будто хуже и б?дн?е вс?хъ. Прихожая была довольно т?сна; на внутреннемъ двор? вис?ло и сушилось б?лье, — все на виду, какъ у простыхъ людей. Кавассы были од?ты б?дн?е, ч?мъ у англичанина и француза; наверху ужасно шум?ли и кричали д?ти; изъ кухни пахло жаренымъ. Надъ л?стницей на минуту показалась и сама мадамъ Ашенбрехеръ. Она была очень просто од?та, беременна и держала на рукахъ маленькаго сына; за ней съ топотомъ, визгомъ и крикомъ б?жало еще трое д?тей… Лицомъ она была моложава и пріятна. Увидавъ насъ, она покрасн?ла и скрылась, а д?ти поб?жали опять съ визгомъ за ней.
Оттуда мы пошли въ русское консульство.
Г. Благовъ нанималъ огромный и прекрасный домъ одного турецкаго бея. На обширномъ зеленомъ двор?, окруженный высокою толстою и древнею ст?ной, по которой какъ бы деревьями разрастался темный и величественный плющъ, этотъ домъ показался мн? царскимъ жилищемъ. Широкая новая галлерея, вся въ стеклахъ, два изящныхъ выступа съ комнатами по бокамъ, л?стница каменная, просторная, на верхній этажъ; мраморными плитами выложенныя нижнія ст?ны… За домомъ садъ хорошій.
Внутри было еще лучше; на этотъ разъ мн? пришлось вид?ть только канцелярію, въ которой, несмотря на праздничный день, занимался г. Бак?евъ сп?шными д?лами.
Увидавъ насъ, г. Бак?евъ всталъ, пожалъ руку отцу, ласково поклонился мн? и предложилъ намъ с?сть.
Отецъ спросилъ у него, доволенъ ли онъ т?ми статистическими св?д?ніями, которыя онъ составилъ въ Загорахъ по желанію г. Благова?
— Св?д?нія? — спросилъ г. Бак?евъ, какъ бы разс?янно. — Извините, я не понимаю. Вы знаете, такое обиліе д?лъ.
— Тетради, которыя… — сказалъ отецъ.
— Ахъ, да, тетрадки!.. Да!.. Извините, помню, помню. Но что? д?лать, я не усп?лъ посмотр?ть. Знаете, управленіе очень трудно… Впрочемъ, я ув?ренъ, что ваши св?д?нія прекрасны.
На видъ, если хочешь, г. Бак?евъ былъ еще бол?е консулъ, ч?мъ Благовъ. Очень рослый, полный, хотя и очень еще молодой, онъ при всемъ этомъ былъ и лицомъ чрезвычайно красивъ; еще красив?е Благова. Глаза его, черные большіе и выразительные, одни уже могли бы украсить и облагородить всякую физіономію. Въ одежд? его не было ничего фантастическаго, какъ у Благова; но онъ од?тъ былъ щегольски и по посл?дней мод?.
Вс? движенія Бак?ева были тихи и величественны, какъ у трагическаго актера; и гляд?лъ онъ въ лицо собес?днику, мн? казалось, какъ будто бы несравненно лукав?е, ч?мъ его начальникъ.
Г. Бак?евъ угостилъ насъ сигарами и кофе и сказалъ еще, что не прочь отъ скуки провести сегодня день на остров? вм?ст? съ отцомъ и
Потомъ онъ началъ разспрашивать отца о Загорахъ. Говорилъ онъ обо всемъ какъ будто осторожно и загадочно, а пожалуй, что и безтолково (но такъ я понялъ съ теченіемъ времени; въ первый же разъ я принялъ это за высшую дипломатію и образованность).
— А! Загоры? Загоры? Да, Загоры! А скажите, прошу васъ: Франга?десъ — это въ Загорахъ?
— Это наше село, государь мой, — сказалъ отецъ.
— А, это ваше село! Самое ваше?.. То-есть оно вамъ принадлежитъ?.. Вамъ самимъ?
— Н?тъ, какъ можно, г. управляющій. Это село большое, богатое, свободное; я одинъ изъ простыхъ жителей его — больше ничего.
— Житель… А… Житель… Прекрасно… Франга?десъ?.. Франга?десъ? Тутъ что-нибудь франки въ древности… В?роятно! А позвольте еще спросить: Нега?десъ — это тоже Загоры?
— Тоже Загоры, г. управляющій.
— Тоже Загоры. И Линьядесъ тоже Загоры?
— И Линьядесъ принадлежитъ къ нашему округу. Наши Загоры, г. управляющій, им?ютъ издревле особыя права; у насъ н?тъ вовсе турокъ и турецкаго начальства. Наши Загоры можно бы назвать особою маленькою республикой подъ властью султана и въ прямой зависимости отъ янинскаго паши.
— Да, это изв?стно, — сказалъ равнодушно г. Бак?евъ. — Загоры? Загоры? славянское имя. Впрочемъ, это я такъ… Что? значитъ имя? Пустой звукъ. Зд?сь все греки… Франга?десъ, Нега?десъ, Линьядесъ… Да, у одного изъ нашихъ подданныхъ въ селеніи Нега?десъ есть д?ло… Прескучное! Такъ вотъ какъ, вы изъ Франга?деса… А кстати о тяжбахъ. Мн? докторъ Коэвино сказалъ, что вы знакомы коротко съ тяжбой зд?шнихъ огородниковъ съ туркомъ Абдурраимомъ-эффенди, который… Это д?ло идетъ о земл?, которая простирается… вплоть… почти вплоть… До чего она вплоть, м-сье Бостанджи-Оглу?
