вроде тихо было, но вот после Бродов, по слухам, банда шалить начала. Человек десять их, назвались «Ласками».
– Из аборигенов, что ли? – спросил я.
Только банды из аборигенов имели привычку присваивать себе какие-нибудь имена. Бандиты из пришлых такой склонностью к бахвальству и саморекламе не страдали, а все больше интересовались практической стороной разбоя.
– Из аборигенов. – подтвердил жандарм. – разбили почту в Бродах, взяли немалую сумму в деньгах. Двоих почтовых стражников застрелили, и разъезд жандармский обстреляли из засады. Двое убитых и пятеро раненых. Один скончается, видать. С жандармов взяли один СВТ и еще два СКС с почтовой стражи. А так все больше «болтами» вооружены, «маузерами» и трехлинейками.
– Не эльфы? – уточнил я.
– Нет, не эльфы. Бандиты обычные, человеческие, видели их в Бродах. По виду вполне годятся быть из Вираца или любого иного баронства с той стороны. И в Вираце на них тоже розыск, барон даже награду положил за головы – Пятьсот золотом за главаря и от трехсот до пятисот за рядовых.
– Понятно, будем знать. – кивнул я без особого энтузиазма. – А с Ветлугиным как поступите?
– А как еще с ним поступать? – удивился староста. – Завтра суд соберем, представительство у нас есть. Улики налицо, признание – тоже. Да и повесим, благословясь. Ну да ладно, не будем обеду мешать. Договор вы выполнили, мы вам по нему заплатили, так что – удачи в дальнейших начинаниях.
– И вам того же. – вежливо откликнулись мы.
Урядник со старостой вышли из трактира. Маша привстала над столом, потянулось за кувшином, и немедленно была ущипнута за ягодицу тифлингиссой Лари, интимно ей промурлыкавшей: «Соскучилась?». Маша лишь взвизгнула. Наверное не соскучилась.
34
После Березняков нам осталось проехать до форта Пограничного около пятисот километров. Так что, еще одна ночевка нам предстояла. Больше трехсот километров в день по этим дорогам проехать было трудно – тряска утомляет, поэтому едешь со скоростью не больше сорока километров в час. И сами перегоны так рассчитаны, чтобы ты мог заночевать в населенном пункте. Блистать оригинальностью не стоит, и нарушать привычные маршруты и графики, иначе придется спать где-нибудь под кустом. Населенных пунктов от предполагаемого нами места стоянки и до самого форта не было, за исключением нескольких аборигенских хуторов. А под кустом спать – это вроде как всякую тварь на ужин приглашать.
Последним таким пунктом по нашему маршруту была деревня Броды, стоявшая, окруженная частоколом, на берегу реки Веретенки, что брала свое начало в Орочьем урочище. Раньше, несколько от лет назад, здесь жили орки – здоровенные мордовороты с чуть зеленоватой кожей и несносным характером, но затем они были оттеснены на север людьми, еще аборигенами. В этих местах население княжества в основном из аборигенов и состояло. В тех же Бродах две трети такового вело свой род от местных.
Реальной княжеской власти в этих краях не ощущалось. Скорее взаимоотношения власти и населения строилось исключительно на взаимной симпатии. В самих Бродах расположился взвод жандармов, которые при всем желании никак не могли контролировать окрестные земли, тянувшиеся во все стороны на сотни верст. Единственное, что им удавалось до последнего времени, так это защищать почтовую станцию в деревне, которая служила заодно и отделением Тверского Княжеского Банка.
Однако, со слов жандармского вахмистра из Березняков выяснилось, что и станцию они, в конце концов, тоже не уберегли. В село проникла банда, причем слово «проникла» было не совсем корректно – больше десятка вооруженных верховых «проникнуть» не могут, могут только ворваться, стреляя в воздух и пугая кур с девками, как и произошло. Сонный караул на воротах был захвачен, бандиты ураганом пронеслись по улицам до почты, где застрелили двух почтовых стражников. Еще двое в это время забавлялись на сеновале с девками, и столь печальной участи избежали. Затем бандиты изрядно избили почтмейстера, вскрыли железный сундук, где хранились деньги, которые должны были везти в качестве жалованья в тот самый форт Пограничный, и откуда на следующий день должно было прийти сопровождение для почтового броневика.
