коли на чолі цієї Канцелярії стояли призначувані від центрального уряду керувати Україною російські генерали) розв’язували деяку частину цих справ, іноді ж тільки провадили слідство і винних надсилали до Сенату, якому підлягала Колегія, а звідти вже їх надсилали до Канцелярії Тайних Розискних Дел. У своїй практиці ці установи в Україні, призначені від центрального уряду, керувалися тими ж нормами, що й Тайна Канцелярія, і кори- сталися з тієї ж «любови» населення, як і вона.
Ось як змальовує діяльність тої Канцелярії Міністерського Правління невідомий досі автор «Истории Русов», що писав про події XVIII віку за переказами й оповіданнями сучасників: «бывшая из членов их отдельная Министерская Канцелярія или так названная Тайная Экспедиция заставляла трепетать малороссиян в самых отдаленнейших их жилищах и в своих домах. Она была точное из- чадіе великой оной Санктпетербургской Тайной Канцелярій, и не преставала от времени до времени допрашивать, разпрашивать, мучить разными орудіями и наконец пекти шиною попадавшихся ей несчастных людей. Дела ее и подвиги значили бы в нынешнее время бред горячки, или помешанных умов, а тогда они были самые важные, таинственные и прибыточные. В ней истязывались и мучились люди, как бы в Римском чистилище, единственно по доносам и всех родов прицепкам и придиркам перехожих и
квартировавших солдат, а паче из беглецов и других бродяг; а доносы состояли о слове и деле Государеве. И сие слово и дело было для злодеев и бездельников как бы сигнал, или лозунг, либо талисман, на их злобу и мщение, и состояло оно из трех пунктов: касательно жизни, чести и благосостояния Государевой особы и его фамиліи. Каждый обыватель, хотя бы он был наичестнейший человек и дознанного поведенія, подвергался мучительствам по доносу самого дознанного злодея и бездельника. Когда не уподчивал кто солдата и всякаго бродяги, когда не обдарил его или по неосторожности озлобил чем такого, то уже горе тому. Бродяга тотчас идет к городскому или сельскому начальнику и кричит перед ним, что имеет на такого-то именно донесть слово и дело Государево: «куй его и меня». Начальство, не имея ничего о начальстве испытывать, но оцепеневши от одного слова доносителева, оковывает в цепи оговоренного, равно и доносчика, отсылает их под крепчайшею стражею и видом самого ужасного секрета в Министерскую Канцелярію, а тамо, не входя в изследова- ніе о состояніи доносителя и оговореннаго, о причинах самого доноса, и может ли он быть справедлив, и не входя даже в разсудок. мог ли сделать какое зло Государю и его фамиліи, которых он никогда не видал и видеть не может, но повинуясь слепо своей інструкцій, определяют доносителя в пытку, когда он в три разные ее пріемьі выдержит и утвердит донос свой, то уже оговореный есть безответен и его мучат и умерщвляют непременно. Преданіе общее и достоверное повествует о самом месте, где была Министерская Канцелярія, что «ежели б перстом руки божеской изрыть частицу земли на месте оном, то ударила б из него фонтаном кровь человеческая, пролитая министерскою рукою». Известно, что во всяком роде добра и зла, есть свои тонкости или ветви расширенія их. Таковы имело и
таинственное оное слово и дело Государево. Сверх трех его пунктов, довольно угнетавших человечество и бывших великим для него бичем, прибавлены еще к ним поиски за честь и достоинство клейнодов и регалий Государственных. И, не говоря о многих подробностях жертв изысканий тех, довольно сего доказательства истины, что один знатный помещик или владелец местечка Горска претерпел великія пакости и истязанія за одного орла гербового на печатях употребляемаго. Переезжавший через местечко оное офицер армейскій, по имени Якинф Чекатунов, не довольно утрактованый хозяином, увидел в доме его на одной печи горничной, по кахлям или изразцам печным вымалеванного мастером орла, тотчас арестовал командою своею хозяина сего, отослал в Министерскую Канцелярію с доносом, что он жжет на печах своих герб Государственный, неведомо с каким умыслом. Министерская Канцелярія, сочтя донос тот полусловом и делом государевым, допрашивала помещика, с каким намереніем поставил он на печи своей герб Государственный и его прижигает. Помещик, поставляя в доказательство свидетелей и свою присягу, хотя извинялся, что купил он печь тую в свободном местечке, Городнє, у гончара тамошнего, Сидора Перепелки, у котораго между множеством фигур, на украшение печей сделанных, были между животными лица человече- скія, а между птицами и орлы, но чтобы то было священное и заповеданное, ему о том и в ум не приходило, и купил он все печи, а между ними и ту зазорную, с единственным и общим умыслом, чтоб зимою согревать горницы. Однако, несмотря на все извиненія, орлы стоили помещику хорошего табуна лошадей и коров с денежным приданным».
Тут справа дійшла до анекдота. Але здебільша з Тайної Канцелярії пахло не жартом, бо ж хтось один не виходив
