Роальд положил перед Шуриком тоненькую папку.
– Это тебе, – сказал он.
– Что в ней?
– Бумаги, – сказал Роальд. – Сегодня у меня были представители некоего районного комитета. Редчайший случай в наши дни: целый городской район бьет тревогу. На самом деле, конечно, тревогу бьет весь город, просто эти люди сумели сорганизоваться. В течение двух месяцев в районе произошло пять попыток похищения детей. Все они, к счастью, закончились без трагедий, дети возвращены родителям, но, в отличие от многих и многих, сразу выбрасывающих из памяти подобное, жители этого района ничего не забыли. И не хотят забывать. Они хотят, чтобы преступники были пойманы. Они убеждены, что преступников двое, они знают даже их некоторые приметы – со слов детей. Все это несколько неопределенно, но, в общем, они правы – город не может спать спокойно, пока по его улицам ходят преступники. А опасность, мне кажется, действительно существует. И именно для детей. Члены этого комитета не верят ни милиции, ни прокуратуре. И милиция и прокуратура пять раз отказались завести уголовное дело, поскольку все держится только на показаниях детей. А кто видел детей в компании с преступниками? Кого, собственно, искать? Может, дети сами заблудились или сбежали, а потом, боясь родительского гнева, придумали все эти приключения! Вот почему представители районного общественного комитета и пришли к нам. Среди них есть люди, так или иначе связанные с прессой. Они собрали кое-какие материалы, но для городских властей материалы не выглядят убедительными. Городские власти считают, что врут и преувеличивают даже их собственные газеты. Но опасность, Шурик, кажется, впрямь существует, это надо признать. Так что, почитай, посмотри. Порой твоя голова более или менее работает.
В устах Роальда это звучало как похвала. Шурик усмехнулся:
– Чего конкретно они хотят?
– Комитетчики? Да всего лишь безопасности для детей. Своих и чужих. Еще они хотят, чтобы преступник или преступники были схвачены.
Он поднял на Шурика свои пронзительные глаза:
– Постарайся просмотреть бумаги к утру.
– Почему к утру?
– Потому что завтра утром приезжает Леня Врач. Тот, что лечит сильными средствами. Он будет в городе несколько часов, у него есть что сказать нам.
– О чем?
– Об этих похитителях. Я выслал ему кое-какие материалы. Ну, вырезки из газет, собственные наблюдения… – Роальд замялся. – Короче, Врач в курсе. У него есть идеи. Он обещал составить некий психологический портрет преступников. В самом деле, – сказал Роальд, внимательно разглядывая Шурика, – город полон самых идиотских слухов. Пора с этим кончать.
– Это точно. У нас сын соседки терялся.
– Ну? – удивился Роальд. – Из твоего дома?
– Да.
На какую-то долю секунды в глазах Роальда промелькнула тень жестокого разочарования. А может Шурику показалось.
Он спросил:
– У этого комитета есть хоть какие-то деньги? Работу надо оплачивать.
– Не знаю, – коротко ответил Роальд. – К тому же, я не уверен в успехе. Но если бы нам удалось найти преступника или преступников, этот комитет создал бы нам неплохую рекламу. У них там куча серьезных людей – журналисты, чиновники из мэрии, художники, есть даже писатель. Они устроили бы большой шум, приятный для нас. Нам это не помешало бы.
– Хорошо, – сказал Шурик, забирая папку. – Я просмотрю ее.
– А твоя… – начал Роальд.
– Сима…
– Ну да… Роксима… Или Максима… Она всегда такая нервная?… – Роальд явно имел в виду поспешный уход Симы из кафе.
– Когда ее дразнят.
– А я ее дразнил? – удивился Роальд.
– Не знаю. Надеюсь, над этим мне всю ночь думать не надо?
– Это уж твое дело. Добровольное, – пробормотал Роальд. – Только я от твоей Роксимы не в восторге. Ничего хорошего от нее не жди. Это я, конечно, так, к слову. Ноги у нее очень даже ничего, можно сказать, роскошные ноги, но, опять же между нами, лучше бы ты оставался при Лерке. Когда ты жил при Лерке, ты в течение рабочего дня домой по десять раз не заглядывал.
