дяденька, представился следователем Петруничевым. Штатские ходили по квартире, все высматривали, тот, что помоложе, все щелкал фотокамерой. Милиционеры в форме стояли в прихожей, распространяя сильный запах гуталина и сыромятной кожи. Привели и понятых — запуганную насмерть консьержку и соседку по площадке Ираиду Васильевну, седую вдову недавно умершего профессора-историка. Консьержка куталась в вязаную шаль и повторяла: «Ох ты господи!» Вдова только с ужасом смотрела на капли крови, впитавшиеся в ковер, и все время откашливалась, как будто воздух застревал в горле.
Пока Валерия еще раз рассказывала, что и как, собака за дверью надрывалась в лае.
— Так вы не знаете, что это за собака? — страдальчески морщась, переспрашивал следователь.
— Я же говорю, только что из поездки, вон у меня и авиабилет сохранился.
— А уехали когда?
— 12 февраля, — вполголоса сказала Валерия.
— Это что же у вас за турпутевка такая, больше месяца? — полюбопытствовал Петруничев.
— А я говорила, что путевка? — округлила глаза Валерия. — Я ездила по приглашению, к знакомым, отдыхала.
Следователь внимательно рассмотрел тонкую фигуру, загорелое личико, роскошные золотистые волосы, презрительно оттопыренную нижнюю губку…
— А вы гражданину Полякову кем доводитесь?
— Ну-у, жена, — пожала плечиками Валерия. — Гражданская.
— И давно… гражданская? — Следователь достал из потрепанного кейса какие-то бумаги, стал заполнять. — В смысле проживаете здесь?
— Два года. — Валерия подняла глаза к потолку. — И три месяца.
— А зарегистрированы здесь?
— Н-нет, а что? — Валерия усмехнулась. — Это имеет значение?
— А как же! — Петруничев снова поморщился. — Климов, да открой ты дверь-то, уйми собаку.
— А ну как она бешеная? — Сержант Климов, маленький, с розовым конфетным румянцем во всю щеку, опасливо подошел к двери, взялся за ручку. Чуть-чуть приоткрыл дверь, потом пошире. В проем было видно, как большая собака, пятясь, освобождает пространство, чтобы дверь открыли. Лаять она перестала.
— Ну вот, так-то лучше, — подошел к двери Петруничев. — А то разорялся. Ты кто будешь-то?
Собака вышла из спальни, на трех лапах доковыляла до входной двери.
— Э-э, да он тоже пораненный. — Петруничев покачал лысой головой. — Похоже, по нужде просится. Климов, своди пса на двор, только быстро.
Климов, сняв с вешалки тонкий поводок, прищелкнул его к ошейнику и вывел собаку на площадку.
— Ну, а вы… Валерия Николаевна, — заглянул Петруничев в паспорт Валерии, лежащий перед ним на письменном столе, — расскажите еще раз, что вы увидели, когда вошли.
— Ну, господи, я же только что рассказывала. — Валерия, красиво изогнув шею, откинула волосы назад. — Вот, видите, мебель повалена, на ковре кровь, ковер с места сдвинут, да вот еще, телефон сотовый раздавленный, видите? Похоже, это Стаса… Станислава Сергеевича.
— А что, у него были враги, в смысле, люди, с которыми он конфликтовал?
— Да откуда мне знать? — Валерия усмехнулась. — У него бизнес, дела, он мне не особо докладывал. Вечером приехал — утром уехал. Ему и поговорить-то толком некогда было.
— А машина его где?
— Да вон, джип во дворе стоит, как обычно. А вторая, наверное, в гараже — «тойота-камри».
Следователь подошел к окну, минуты две с интересом вглядывался в синие сумерки — черный джип действительно стоял напротив окон, в ряду других припаркованных машин.
— А можете сказать, пропало ли что-нибудь в квартире?
— Н-не знаю, я не смотрела пока. — Валерия не смутилась, хотя только что осмотрела все очень внимательно. — В сейфе надо смотреть, наверное.
— А где у нас сейф? — живо отреагировал следователь.