Нападавшие действовали так ловко и быстро, что взвод жандармов за это время едва успел объявить тревогу и вывести из двора два своих вездехода с пулеметами. А верховые так и вовсе не успели оседлать лошадей, поскольку под седлами, ввиду общей «сонности» службы, никто коней и не держал. К тому времени, как жандармы добрались до горящей почты, бандиты с деньгами и карабинами убитых охранников уже выскочили за ворота села.
Командовавший взводом старший унтер объявил погоню, которая попала в засаду почти сразу, за первым же поворотом дороги. Головная машина, неразумно вырвавшаяся вперед, была расстреляна из кустов со всем экипажем, вторая же встала в оборону в кювете, дав бандитам возможность спокойно уйти и даже подобрать один из жандармских карабинов. Самозарядники в бандах были большой ценностью, их на сторону не продавали.
На следующий день появились военные из форта. Подняли даже самолеты, летали над бескрайними лесами, перекрыли проходы в сторону Вираца, но банда словно сгинула, что, если честно, в эти местах сделать совсем не трудно. Военные озверели, оставшись без зарплаты, но поделать с потерей ничего не смогли. В конце концов, им все равно это все возместят, за счет того же почтового ведомства, например, проспавшего ограбление.
Старшего унтера наряду с почтмейстером отправили в Тверь, где одного ждал суд, а второго – трибунал, за разгильдяйство и чтоб нехрен было, в назидание как бы. А по банде начали следствие, и довольно быстро выяснили через каких-то осведомителей, что банда называет самое себя «Ласки», и что до ограбления почты занималась разбоем на дороге, преимущественно отбирая машины с товаром, но пока никого не убивала. Свидетели описывали небольшой отряд конных в количестве от десяти до пятнадцати человек, неплохо вооруженных, с лицами, прикрытыми платками. Все в длинных брезентовых пыльниках, но без них здесь мало кто верхом ездит. И лошадиным потом от одежды потом так не воняет, и можно в относительно приличное место войти, этот плащ сняв, не выбивать пылищу из одежды часа два. Вот и носят все подряд, а вовсе не от страсти подражать героям вестернов, что с пришлыми людьми здесь появились.
Я, кстати, на лошади почти не езжу, у меня и нет то ее даже, а без этого самого пыльника из городских ворот не выезжаю. Помимо общей практичности, совершенно невозможно понять, что под ним спрятано.
Но, в пыльниках или без, но банда «Ласок» внушала беспокойство. Не хотелось бы нарваться на них где-нибудь в районе Бродов. У нас двойное невезение получилось: если бы не убийства в Березняках, то люди скапливались бы там, а дальше ездили немалыми колоннами, а раз туда заезжать перестали, то и сбиваться в стаи стало негде.
Но пока путешествие протекало тихо и гладко, даже по пути через почти бесконечный Рваный лес никаких следов нечисти, или иных тварей злобных, мы не заметили. Птички пели, стрекозы на полянах над высокой травой порхали, погода была лучше некуда, так что ехалось хорошо. Даже Маша забыла бояться демонессу, и они болтали о каких-то магических школах, в чем я вообще не понимал ни слова. Так что в разговор не лез, а крутил себе баранку.
К полудню мы услышали треск небольших оборотистых моторов, и навстречу нам пронеслись сразу три «багги», трубчато-решетчатых конструкции на больших колесах, с подвесными металлическими сиденьями, в которых сидели егеря в камуфляже и пылевых очках, по три в каждой машине, водитель, наблюдатель и пулеметчик. Егерей в форте Пограничный рота стоит, это помимо батальона пограничной стражи. Вот, наверное, оттуда патрули и выслали. «Багги» только у них имеются, погранцы все больше на «козлах» и «тритонах».
Была у меня когда-то такая тарахтелка, была. Проходимая, быстрая, но по моим потребностям очень уж маленькая. Багажник вместо сиденья стрелка, много не увезешь. Пришлось на «козла» менять, а так ездить на ней – чистое наслаждение. Треск, скорость, задний привод без дифференциала, на поворотах хвостом метешь, на месте развернуться можешь. Здорово. Весело, по крайней мере.
