— Ты для нас дороже любого сокровища, дитя мое. Даже не представляю, как мы будем здесь жить без тебя! Однако тебе все же следует выйти замуж: на то есть веские причины. Сейчас тебе папа все объяснит.
Мать замолчала, откашлялась и с надеждой посмотрела на мужа.
— Баранина сегодня просто превосходна, — пробормотал Генри Кэвендиш, вытирая салфеткой подбородок.
Эти слова, сказанные невпопад, выдавали его волнение. Он не знал, как лучше приступить к этому непростому разговору. Почувствовав его замешательство, Джоан пришла на помощь мужу.
— Дорогая, — сказала она тихо, — есть еще один претендент на твою руку. — Она немного помолчала, покусывая нижнюю губу. — Ты ни за что не догадаешься, кто это.
— Кто же? — спросила Розалинда, старательно очищая апельсин.
— Джордж Тренчард, глава нашего городского собрания.
— Тренчард! — Глаза Розалинды расширились от удивления. — Вы шутите, мама. Ему, наверное, уже за тридцать. К тому же он совсем недавно похоронил свою жену.
— Все это так, — кивнула мать. — Но с тех пор прошел уже год, и теперь он вновь подумывает о женитьбе. Тренчард хочет найти девушку, которая подарит ему сыновей. Что в этом дурного?
— Я не хочу выходить замуж. Пока я предпочитаю оставаться одна, — ответила Роз, решительно тряхнув головой.
— О, дочь моя! — Мать воздела руки к небу. — Видят небеса, лучше бы тебе не отвергать его. Такой достойный и важный господин! Конечно, он еще не достиг положения твоего отца. Но это и неудивительно: ведь твой отец — самый уважаемый и преуспевающий купец в Лондоне.
— Был преуспевающим и уважаемым, — поправил ее Генри Кэвендиш. — Был, — еще раз хмуро повторил он.
— Чепуха, — С нарочитой беспечностью продолжала ее мать. — Ведь мы переехали сюда ненадолго, чтобы твой отец подышал морским воздухом и поправил здоровье. Так вот, мясная лавка господина Тренчарда приносит огромные прибыли: я слышала, он снабжает мясом даже лондонский рынок. К тому же, моя дорогая, он прекрасно сложен и нравится молодым девушкам.
— Кстати, приглашен еще один джентльмен из Лалуортского замка. Он тоже очень нравится девушкам, — отец в задумчивости поглаживал длинную седую бороду. — Как его зовут? — обратился он к жене.
— Кристофер Говард, — нахмурилась она. — Это новый граф Уинфорд. Он стал им совсем недавно, после смерти старшего брата. Но об этом джентльмене даже думать не стоит, дочь моя. — Она предостерегающе пригрозила пальцем Розалинде; казалось, этот палец у нее всегда был наготове для кого-либо из своих шестерых детей. — В самом деле, — продолжала она, — он слишком знатный и могущественный и никогда ничего общего не будет иметь с простыми людьми. Мы для него лишь грязь под ногами. Вот увидишь. Лучше послушайся отца и обрати внимание на кого-нибудь из тех, кого мы пригласили для тебя. Не нравится тебе Тренчард — выбери кого-нибудь другого. А этот граф… Отец пригласил его только из вежливости, его и вдовствующую графиню. Иначе нельзя было поступить, ведь будет почти весь город.
— Это правда, Розалинда, — грустно согласился отец. — Недавно я подал прошение о грамоте на дворянство. Но даже если его удовлетворят, то мы станем джентри[1]… — продолжал он оправдывающимся тоном.
— Даже в этом случае, — прервала его жена, — мы будем для графа всего лишь преуспевающими купцами, не более того… Покойный граф и его супруга были так высокомерны… — Она даже засопела от обиды, вспомнив, с каким пренебрежением относились к ним Говарды. — Люди говорят, что этот новый граф очень балует жену покойного брата, покупает ей бесчисленные подарки.
Розалинда слушала все это с большим вниманием.
— Так новый граф покупает вдовствующей графине подарки? — переспросила она.
— Да, — ответила мать, — я слышала именно так.
