– Не искушай судьбу, умник! Ложь, конечно, была изобретена не мной. Я лишь прорабатывал мелкие детали, но я отлично знаю, как она действует.
– Но мы правда его забыли!..
– Эйдосом поклянешься? – предложил Арей.
Меф тревожно оглянулся на Даф. Та торопливо замотала головой, хотя у Мефа и самого хватило бы ума не делать такой глупости.
– Нет, – сказал Меф обреченно.
– Тогда покажи пергамент, – повторил мечник.
Его голос стал опасно тихим. Меф неплохо успел изучить Арея и знал, чем чревата эта кроткая тишина. Он протянул мечнику пергамент.
Глаза Арея остекленели. Упрямо сжав губы, он взял пергамент. Продержал его несколько секунд, даже не пытаясь коснуться печати, и вернул Мефу. Лицо у Арея осталось каменным, однако по вискам сбегали крупные капли пота.
– Вам больно? – участливо спросила Даф.
Арей молча показал ей ладонь. Кожа была опаленной, точно мечник сжимал в руке не пергамент, а полоску раскаленного металла.
– Зачем вы его взяли? Вы же знали, что так будет, – сказала Даф.
Арей кивнул.
– Догадывался. Но все равно хотелось убедиться. Делайте с ним что хотите! Пусть Спуриус и Лигул перегрызут друг другу глотки.
– Вы не будете вмешиваться? – удивилась Дафна.
– Куда? В битву змеи и шакала? – удивился Арей. – Грызущаяся сама с собой тьма мне приятна мало, но тут ничего не попишешь. Таково свойство ненависти, что она разъедает не столько внешнего и явного врага, сколько саму себя.
Дафна слушала его с изумлением. Она знала, что Арей всецело находится во власти мрака и служит ему со всей горячностью. И одновременно эти крамольные рассуждения. Впрочем, мрак всегда ими славился. Там они, скорее, одобряются.
– На вокзал-то скоро? – с неожиданной усмешкой поинтересовался Арей. – Мамай вас подбросит.
Меф вздрогнул. Откуда он знает?
– Не удивляйся, синьор помидор! О вашей поездке уже известно всем – и свету, и мраку, и серости, то есть Спуриусу. Считай, что объявление уже вывешено на сакральной доске. А теперь идите и постарайтесь остаться в живых! Вот вам и все напутствие.
– А у вас какой интерес, чтобы мы выжили? – неосторожно спросила Дафна.
Арей посмотрел на нее так, что Дафна пожалела, что не родилась немой. Немые хотя бы не считают, что спросить проще, чем подумать.
Когда Мефодий и Дафна вышли из резиденции мрака, их уже ждала желтая «Волга» с шашечками – пожалуй, самая банальная машина, которую когда-либо использовал комиссионер мрака. Возле «Волги», хмуро косясь на шумную толпу туристов, прохаживался хан Мамай. Экскурсия уже почти прошла, когда Мамай, не выдержав, сердито закричал и, потрясая кулаками, едва не бросился на одного круглого улыбчивого итальянца. Итальянец поджался и поспешил за экскурсоводом.
– Чего он так на итальянцев кидается? – удивился Меф.
– А кто его убил? Ну после уже, когда он с Куликова поля бежал… Свои же, между прочим, союзники чпокнули! – напомнила Даф.
– Так вроде же генуэзцы?
– А генуэзцы – это, извините, кто? Таинственный народ из африканской глубинки? – мягко спросила Даф.
Мамай сердито открыл багажник, позволил Мефу забросить сумки и сердито захлопнул. До самого Курского вокзала он не проронил ни звука, только молча колотил ладонью по гудку. Даже правила нарушал зло и неинтересно, без обычного задора.
Глава 14
Последний вагон
Я хочу с этой куклой поехать на море. А где у нее туловище?
На вокзале Мамай сгрузил их и умчался, ни разу ни в кого не врезавшись, что свидетельствовало о его глубочайшем внутреннем разладе.
– Так… кота в машине не забыли… Буслаева не забыли… Пергамент взяли… Можно идти! – сама себе сказала Даф.
– А где твой чемодан? – вдруг вспомнил Меф.
Он хотел уже вновь вызвать Мамая, когда Даф, улыбаясь, разжала ладонь. На ладони Меф увидел крошечный, не больше коробка спичек чемодан. Тот самый, подарок Троила.
– Люблю компактность. И здесь, заметь, куча всего! – сказала Дафна.
– Как ты это сделала? Маголодией? – заинтересовался Меф.
Он не замечал, чтобы Дафна бралась за флейту.
– Есть такое заклинание: «Sub alie specie!».[5] Произносишь его один раз – предмет уменьшается. Но при этом обязательно должен быть контакт правой руки с предметом. Не вздумай, скажем, почесать затылок или прихлопнуть мошку на лбу. Заклинание может решить, что у тебя слишком большая голова, и сделать ее размером с орех! Усвоил?
– Угу. А обратно как?
– Если хочешь увеличить предмет до прежнего размера, произносишь «Mens agitat molem».[6] Если после заклинания увеличения произносится числительное, то предмет не только увеличивается, но и дублируется столько раз, какое число ты назвал.
В глазах у Мефа заплясали ухмыляющиеся арейчики. Даф пожалела, что не промолчала.
– Классно! Представляю, что будет, если вначале уменьшить – хм… – ну хотя бы вон ту высотку! А потом продублировать ее тысячу раз, – сказал Меф.
– Мы опаздываем. Пошли! – быстро проговорила Даф.
Надо было торопиться, пока экспериментирующий Буслаев не наплодил в Москве кучу высоток.
Подчиняясь общей, почти вирусной суете, которая охватывает всех, кто оказывается на вокзале, Меф и Даф пронеслись по тоннелю, где из динамиков напирал женский голос:
– Скрр… К шестой платформе третьего… скрр… пути подается поезд номер… скррр… Москва – Симферополь. Нумерация вагонов с головы поезда.
Голос немного помолчал, делая ту натянутую, попрошайническую паузу, которой комик обычно вымогает у зрителей смех, а затем без тени юмора добавил:
– На третий путь подать разборку. Давыдычев, понял?
По всей видимости, этот Давыдычев был известный всему вокзалу тормоз, потому что в следующие пять минут объявление пришлось повторить еще трижды.
– Какой у нас вагон? – спросила Даф.
– Девятнадцатый. Места двадцать шесть, двадцать семь, – не задумываясь, ответил Меф.
Память на цифры у него была цепкая, мужская. Даф же, если и помнила их, то очень приблизительно и только в том случае, если с указанным числом у нее что-то ассоциировалось. Ну, скажем, 12 – месяцы в году, или 32 – количество зубов. Числа же 19, 26 и 27 не ассоциировались у Даф ровным счетом ни с чем, поэтому она решила, что раз так, пусть их помнит Меф.
Девятнадцатый вагон оказался последним. Мефу это почему-то не понравилось. У вагона стояла красная, жаркая проводница в зеленых резиновых шлепанцах. Меф, прищурившись, скользнул взглядом по ауре. Нет, не ведьма…
Меф протянул ей билеты и паспорта. Даф в очередной раз запамятовала, какая у нее фамилия, и собралась подглядеть в свой паспорт сквозь корочку, но тут проводница увидела Депресняка и забыла о билетах. Меф еще на примере Улиты заметил, что чем толще и жарче человек, тем грандиознее у него
