Женя Матвеец, невысокая девчушка лет восемнадцати, обутая в большие валенки, сидела возле жестяной печурки в землянке, где жили сестры Кирбай и другие женщины отряда.
Никто не спал.
Мы поздоровались с Женей, я попросил ее пойти в другую землянку, где никто не мог помешать нам.
Женя накинула вытертую плюшевую шубку, серый пушистый платок, пригнув голову, шагнула через порог...
Она говорила по-русски чисто, лишь изредка, когда особенно волновалась, употребляя белорусские слова и как-то приятно «цокая».
Видно было, девушка очень устала, пятнадцать километров по ночному лесу дались ей нелегко.
Тем не менее рассказывала Женя о событиях минувшего дня, не сбиваясь и не перескакивая с одного случая на другой.
Поздним вечером к ней прибежала жена Степана Татура, рабочего механизированного лесопункта, и сообщила,
[151]
что на мехпункт явились Иосиф Гарбуз и Николай Корж. На обоих лица нет. Говорят, что инженер Горев арестован, вместе с ним схвачены жена и сын, идут аресты семей всех подпольщиков. Гарбуз и Корж спаслись чудом, успели предупредить почти всех членов группы, но смогут ли те выбраться из города — не знают.
Сбор подпольщиков они назначили в хате у Татура и теперь спрашивают, что им делать.
Долго размышлять не приходилось.
— Передай Гарбузу и Коржу, чтобы собрали людей и вышли к завтрашнему вечеру в рыбхоз «Белое»... Ты ведь сама там живешь?
— Там, товарищ капитан.
— Вот и отлично. Пусть придут к тебе. За ними явятся наши партизаны и проводят на базу... Впрочем, может, тебе не дойти нынче обратно?
Женя встала:
— Дойду, товарищ капитан. Лучше меня никто дорог тут не знает, запутаются еще, а люди ж погибнуть могут!
— Ты хотя бы ужинала сегодня?
— Та какой там ужин... Я пойду! Времени жалко.
Я приказал Жене остаться, поужинать и выпить горячего чаю. После этого девушка ушла.
— С мехпункта пойдешь домой — смотри в оба! — напутствовал я Женю. — В своей хате днем не оставайся. Сиди у соседей. Явятся подпольщики — увидишь. А немцы придут — немедленно уходи в лес.
— Та не беспокойтесь, товарищ капитан. Не в первый раз! Мне бы только до мехпункта поскорей добраться!
Она махнула рукой и зашагала по лесной дороге — маленькая, совсем еще девочка, похожая в толстой шубейке и платке на сказочный колобок.
Если бы знать тогда, что недолго осталось жить нашему верному, нашему трогательно-женственному колобку! Остановили бы, вернули, послали кого-нибудь другого!
Но ни я, ни мои товарищи не беспокоились за Женю — опытная, находчивая, неприметная — не пропадет...
Вечером следующего дня группа наших партизан под командованием Василия Гусева направилась в рыбхоз «Белое». К полночи добрались до поселка, подошли к хате Матвеец. Павел Кирбай, входивший в группу, заметил прижавшегося к стене человека. Окликнул. Его узнал по голосу Корж, стоявший часовым.
В хате Жени Матвеец ждали партизан осунувшийся,
[152]
измученный думами о семье Иосиф Гарбуз, Степан Татур с женой, подпольщики Назаренко, Фетисов, Матюнин, Барабашев и Цигикалов, а также жена арестованного подпольщика Детковского и маленькие дети, сын и дочка, схваченного полицаями Хомченко.
А Жени Матвеец дома не было. Только мать ее тряслась от рыданий, вновь и вновь бросаясь к людям, выплакивая свою страшную беду, рассказывая, как схватили и зверски били ее дочку.
Оказывается, Женя, устав от тридцатикилометрового ночного похода, явилась прямо домой и легла спать. Она выполнила наш приказ — предупредила подпольщиков, собравшихся на мехпункте, но позаботиться о самой себе, поберечься сочла, видимо, зазорным, ненужным.
Бежать, когда в хату ввалились жандармы, было уже поздно...
Нет ничего страшнее, несправедливее, убийственнее ненужных, ничем не оправданных жертв.
И не сразу приходишь в себя, узнав, что они принесены...
Встретив житковичских товарищей, мы позаботились о размещении их на заставе, обещали немедленно узнать о судьбе семей и судьбе не вышедших в лес подпольщиков.
Выяснилось, что первым об аресте инженера Горева узнал подпольщик Матюнин, служивший в казачьей части. Командир сотни послал Матюнина в полицию с каким-то донесением, и тут подпольщик увидел, как полицаи Кацюбинский, Юзик Кирбай и Князев втащили в коридор окровавленного, потерявшего сознание Горева, впихнули в помещение его жену и сына.
Горева тотчас потащили в кабинет Германа, а Матюнин вышел прочь и побежал оповещать о страшной новости остальных товарищей. Это ему удалось. Уже через два часа все подпольщики знали об аресте своего руководителя и в следующую ночь не ночевали дома. Корж и Гарбуз, как самые близкие Гореву и известные партизанам лица, почувствовали, что ответственность за судьбу остальных товарищей лежит на них.
Гарбуз отправился в город, чтобы дать адрес мехпункта семьям подпольщиков, а Корж — группе Назаренко и Матюнина.
Гарбуз успеха не добился, чуть не попал в засаду, еле спасся сам, а Корж успел предупредить Назаренко, сказал, что надо немедленно уходить в лес.
[153]
Корж недоумевал, почему не пришли на мехпункт некоторые товарищи, своевременно извещенные о грозящей им опасности, — Василий и Николай Ярмош, Григорий Коровченко?
Его очень тревожила судьба отца, матери и двух сестренок.
Гарбуз был молчалив, сидел, уронив лицо в большие ладони: он уже знал, что его жена схвачена гестапо, а дети исчезли из дому.
Впоследствии мы узнали, что жена Гарбуза и вся семья Коржа уничтожены гестаповцами, что Василий Ярмош, Женя Матвеец, Детковский и Хомченко замучены и расстреляны.
Расстреляли фашисты и инженера Горева вместе с четырнадцатилетним сыном Игорем.
Григорию же Коровченко удалось спастись, но он заблудился в лесу и пристал к ковпаковцам, а Николай Ярмош бежал из-под стражи и попал в отряд любанских партизан.
Удалось нам узнать и то, как был арестован Горев.
В полдень 4 декабря на квартиру руководителя житковичских подпольщиков нагрянула полиция.
Собственно, обыска следовало ожидать. О Гореве ходил слух, что он бывший крупный советский инженер, член партии. Устраивая в то время повальные обыски по всему городу, полиция должна была прийти и к нему.
Горев оказался дома. В его квартире и сарае ничего не нашли. Но помощник начальника житковичской полиции Кацюбинский обратил внимание на стог сена возле забора. К стогу вела тропка, а сено стояло нетронутым. Полицаи разворошили стог, и на снег полетели шашки тола, магнитные мины, листовки... Горева избивали на глазах семьи, пока он не свалился. Все остальное известно.
Кто был виноват в провале группы Горева?
