не соизволил даже сказать «ага»… — А Вики тут не было?
Он нахмурился. Посмотрел куда-то в сторону и повернулся с еще более отстраненным взором.
— Какой Вики? — нарочито равнодушным тоном переспросил он. — Тут Вик немеряно.
— Вики Юсуповой, — пояснила я. — Она тут часто бывает. Мы договорились встретится, а ее до сих пор нет!
Судя по его ставшему озабоченным взгляду, я лажанулась.
— Никакой Вики Юсуповой я не знаю, — вкрадчиво сказал он, наклоняясь ко мне. — Ты с ней встречаться собиралась, вот и ищи ее. Сама. Понятно?
Куда понятнее!
Положительно, последнее время небеса проявляют ко мне странную неприязнь! Так и норовят показать мужеский пол во всей его красе беспробудного хамства!
Впрочем, я подавила в себе обиду и заморгала на него невинными глазками.
— Я вас что, обидела? Или вас Вика обидела? Понимаете, мне надо оставить ей хотя бы записку. Вы сможете передать?
— Я тебе на каком языке говорю? Не знаю я никакой Вики, и катись отсюда, поняла?
Он начинал сердиться, сверкать глазами и явно этими глазами сверкающими призывал на помощь двух крепких парнишек с еще более бессмысленными взорами.
— Ладно, — решила я обидеться. — Не понимаю, зачем так сердиться…
И я отошла от стойки, пытаясь определить, с какого угла будет лучше наблюдать за нервным барменом.
Место я обнаружила довольно неплохое — меня скрывала от посторонних глаз гигантская пальма, а сама я могла наблюдать за столь заинтересовавшим меня типом почти без помех. Мешал только банальный до отвращения смех какой-то не очень молодой распутницы, спрятавшейся со своим кавалером неподалеку, а так все было просто замечательно. Например, меня ужасно забавлял озабоченный Лариков, в крайнем недоумении оглядывающий бар в тщетной попытке меня обнаружить. Можно было немного возгордиться моим талантом к конспирации — Ларчик совершенно уже растерялся. Я осторожно выбралась из пальмовых зарослей и подошла к нему, стараясь не привлекать к своей персоне внимания со стороны бармена, сама же при этом не выпуская оного типуса из поля своего зрения.
Пока он занимался своими прямыми обязанностями, наливал бренди, виски и делал коктейли. Правда, почему-то иногда его взгляд косил в сторону боковой двери с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН», но оттуда никто не появлялся, а сам он с места не снимался.
— Ты меня будешь еще долго искать? — поинтересовалась я из-за ларчиковой спины, отчего он вздрогнул и, резко развернувшись, вытаращился на меня с немым изумлением.
— Господи, — выдохнул он с облегчением. — Я уже думал, что с тобой что-то случилось! Как ты можешь выкидывать такие номера! Сначала я тебя видел у стойки, а потом ты вдруг исчезла, и я даже не успел сориентироваться, в каком направлении. Что там?
— Ужасно раздражительный тип за стойкой, — пожала я плечами. — Что-то он о Вике знает, но предпочитает умалчивать и очень сердится, когда о ней спрашивают. Вообще, Ларчик, мне очень хочется перестать быть для здешнего общества посторонней, дабы проникнуть вон за ту загадочную дверь…
— Зачем?
— А наш друг очень уж напряженно вглядывается в ту сторону. Будто оттуда должно появиться привидение, и я не удивлюсь, если оное привидение будет обладать Викиной внешностью. Ох, Ларчик, какие же они тут все загадочные! Так о чем я? Ах да… Вон там расположилась очаровательная ветвистая пальма. За ней находится уютный альков для страстных влюбленных, дабы скрывать их от нескромных и навязчивых взоров. Оттуда неплохо видно нашего друга, но он нас не видит. Мое «альтер эго» настойчиво уверяет меня в том, что через эту персону мы и можем выйти на Викин след… Пойдем?
— Знаешь, Сашенька, — задумчиво молвил Ларчик, рассматривая бармена сквозь свои густые ресницы. — Я искренне рад, что уже привык к твоей манере изъясняться. Другие просто сошли бы с ума, пытаясь понять, что ты имела в виду. А я понял! Пошли.