– Откуда ты знаешь?
Роальд самодовольно усмехнулся:
– А телефон? Я звонил тебе. Когда ты брал трубку, я трубку вешал. Чтобы подбодрить тебя. Мои звонки, надеюсь, тебя подбодрили?
– Еще бы! – обиделся Шурик.
– Ну вот видишь! – обрадовался Роальд. – Я тебе как отец родной. Папася, мамася! Покрути еще с Иваньковой. Сам вижу, не то. Но Иваньков нравится мне еще меньше. Чего-то там у них понапутано. «Не называйте меня клиентом»! А как еще называть? Кстати, если случайно в одном из злачных мест засечешь лже- Иванькова, незамедлительно звони мне. Только мне, никому больше. И не вздумай сам его задержать.
Роальд недоуменно выпятил губу:
– Если это правда двойник, совсем любопытно будет заглянуть ему в глаза. Должно же в его глазах что-то отражаться.
Шурик пожал плечами:
– Вряд ли. Наемный алкаш. Наверное, провалы в памяти. Сперва будет хамить, потом уснет, а утром вообще ничего не вспомнит.
– Не знаю. Не похож Иваньков на алкаша.
– Я думал, ты об его двойнике.
– Ладно, – усмехнулся Роальд. – Забирай папку и проваливай. У меня и без тебя голова идет кругом.
Глава VI
«НЕ ХОЧУ ДОМОЙ, ХОЧУ МОРОЖЕННОГО…»
6 июля 1994 года
1
Он закончил просмотр папки где-то к часу ночи.
Странное впечатление.
И дальше тоже уже знакомое. Нет никаких оснований для паники. Ведется плановая работа по стабилизации криминогенной обстановки в городе. Фоторобот подозреваемых разослан по отделениям милиции. Ну, а у самого зама имелась, естественно, своя версия событий. Правда, в интересах следствия он не хотел ею делиться.
Фоторобот подозреваемых лежал в папке.
Женоподобный мужчина с довольно длинными волосами, ничем не примечательный – скушный жалкий портрет, созданный ограниченным воображением милиционеров, наслушавшихся детской болтовни, и портрет женщины, столь же стандартный и скушный, похожий на все женские лица.
И масса недоговоренностей.
Зам главного прокурора уверенно говорил только о двух возможных попытках похищения детей.
На самом деле таких попыток было гораздо больше.
Шурик насчитал двадцать две. К тому же он знал, что далеко не каждая такая история попадает в газеты.
Все попытки походили одна на другую.
Неизвестная женщина (возможно, мужчина – нечто женоподобное фигурировало в рассказах некоторых детей) подходила к отставшему от родителей ребенку, уводила его, проводила с ним какое-то время, а затем оставляла ребенка на улице, на площади, в сквере – там, где ее, видимо, спугнули, или она сама по неизвестным причинам отказывалась вдруг от задуманного. В нескольких случаях неизвестная (тут определенно была женщина, не мужчина) приводила ребенка домой. Как утверждали дети, в доме было много игрушек. Неизвестная ни разу не пыталась увезти детей из города, кажется, никогда не обижала их. И важная деталь, на которую Шурик сразу обратил внимание – никогда рядом с неизвестной не было никаких других людей. Даже когда дети находились в доме, к женщине никто не приходил.
Как-то это все не укладывалось в схему обычного похищения. Да и женщина не укладывалась в схему обычной преступницы.
Шурик внимательно изучил портреты подозреваемых.
Женоподобное существо вызвало у него усмешку. Но в жизни кого только не встретишь. Черные волосы по плечи… А вот женщина, видимо, была шатенкой, хотя некоторые дети говорили о темных волосах. У детей хорошее воображение, но у них мало точных слов, подумал Шурик. Каждая третья женщина на улице вполне подходила под описание предполагаемых преступников. Здесь не за что было ухватиться.
На вопрос старая была тетя или молодая, большинство детей уверенно отвечали – старая и высокая. Но что такое старый и высокий человек для трехлетнего ребенка?
Не меньше удивил Шурика разброс мнений, напечатанный в небезызвестной газете Иванькова «Шанс-2».
