— Ты хочешь мне помочь?
— Ну конечно. А как?
— Сделай то, о чем я столько раз тебя просил. Найди Нила.
Пабло вытирает рот ладонью и передает пойло Патрику. Большой двухцветный кувшин заляпан гуано. Из широкого горлышка ему в нос ударяет запах протухшей картошки. Патрика тошнит. Его словно пригибают к земле бесконечные снега Республики. Вокруг них смыкается могильная темнота, она застит взор, и уже невозможно отличить мертвых от живых. Ребенок, рожденный с осиным гнездом вместо сердца, с глазами, засыпанными пылью, — сейчас его положат в ящик и сбросят в пропасть.
Призвав на помощь все свои актерские способности, Патрик с подчеркнутым спокойствием спрашивает, не угостят ли его сигареткой.
— Не знаю, чувак, — отвечает Пабло, нащупывая в кармане пачку. — Осталось совсем мало.
Но сигарету все-таки дает.
Патрик прикуривает от пламени очага, сжимает сигарету губами, втягивает воздух, чтобы она разгорелась поярче. Нельзя глубоко затягиваться, иначе он закашляется.
Они с отцом переглядываются, тот кивает и двумя горстями зачерпывает с пола черный песок.
— Эй, а не хочешь ли отведать? — С этими словами он швыряет песок в лицо удивленному Пабло.
Мексиканец закрывает глаза руками, а Патрик, одной рукой сжимая кувшин, перепрыгивает через камни и бросается к автомату.
Отец ползет к Пабло. Но не успевает. Тот лихорадочно нащупывает копье и бьет им Кита Гэмбла в лицо, в шею, в грудь. Раз за разом. Отец, который еще несколько мгновений назад казался призраком, видением, истекает кровью и истошно кричит. В свои последние минуты он становится ужасающе живым.
Но Патрик уже не может остановиться, он слышит приближающиеся шаги и едва успевает вздернуть оружие на плечо. Остин яростно оскалился, его десны уже кровоточат. Он весь дергается, словно под действием яда, так на него действует трансформация. Руки раскинуты в стороны в подобии объятия, смертельного объятия, которое раскрошит ребра, раздавит розовые мешочки легких.
Если бы автомат стоял на предохранителе, Патрику бы пришел конец. Однако Остин уже давно не следует уставу. Щелкает курок, оружие дергается, из ствола вылетает оранжевое пламя. Ликан успел подобраться совсем близко, но выстрелом его отбрасывает назад. Пещеру сотрясает громовой раскат, который сменяется громким шелестом. Патрик сперва думает, что это кровь шумит у него в ушах.
Но это летучие мыши.
Выстрел вспугнул их, животные носятся по пещере, хлопая крыльями. Их пронзительные голоса напоминают скрежет гвоздя, царапающего по грифельной доске. Черные тени повсюду, Патрику приходится отбиваться от них. Они врезаются в него, царапаются крошечными коготками. Пригнув голову, он бежит вперед и в панике едва не выпускает кувшин из рук. Стреляет по мышам из автомата. Надо добраться до моста, но ничего не видно, все затянула черная круговерть из крыльев. К тому же пол в пещере неровный, где-то разложены постели из шкур, где-то валяются кости и камни. Позади раздаются крики. Наверное, за ним уже гонятся. И уже не люди.
Патрик чуть не падает в пропасть. По обе стороны моста в камень вбиты железные штыри, именно на них (и на двух таких же на другом конце) и держится вся конструкция. Патрик врезался в штырь и словно получил удар в живот. Поэтому едва не свалился. Он забирается на мост и, стараясь не обращать внимания на боль в плече, размахивается и изо всех сил бросает кувшин на деревянный настил. Осколки летят во все стороны, самогон разливается.
Каким-то чудом ему удалось не выпустить изо рта сигарету. Патрик отступает к середине качающегося моста и бросает окурок. Повсюду — наверху, внизу, по бокам — мельтешат летучие мыши. Гэмбл горячо молится про себя: только бы занялось, только бы вспыхнуло. И пламя вспыхивает, взмывает вверх огромным голубым языком. От жара он пятится. Мыши визжат от ужаса и разлетаются подальше, многие загораются на лету, мгновенно превращаются в пепел.