Мы пробрались в «пальмовые заросли» и вперились взглядами в бармена.
Он немного расслабился, решив, наверное, что я покинула поле битвы, смирившись с поражением. Даже начал улыбаться, причем улыбка у него выходила немного кривоватая и странная. Отсюда, к сожалению, не было слышно, о чем он там беседует, но нет в жизни совершенства! Либо зри, либо внемли, а два в одном — это уже сущая профанация! Или невиданная удача!
— А ты не ошиблась? — шепотом спросил меня Лариков. — Он не особенно беспокоится…
— Тогда почему он проявлял необъяснимую агрессию, когда я интересовалась Викой? — Может, у него психика расстроена.
— Психика тут, на мой взгляд, у всех расстроена. Может быть, я и ошиблась на его счет. Давай подождем немного и, если все будет по-прежнему, попытаемся пообщаться еще с кем-нибудь!
Хотя я была уверена, что этот парень за стойкой мог стать связующим звеном с Викой…
Какое-то время все было так спокойно, что я начала терять веру в свою интуицию.
Народ дошел до апогея веселья. Повсюду раздавался дьявольский хохот, и громкий топот ног свидетельствовал о том, что под «Продиджи» танцевать можно, если очень сильно напиться. Впрочем, если сильно напиться, можно заплясать под что угодно. Даже под «Блестящих».
Я, к моему сожалению, была трезва до отвращения и радости народной, как всегда, не разделяла. Было мне ужасно тоскливо и уныло. Я все смотрела в сторону загадочной дверки, как Буратино на нарисованный очаг в каморке у папы Карло, а дверь была по-прежнему закрыта, и никаких движений там не было.
Соседняя с нами парочка от смеха перешла к действиям, и теперь оттуда доносились тяжелое дыхание и женские стоны. Обеспокоенный Ларчик кидал в ту сторону взоры и искоса смотрел на меня.
— Перестань на меня так пялиться, — не выдержав, прошипела я. — А то я подумаю, что ты решил меня обольстить под этой невыносимой пальмой.
— Наоборот, — покраснел несчастный босс. — Я беспокоюсь, как бы ты не…
— Чего — не? Ты подумал, что это я начну тебя обольщать? Не дождешься…
— Да нет, — отмахнулся он. — Что эти звуки не для твоих ушей.
— Ах вон что… Ты заботишься о моей нравственной чистоте и незамутненности… Ну так, дорогой мой, жизнь вторгается без твоего повеления. Я уже не такая маленькая, какой кажусь. И научилась не обращать на некоторые вещи никакого внимания. Стоп!
Я впилась взглядом в бармена. Он явно собирался уйти. Покинуть свой боевой пост.
— Что там такое? — начал Лариков, но я схватила его за руку.
Бармен прошел к заветной двери и постучал в нее. Она открылась, и я не поверила своим глазам.
— Ну и фишка, — пробормотала я, не смея отвести взгляда от очень хорошо знакомого лица, появившегося в проеме дверей.
Бармен что-то говорил, поминутно оглядываясь, а моя очень хорошая знакомая все это внимательно и озабоченно слушала, иногда оглядываясь.
Раньше, чем я успела вскочить, дверь закрылась, и бармен вернулся на место.
— И что теперь делать? — кисло спросила я у Ларчика, который был ошарашен не меньше моего. — Расслабиться и как ни в чем не бывало продолжать распивать джин-тоник? Или мчаться за ней в эту потаенную комнатушку?
Он тоже не ожидал увидеть здесь Екатерину!
Конечно, я совершила в этот вечер новую глупость. Видимо, такой был вечер — запрограммированность Александры Сергеевны на глупости была чересчур велика. Честности ради признаюсь — я вообще горазда на глупости, что уж тут скрывать.
Но сегодня был какой-то особенный вечерок. Урожайный! Глупее я еще никогда себя не чувствовала — разве что в тот момент, лет пять назад, когда мне пришло в голову объясниться в любви моему