— В спальне, вмонтирован в стену за зеркалом. — Валерия сузила глаза. — Только код я не знаю, он мне не говорил.
— Так-так, сейчас проверим, не вскрыт ли, и на этом осмотр пока закончим, а вам, извините, надо съехать куда-нибудь. Родственники есть в Москве?
— Нет! — отрезала Валерия. — А почему, собственно, съехать-то?
— А потому, дорогая Валерия Николаевна, что вы тут не зарегистрированы, стало быть, и оставить вас мы не имеем права, — почти ласково проговорил Петруничев. — По крайней мере, до выяснения обстоятельств. Ясно?
— Ничего мне не ясно!
— Ну а кто может подтвердить, что вы тут проживаете?
— Да кто… Да Маринка может, домработница, кто же еще! — Валерию перспектива перебираться куда-то ночью совсем не вдохновляла. — Вы ей позвоните, она подтвердит. Вот телефон. — Она ткнула следователю свой мобильничек с засветившимся на экране номером телефона.
— Так ведь я и личность этой самой… Маринки должен установить, — миролюбиво покачал головой следователь. — Как ее фамилия-то, где проживает?
— Да не знаю я, очень мне нужна ее фамилия! — возмутилась Валерия. — Приходит по пятницам убираться, а где живет, не знаю!
— Ну, номерок ее я запишу, завтра гражданку вызову для дачи объяснений, а пока, извините, вас попрошу на выход. — Следователь смачно высморкался, убрал платок в карман. — Протокольчик подпишите, здесь и здесь. Вызов по поводу незапертой квартиры мы оформим, как положено, а вот с заявлением о пропаже вашего… Полякова Станислава Сергеевича пока повременим, да? Вдруг он завтра сам объявится? Может, загулял с друзьями малек, по пьяному делу повздорил, а потом помирился — так ведь бывает, нет?
— Да не бывает с ним такого, он почти не пьет, что вы говорите-то? — возмутилась Валерия. — И квартиру бы не бросил открытую… Да еще собака эта! Не было у него никакой собаки.
— Ну, давайте несколько денечков все ж таки повременим, скорее всего, все образуется, найдется ваш… Станислав Сергеевич. А вы завтра по порядочку обзвоните дружков там, знакомых, на работу мы сами подскочим, побеседуем. — Петруничев собрал бумаги. — А если что, если не объявится, тогда деньков через пять-шесть приходите ко мне в отделение, напишете заявление — все чин чинарем. Лады?
— Сейчас моя подруга приедет, дайте хоть дождаться. — Валерия надулась.
— О, вот как хорошо, к подруге и поедете, да, уважаемая? — Следователь весь расцвел в улыбке. — А то мне самому неловко, что я вас выпроваживаю отсюда. А квартирку мы пока опечатаем. Ключики от входной двери есть у вас?
— Есть! — отрезала Валерия. — Вот, возьмите! — И кинула следователю связку ключей с блестящим брелоком.
— А собаку-то куда? — спросил вернувшийся с улицы сержант. — Ее что, здесь оставить?
Арчи смирно стоял у его ноги, разглядывал следователя.
— А вот мы гражданочку попросим и песика с собой забрать, да? — Петруничев улыбнулся просительно.
— Еще чего! На кой мне эта псина нужна? И куда я ее потащу — к подруге? — возмутилась Валерия. — Я ее в первый раз вижу, откуда он ее взял, не знаю!
— Та-ак, а что же делать на самом деле? — Петруничев почесал лысину. — Придется в отдел, что ли, везти? Не оставишь же здесь, а?
— Ну да, — ехидно улыбнулся сержант. — Дежурный будет рад, а то ему тоска ночью сидеть рядом с обормотами всякими в обезьяннике. С собакой хоть поговорить можно по-человечески.
Арчи лежал у окна душного следовательского кабинета, куда его привезли ночью. В кабинете густо пахло мужским духом, лежалой бумагой, смазкой для оружия, пылью… Арчи беспокойно задремывал, снова просыпался, перекладывал затекшие лапы. По полу скользило голубое пятно от луны, расчерченное на
