Узоры, как на том платье, которое... Оден встряхивает головой, отгоняя неуместное воспоминание. Та беззаконная деревенская свадьба не имела ничего общего с нынешней. И цветы — просто цветы. На свадьбах принято, чтобы цветов было много, говорят, невестам это нравится.
— Я нанял лучшего распорядителя, — Виттар озирается с явным удивлением. — Чтобы все было правильно...
Значит, так и надо.
Клетки с белыми голубями.
Каменные чаши на длинных ножках.
Арки, увитые гирляндами из тех же роз и фрезий. И бутоньерки в одинаковых, форменных почти костюмах ранних гостей: разведка выбрала фрезии, а гвардия — розы.
Очаровательное цветочное противостояние.
И спокойнее от обилия охраны не становится.
— Мне жаль, что я пропустил твою свадьбу, — Оден не отказал себе в удовольствии раскланяться с «гостем», который излишне старательно не обращал внимания на хозяев дома.
До лужайки пятьдесят шагов. По прямой, которую прочертит красная ковровая дорожка.
Обзор хороший.
Слева и справа — газон. Деревья редки. Кустарника, в котором можно было бы укрыться, нет.
— Да... не было свадьбы, — показалось, что Виттар вдруг смутился. — Наверное, надо бы... как-то даже и не думал. Без свадьбы ведь не то? Для женщины важно, чтобы по правилам. И красиво. Платье там... гости... музыка...
— Мысли вслух?
— Что-то вроде.
— Надеюсь, ты собираешься тащить сюда жену?
— Она спит, — Виттар смутился еще больше. Выходит, не рассказал правды. А может и правильно, к чему лишний раз нервировать беременную женщину? Будет еще время нормально познакомиться.
Лужайка. Гостевые скамьи.
Беседка или скорее крыша на шести увитых розами столбах. Позолота. Флагштоки, где уже закреплены знамена домов. И алые, расшитые бисером ленты. Связки колокольчиков.
...скрипки, колокольчики, птицы...
...запахов тоже много.
...и суеты достаточно, чтобы стая успела подойти на расстояние удара.
— Я не думал, что ты когда-нибудь женишься... так, — Виттар поднял выпавший из цветочного плетения бутон.
— Как?
Молчание. Цветок в руке. Срезанный стебель. И лепестки уже начали желтеть.
— Я мог бы жениться раньше, — Оден почему-то не мог отвести взгляд от этого увядающего цветка. — После смерти отца Король предлагал и весьма настойчиво.
— Почему ты отказался?
— Не знаю. Глупость, но... просто представил, что меня свяжут с кем-то, кому я безразличен. И в свою очередь эта женщина будет безразлична мне. Мы исполним долг перед родом, произведем наследника, если получится... возможно — двух. Потом я окончательно перестану ей докучать вниманием, а она точно не станет требовать от меня верности. Оба научимся жить, не замечая друг друга. У меня появится любовница. У нее — любовник...
— Ты говоришь...
— Правду, Виттар. В лучшем случае мы стали бы друзьями. В худшем — возненавидели бы друг друга. Оглянись. Ты же столько пробыл при дворе, неужели не видел?
Видел, только не давал труда примерить к себе. Его беспокойный упрямый брат всегда верил, что уж он-то — особенный. А может, так оно и было, ведь та девушка, его супруга, смотрела на Виттара с нежностью.
Виттар и сам не понимал, насколько ему повезло.
— Я осознал, что не хочу вот так. Отдавал себе отчет, что когда-нибудь мне придется, но позволил отсрочку.
— И теперь ты счастлив?
— Безусловно.
— Но почему она?
— Наверное... наверное, рядом с ней я научился быть живым.
Ветер перебирал нити, и звон золотых колокольчиков заглушал голоса далекие и близкие.
— Тебе пора, — Виттар спрятал бутон в карман домашней куртки. — Нехорошо, если гостям ждать придется.
На старых часах стрелки сошлись на десятке.
И чем ближе был назначенный час, тем сильнее становилось беспокойство. С ним и холодная ванна не справилась. Напротив, теперь Оден расхаживал по комнате, то и дело останавливаясь перед запертой дверью. Достаточно нажать на ручку.
Толкнуть.
Выгнать горничных и кто там еще остался...
...забрать Эйо.
Уйти.
Детское желание. Глупое. Но справится с ним сложно.
Половина одиннадцатого. Камердинер подал костюм, попытался помочь, но Оден только отмахнулся: сам справится.
— Гости?
— Прибывают.
И оцепление поставлено, контур наверняка проведен. Но все равно неспокойно. А еще Оден разучился галстук завязывать.
— Позволите? — камердинер с легкостью одолел узел и, вооружившись щеткой, принялся стряхивать с кителя несуществующие пылинки. — Вы выглядите великолепно.
Оден отвык от формы. Он даже не был уверен, имеет ли право носить ее.
Наверное, имеет.
Темно-синяя шерсть. Серебро галунов. И планки наград, которыми некогда гордился. Алая орденская лента. Перевязь клинка.
— Не этот, — взвесив в руке парадную шпагу, Оден отложил ее.
В оружейной нашелся палаш по руке, и пусть бы выглядел неуместно, но тяжесть его хоть сколько-то да успокаивала.
Жила молчала.
Четверть двенадцатого.
Суета, унявшаяся сама собой. И то же красно-белое цветочное море. Почетный эскорт из друзей жениха, хотя Оден никому не отправлял белых перчаток. Что ж, оставалось надеяться, что и невесту не оставят без внимания.
Алая дорожка. Собственные шаги не слышны, да и вовсе тишина стоит, свадьбам несвойственная. За Оденом наблюдают, как наблюдают и за домом, садом... внешним периметром.
...нельзя учесть всего, особенно, если дело имеешь с бешеным. И если вожак знает о ловушке, то... что он предпримет? Что предпринял бы Оден?
Мысль-рыбина срывается с крючка.
Беседка.
И вместо Короля встречает Виттар.
— Я райгрэ, — произносит он шепотом. — Имею право.
Он выдерживает взгляд и протягивает футляр из черного бархата.
— В вас нет живого железа.
А следовательно, нет необходимости в присутствии Короля.