Бостанджи-Оглу былъ молодой писецъ русскаго консульства; онъ, въ отсутствіе настоящаго драгомана, который у?халъ съ Благовымъ, зам?нялъ драгомана. На вопросъ г. Бак?ева Бостанджи-Оглу отв?тилъ, что земля эта идетъ «вплоть до ст?ны и дома еврея Менахема Варуха».
— Да, да, Варуха, — сказалъ г. Бак?евъ. — Вотъ и прекрасно. Вы знаете, значитъ, коротко эту плачевную исторію, этотъ образецъ, одинъ изъ безчисленныхъ образцовъ зд?шнихъ прит?сненій и страданій… Это ужасно!
Потомъ г. Бак?евъ вел?лъ писцу запереть дверь и, обращаясь къ отцу моему, таинственно сказалъ: — Я дов?рю вамъ н?которые отрывки изъ мемуара, который я составилъ по этому вопросу. Вы знаете, конечно, что сообщать постороннимъ лицамъ то, что? мы пишемъ, не въ правилахъ нашихъ. Но вы даже и зд?сь, въ город?, давно изв?стны, какъ пламенный руссофилъ; я слышалъ объ васъ еще прежде. Я знаю и то, что въ 54-мъ году ваша жизнь чрезъ русскихъ была въ сильной опасности… Намъ все изв?стно! къ тому же долгомъ считаю прибавить, что я не настолько невиненъ, чтобы безъ ц?ли прочитывать мои депеши и мемуары постороннимъ лицамъ… Безъ ц?ли… Понимаете?.. Надо, чтобъ единов?рцы наши знали, какъ мы горячо блюдемъ ихъ интересы… Надо… Знаете…
Говоря это, г. Бак?евъ съ улыбкой простеръ предъ собою руку и представилъ, какъ надо с?ять с?мена на почву земли.
Отецъ скромно склонилъ голову.
Тогда г. Бак?евъ обратился къ писцу Бостанджи-Оглу и приказалъ ему читать не сп?ша и переводя прямо и съ точностью съ русскаго на греческій. Хотя отецъ мой на Дуна? и въ Бессарабіи выучился говорить по-русски, но литературный и дипломатическій языкъ были ему не доступны; и потому г. Бак?евъ и вел?лъ читать мемуаръ по-гречески.
«Осм?ливаюсь почтительн?йше повергнуть на благосклонное вниманіе ваше д?ло Абдурраимъ- эффенди съ янинскими огородниками».
Такъ началъ Бостанджи-Оглу. Онъ былъ родомъ фанаріотъ, но ребенкомъ еще жилъ долго въ Одесс? и потомъ съ раннихъ л?тъ служилъ писцомъ при генеральномъ русскомъ консульств? въ Константинопол?. Поэтому онъ оба языка, и греческій и русскій, зналъ отлично и переводилъ очень хорошо и не долго думая.
«Многосложность моихъ теперешнихъ занятій могла бы дать мн? н?которое право замедлить этими сообщеніями; но слезы б?дныхъ огородниковъ, обильно пролитыя подъ с?нью двуглаваго орла, побудили меня къ усиленной д?ятельности во имя гуманности и самыхъ священныхъ интересовъ нашей великой отчизны. Элементъ православія несомн?нно страдаетъ на Восток?! Д?ло огородниковъ тому живой прим?ръ. Теперь это д?ло мн? ясно. Гордіевъ узелъ разрубленъ. Абдурраимъ-эффенди, негодяй и отъявленный фанатикъ, стремится завлад?ть давнею собственностью единов?рныхъ намъ б?дняковъ, собственностью, дававшей имъ и семействамъ ихъ вполн? достаточное и приличное содержаніе».
Отецъ внимательно выслушалъ всю бумагу до конца. Я тоже старался вникнуть въ ея смыслъ.
Когда Бостанджи-Оглу кончилъ, я посмотр?лъ на отца. Онъ былъ, казалось, не совс?мъ доволенъ этимъ изложеніемъ д?ла и молчалъ, глядя въ землю.
— Что? же вы им?ете сказать въ пользу или противу этого мемуара? — спросилъ г. Бак?евъ. — Быть можетъ найдутся какія-нибудь погр?шности въ подробностяхъ и вы… конечно… вы зд?шній житель. Но главное, я желалъ бы знать, ясно ли изложено… хорошо ли изображены вс? обстоятельства этого д?ла? Вотъ, что? главное!
— Мемуаръ прекрасный, — отв?чалъ отецъ, — и написанъ высокимъ, дипломатическимъ языкомъ, которому я, по недостатку ученаго воспитанія, едва ли и судьей быть въ силахъ. Но если вы желаете, чтобъ я откровенно выразилъ мое мн?ніе, г. управляющій, я осм?люсь возразить одно… только одно… я
