди должны быть вежливы и учтивы друг с другом, я поворачиваюсь к Шарлотте и спрашиваю ее:
— Чем ты занимаешься в Доме милосердия?
— Я работаю консультантом, — мягко говорит она.
Это довольно некрасивая девушка с прямыми темно-русыми волосами. Ее манера говорить вызывает у меня желание встать на колени и излить ей душу.
— Ты знаешь Джеймса Сэбина? — спрашиваю я.