Затем снова наступила тишина, нарушаемая лишь фырканьем нашего мотора. Чуть позже мы обогнали купеческий ЗиЛ-157 с высокими бортами, груженый какими-то тюками, месивший всеми шестью своими зубастыми колесами дорожную пыль. В кузове сидели двое охранников с СКС, да еще и в кольчугах, поддетых под кожаные куртки, еще два человека сидели в кабине. Посмотрели на нас более, чем насторожено. Такие вот у нас тут дела. Всякое на дорогах творится. Не нечисть, так банда, не понос, так золотуха, не дите обсерится, так няньку вые… трахнут, в общем.
Затем мы проехали постоялый двор на хуторе Валежный. Двор был небольшой, как и сам хутор, на многое не претендовал, но отставших от графика принимал частенько. Сейчас же он принял еще до взвода егерей – два «багги» и четыре таких же, как у нас полуторки, стояли у ворот. И здесь уже нам проехать не дали, остановили под дулами двух «Утесов», уставившихся на нас с егерских машин сверху вниз. Бумагу из тверской Контрразведки читали долго, проверяли, разве что не нюхали и на зуб не пробовали. Возглавлял блок немолодой подпрапорщик с уродливым шрамом на лице и с двумя звездочками на просвете петлицы – десять лет беспорочной службы в этом звании.
Подпрапорщик расспросил нас, куда едем, а потом сказал, что вчера с вечера было еще одно нападение за Бродами. На этот раз захватили еще один грузовик с товаром, но без стрельбы не обошлось – после ограбления почты банда на бескровность операций решила плюнуть. Одного из охранников с машины убили, второго – тяжело ранили, и не добив, бросили на дороге, приняв за мертвого. Купеческого же приказчика увезли с собой. Это тоже что-то новенькое.
Были новости и положительные – пограничники, хоть это и не их обязанности, выделили три мобильные группы для сопровождения колонн, которые собираются в Бродах. Оттуда, если подождать, можно до Пограничного доехать в безопасности – с каждой из колонн пойдет по три «козла» с крупнокалиберными пулеметами. В общем, если не придется ждать слишком долго, то можно будет присоединиться к колонне. Неплохо. Да и народ в колоннах безоружным не ездит, немалая сила соберется.
Затем мы распрощались с егерями, и снова вокруг нас потянулись поля, перемежаемые языками леса, и лес, разбавленный полянами. Однообразие дороги настраивало на меланхоличный лад, даже Маша с Дари умолкли. Почти перед самыми Бродами по кошачьи зоркая Лари разглядела двух верховых, на опушке леса, в нескольких сотнях метров от нас. Я притормозил, навел на них бинокль, но они повернули коней и исчезли в лесу, затерявшись в осиннике. Могут и «Ласки» быть, очень даже запросто. Егерям их так просто ни за что не поймать, какими бы они специалистами по лесной войне не были. Слишком велики леса и слишком мало здесь людей.
А вот то, что рано или поздно банду поймают или перебьют – никто не сомневался. Они всегда попадаются. Все. Или кто-то сболтнет лишнего, или какой- нибудь хуторянин из числа тех, что предоставляет бандитам убежище, соблазнившись немалой наградой, наведет на них егерей или жандармов, или сами бандиты расслабятся, затосковав от бивачной жизни, припрутся в какой-нибудь городок, где их и опознают. Если перебьют – это нормальный исход. Если поймают и отвезут в Тверь – хуже, но еще не самое страшное. А вот если обнаружится, что банда еще и в розыске где-то в Вираце, или в Марианском баронстве – тогда их могут туда передать, чтобы судьба их вызывала ужас у всех, кто хотел бы встать на такую же скользкую дорожку. В Вираце их оскопят (если это мужчины), а затем сварят в кипящем масле. В Мариане же всех посадят на кол, и будут они призывать на колу смерть не один день – еще и магией силы поддержат. Последнюю изловленную живьем банду в Марианском герцогстве так изобретательно казнили, что даже ко всему привычная толпа местных зевак, посетивших экзекуцию, не выдержала и затребовала быстрой смерти, а вся ратушная площадь была заблевана.
