Филигоны, подумал, высшая… нет, просто высокая ступень развития, даже более высокая, чем человек, показывают, что разум вообще-то не является непременным венцом высшего развития. По ним видно, что продолжать развиваться можно, вовсе не обретая разум. Несколько миллионов лет тому они еще были млекопитающими, чем-то похожими на высших обезьян, питекантропов или даже на кроманьонцев, но как-то не сработала мутация, остались нормальными и здоровыми животными, а потом эволюция вывела их на более высокую ступень, чем просто млекопитающие.
И вот, будучи неразумными, полностью превосходят нас, людей, по физическим и психическим данным, а их инстинкт не уступает нашему изощренному разуму. Страшно подумать, что вот они обретут разум…
Хотя, впрочем, можно предположить, что, не обретая разум, через сто миллионов лет эволюционируют в совершенно новый класс, возвышающийся над фили-гонами, как млекопитающие стоят выше земноводных.
Норберт остановился впереди, прикрыл глаза ладонью. Я заспешил к начальнику внешней разведки, уже ощущая жар пересушенного воздуха.
За поворотом распахнулось пространство кипящего расплааченного металла. Медленно и бесшумно приподнимаются некие оранжевые глыбы, без плеска уходят вниз, оставляя неторопливые багровые волны, что почти не двигаются, неспешно опускаясь и сливаясь с поверхностью.
Норберт смотрел исподлобья, Альбрехт догнал нас, громко охнул:
— Снова колдовство?
— Магия, — возразил я авторитетно. — Высокая! Вон Карл-Антон подтвердит.
Альбрехт даже не стал оглядываться на человека презренного рода занятия, только перекрестился и пробормотал «Аве Мария», традиционную рыцарскую молитву. Ни один мужчина не станет просить помощи у Господа или архангелов, это унизительно, а вот обратиться с молитвой к всегда молодой, красивой и все еще дразняще девственной женщине — другое дело, все равно помочь ничем не сможет, зато тем самым признаешься в отсутствии гордыни.
— Это самопроизвольно, — сказал я, тут же уточнил: — Сам Маркус химичит. В смысле, ремонтирует себя, лечит, проверяет, диагностирует, развлекает, смешит…
Он промолчал с самым озадаченным видом, а Норберт деловито уточнил:
— А филигоны?
— А они только пассажиры, — объяснил я. — Может быть, Маркус сюда сам по себе прилетает?.. А они только пользуются случаем прилететь и нахватать перед уничтожением?.. Темна вода во облацех, сэр Норберт!
— Ох как темна, — ответил он со вздохом. — Вернемся или обойдем?
— Не вижу путей обхода, — сказал я, — придется вернуться на один-два зала назад, я там видел и другие коридоры.
— Туннели? — уточнил он.
Я отмахнулся.
— Да хоть норы. Это я из политкорректности, на той случай, если Маркус слушает.
Он улыбнулся шутке, но я и сам не знал, шутка ли.
Я торопился, но, видимо, недостаточно осторожно, все обгоняют меня, но помалкивают, лишь Норберт спросил шепотом:
— Ваше величество, зачем так осторожничаете?.. Видно же, что впереди никого!
Я огрызнулся:
— Полагаете, видим все?
Он всмотрелся вперед и по сторонам, все просматривается на сотню шагов, куда ни взгляни.
— Ну да…
— А вы видите, — спросил я тихо, — где у меня чешется?.. То-то. Здесь могут быть ловушки, сигнальные датчики, камеры слежения…
Он переспросил:
— Имеете в виду невидимых… собак?
— Примерно, — ответил я.
— А-а-а, — сказал он, просияв, — слышал, в замках ставят самострелы, что бьют по чужакам. А еще плиты проваливаются и падаешь в подземелья на колья…
— Да, — сказал я, — да. Только здесь не совсем самострелы и не совсем колья. Но вы правы, гадости еще впереди. Другого уровня.
Он насторожился и замедлил шаг, а я продолжал склоняться к варианту, что Маркус все-таки живой. Кто знает, какая жизнь возможна в просторах и за просторами, а то и в другой Вселенной?
Похоже, он просто не понимает, что происходит, иначе бы мигом уничтожил нас, вторгшихся за его то ли петами, то ли симбионтами. Или бактериями.
— Наша задача, — сказал я вслух. — Нужно не просто уничтожить филигонов, а уничтожить быстро.
Тамплиер проворчал:
