“Это ты потрясающая”. Закрыв глаза, я прижался щекой к ее волосам. “Ханна, я так тобой горжусь”.
Застыв в моих объятиях, она провела руками по моему телу и прижалась ко мне, уткнувшись лицом в мою шею. Я чувствовал, как она вдыхала и выдыхала, чувствовал, как дрожали ее руки. По какой-то неведомой причине, я не считал это результатом адреналина, бушующим в ней после столь сложной дистанции.
Наконец, она прошептала: “Думаю, нам нужно забрать свои вещи”.
Всю неделю меня сильно качало от состояния уверенности до сломленности, и теперь, когда я уже находился рядом с ней, я не хотел упускать ее из виду. Повернувшись, мы направились к тентам; так как марафон проходил в Центральном Парке, финишная черта располагалась совсем недалеко от линии старта. Пока мы шли, я слушал ее дыхание и смотрел на ее ноги. Я не сомневался, что она была вымотана.
“Думаю, ты слышал про Сару”,- сказала она, опустив взгляд и отцепляя свой номер. Вытащив булавки, она сняла номер и посмотрела на него.
“Да”,- сказал я, улыбаясь. “Это невероятно”.
“Мы виделись с ней вчера вечером”,- сказала Ханна. “Она просто в восторге”.
“А я видел Макса во вторник”. Я сглотнул, и внезапно сильно разволновался. При этих словах Ханна слегка замялась. “В тот вечер я был с ребятами в баре. Как и ожидалось, на лице Макса читались и ужас, и непомерное счастье”.
Она рассмеялась, и это было искренне и мягко – и твою мать – как же я по этому скучал. “Чем сейчас займешься?”- спросил я, наклоняясь, чтобы поймать ее взгляд.
И когда я увидел ее глаза, в них было что-то, о чем я старался не думать еще с прошлых выходных. Я все еще чувствовал ее на себе в темной гостевой комнате, все еще слышал ее тихую, шепотом высказанную просьбу – Не ломай меня.
Это был второй раз, когда она ее произносила, но именно я остался со сломанным сердцем.
Пожав плечами, она отвернулась, устремив свой взор сквозь большую толпу, пока мы приближались к тентам, установленным вблизи старта. В моей груди зародилась паника - я не был готов с ней прощаться.
“Наверное, вернусь домой и приму душ. Перекушу”. Она нахмурилась. “Или перекушу по дороге домой. Кажется, дома у меня нет ничего съедобного”.
“Старые привычки умирают тяжело”,- иронично отметил я.
Она виновато поморщилась. “Да. Всю неделю я провела в лаборатории. Просто это… здорово меня отвлекало”.
Слова прозвучали на выходе, одним залпом, и когда Ханна их произносила, ей не хватало воздуха так же, как и мне: “Я бы с радостью составил тебе компанию, но у меня есть сэндвичи и салаты и дома. Мы могли бы пойти ко мне, или…” Мой голос сорвался, когда она остановилась и повернулась ко мне - в ее глазах ясно читалась озадаченность, но потом… обожание.
Я отвел взгляд, чувствуя, как в моей груди что-то сжалось. Я пытался угомонить несбыточную надежду, вырывающуюся из моей глотки наружу. “Что?”- спросил я, звуча более раздраженно, чем мне хотелось бы. “Почему ты на меня так смотришь?”
Улыбнувшись, она сказала: “Ты, наверное, единственный из знакомых мне мужчин, кто тщательно следит за содержимым своего холодильника”. Я почувствовал, как мои брови смущенно сдвинулись. И из-за этого она остановилась и смотрела на меня?
Начав растягивать свою шею, я пробурчал: “Я стараюсь запасаться здоровой едой, чтобы не питаться где-нибудь всякой дрянью”.
Она сделала шаг ближе – настолько близко, что я чувствовал, как ее выбившиеся пряди трепались ветром и щекотали мою шею. Настолько близко, что я чувствовал легкий запах ее пота, вспоминая, как чертовски приятно было заставлять ее потеть. Я уронил свой взгляд на ее губы, и так сильно захотел ее поцеловать, что все мое тело заныло.