— Теперь я понимаю. По-моему, это как раз он купил все наше кружево, даже несмотря на то, что оно было испорчено… — сказала Роз, не подумав, и сразу же осеклась.
— Испорчено? — Отец даже привстал на стуле. — Кружево было испорчено? Как это так?
— Да н-ничего особенного, папочка, — заикаясь, успокаивала его Розалинда, — попало немножко воды…
У отца потемнело лицо от гнева.
— Целый ящик фламандского кружева! Такой дорогой груз из Антверпена! Ты говоришь, все испорчено? — никак не мог успокоиться он.
— Умоляю вас, отец, не волнуйтесь, — она безуспешно пыталась успокоить его. — Ведь все уже продано.
Но отец в ярости вскочил со стула и стукну кулаком по столу.
— Все этот бездельник, этот подлец капитан! По его милости пришел в негодность уже не один груз, не так ли? Я чувствовал, я знал, что дело плохо кончится и на этот раз! Безответственный негодяй! Сколько уже раз я требовал от него принять все меры, чтобы сохранить наш груз, и все напрасно! Все напрасно! Раз за разом мы получаем совершенно негодный товар. Как ему это только удается? Дырки он там просверливает для морской воды, что ли? А может, просто сбрасывает ящики с баркаса по пути к причалу?
Роз вскочила на ноги и бросилась к отцу. В минуты такого безудержного гнева у него мог начаться тяжелый приступ.
— Пожалуйста, отец, успокойтесь, сядьте. Вы ни в коем случае не должны волноваться. Я в ближайшее время поговорю с капитаном. Один ящик уже целиком продан, и на все остальные обещали найти покупателя.
Джоан напряженно наблюдала за происходящим. Даже любимица Розалинда не смела приблизиться к отцу, когда он бывал так рассержен. А гнев захлестывал его все больше и больше.
— Нет, ты не будешь говорить с капитаном! — буквально зарычал он и, швырнув салфетку на пол, начал топтать ее ногами. — Это мое дело! Я поговорю с ним сам! Я ему голову оторву! Ни за что не буду терпеть больше этого издевательства! Девять партий товара по его милости пришли в полную негодность. Никогда в жизни я не нес еще таких убытков. Дела приходят в полный упадок. Это становится настолько невыносимым, что… — он не докончил фразу, покачнулся и судорожно вцепился в кресло.
Роз в ту же секунду подскочила к отцу. Его багровое от гнева лицо вдруг стало серым.
— Генри, Генри, что с тобой?
Джоан подбежала и подхватила мужа под руку. Розалинда подхватила отца с другой стороны, и вместе они усадили его в кресло.
Джоан расстегнула Генри воротник и стала обмахивать носовым платком. Голова его запрокинулась, глаза были закрыты.
— О Генри, дорогой, очнись, скажи хоть что-нибудь! Что с тобой?
— Все хорошо, — едва выдохнул он, открывая глаза, и слабо кивнул. — Все обошлось, дорогая. Пожалуйста, дай мне глоток воды.
— Подойди ко мне, дитя мое, — жестом подозвал отец Розалинду, как только жена вышла из комнаты. Девушка опустилась на колени возле отца. — Помоги мне, дочь моя. Ты должна мне помочь, — почти прошептал он.
— Конечно, отец, конечно. Я ни за что не покину вас. — Она прижала к щеке его руку, едва сдерживая слезы.
— Нет. — Он едва покачал головой. — Я не о том. За последние годы ты столько сделала для семьи. А с тех пор как мы переехали сюда из Лондона, я почти полностью переложил на тебя и наши торговые дела. Это, безусловно, моя ошибка. Но я так верю в тебя! Я чувствую, что мои дни сочтены. Обещай мне, что серьезно подумаешь о своем отношении к господину Тренчарду. О вашем совместном будущем.
Розалинда не верила своим ушам и еле сдерживала слезы.
— Неужели ты хочешь, чтобы я вышла за него замуж? Он намного старше меня и…
— А я не старше твоей матери? — резко прервал ее отец уже окрепшим голосом. — На двадцать лет,
