— Да, — подтвердил Тамплиер, — пусть трусы раздумывают. А мы вперед и не глядя.
Боудеррия горестно вздохнула.
— Да, это по-мужски. А вы еще не поняли, почему Господь решил уничтожить род людской?
— Почему? — спросил Сигизмунд.
— Потому что, — отрезала Боудеррия, — правят мужчины! Это ваше «все или ничего» явное богохульство, не заметили?
— Нет, — ответил сэр Тамплиер с достоинством. — Все или ничего — это прежде всего красиво и возвышенно! Даже прекрасно, можно сказать. Ваше величество?
— Герцог Альбрехт прав, — заметил я со вздохом. — Лучше бы обойти, но другой дороги нет, а возвращаться еще опаснее. Там что с Богом. Он с нами, честное слово! Несмотря на.
Я первым приблизился к краю стены, Карл-Антон подал мне склянку с горючей смесью, я стиснул челюсти и, не высовываясь, швырнул за угол светошумовую гранату.
Грохот раздался такой, что все мы качнулись, кто-то даже присел, а из-за угла коротко и страшно блеснул ослепительный свет, перед которым наши факелы показались бы жалкими светлячками.
— Вперед, — велел я и первым выскочил в эту пещеру.
Филигонов не меньше полусотни, Карл-Антон прав, но все они в беспамятстве лежат на полу, у всех изо рта, ушей и глаз течет оранжевая кровь.
— Быстрее, — прокричал Норберт.
Глава 16
Несколько минут слышалось только сопение и надсадное хэканье, головы отделяются настолько легко, словно рубишь капусту, и вскоре мы собрались на противоположной стороне зала, оставив позади полсотни трупов.
Альбрехт сказал с нервным смешком:
— Всегда бы так!
— У них не было шансов, — сказал серьезно Норберт. — А вот если бы напали первыми они…
Я оглянулся на трупы. И все-таки Маркус чересчур велик даже для филигонов. Не знаю, сколько натолкать собирать сюда людей. Если и дальше такие же залы, то в них можно запихнуть все население планеты, и еще останется место.
Близость филигонов почуял на этот раз я, опередив Карла-Антона. Мне показалось, что там всего один, быстро шагнул в проход с факелом в одной руке и обнаженным мечом в другой.
Филигонов двое, отшатнулись, ослепленные, я ударил быстро и четко, рассек одного от плеча наискось, как же легко их рубить, когда не напрягают мускулатуру, и замахнулся на второго.
Ничего не видя, он инстинктивно уклонился, угадывая меня по сопению и запаху, стремительно выбросил вперед когтистую лапу, что с напряженными мышцами крепче стали, но уже уклонился я, хотя когти почти коснулись моей щеки.
— Наша Земля! — прорычал я злобно. — И наши правила!
Филигон скакнул на меня вслепую, я сдвинулся в сторону и ударил в то место, где он должен быть. Послышался отвратительный хруст, филигон по инерции сделал еще шаг и рухнул, а срубленная голова откатилась на пару шагов дальше.
Вбежавшие рыцари охнули, Альбрехт проговорил уважительно:
— И такой удалой боец всего лишь король? Может быть, уже в ярмарочные силачи? Сколько денег заработаем…
— Вперед, — сказал я.
Дальше просторный коридор с ровным полом, но когда я посмотрел на розовые стены и свод, показалось, что идем внутри исполинского дождевого червя.
Сэр Тамплиер брезгливо морщился, старался идти посредине коридора, чтобы даже случайно не прикоснуться к стенам. Те ощутили наше присутствие, началась неспешная пульсация, ровный розовый цвет то переходил в багровый, то возгонялся до ярко-оранжевого.
— Отвратительно, — изрек он. — В прошлом зале было лучше. А здесь как по скотобойне идем! Не дворянское это дело.
— Непривычно, — согласился я. — Но, думаю, стены везде одинаковы.
— В прошлом они были каменные! Или железные, уже не помню, я же рыцарь, а не.
