повезло мне. Когда грохот раздался, и камни полетели, еще помню. А следующая картина — меня из-под завала под руки вытаскивают. И руки вяжут. А что их вязать, я и не соображал ничего, да и не слышал почти ничего. И в голове как колокола гудят. А стен — обоих — и в помине нет. Что внешней, что внутренней. Правда, во внутренней чуть в стороне дыра. Похоже, там еще одна телега стояла. А Войска Карла в городе хозяйничают.
— Говоришь, маслянистая жидкость в низких широких бочках? Значит, Нобелей работа.
— А что это? Порох растворенный в спирте? — задал резонный вопрос сэр Растер. — Как же он его поджег?
— Это не порох. Это гадость посильнее. Видимо, нитроглицерин. Или, скорее, «гремучий студень». В военном деле применения почти не имеет, в пушках бесполезна. А вот любое препятствие разносит в мелкую пыль. И поджигать ее не нужно — достаточно сильно ударить чем-нибудь. И все. Иногда, правда, сама взрывается. Так что предосторожность со шкурами и растяжками понятна. Чтобы не было сотрясения. Эх, упустили мы братьев Нобилей. Ничего, разберемся. Что там дальше было?
— А выстроили нас всех, кого из-под развалин вытащили или в бою захватили, на площади, перед дворцом. Дворец-то рыцари Карла заняли почти без боя. Там, похоже, еще и предал кто-то из лордов. Но в этом я не уверен. Карл с лордами и рыцарством разговаривал. Опять убеждал их, что он с Турнедо не воюет, что ему нужно только наказать Ричарда Завоевателя. И втолковывал им, что Ричард только для виду договора подписывает, а соблюдать вольности лордов не собирается. Сбор налогов в пример приводил, и еще кое-какие нововведения. А для примера документ какой-то всем показывал, что его помощник из Армландии привез. Кажется, брачный договор. Что вот мол, сэр Ричард перед Богом и людьми обещал на какой-то вдовушке жениться, откуда и поимел некие для себя выгоды. А потом вдову побоку, и никаких обязательств за собой не чувствует. Так и говорил, что будете вы чувствовать себя с Ричардом, что та доверившаяся ему простушка — поимеет и дальше пойдет, а они тут в интересном положении останутся и без денег… Это не я, это Карл так говорил.
Ну, а с нами договор короче был. Один из его полководцев стал перед нами, и заявил: Вот, мол, полоса. Кто останется с той стороны — подходим к скамеечке, возле стеночки. Там петельки висят. Надеваем на шею и прыгаем со скамеечки. А кто жить хочет — переходим на другую сторону и вступаем в доблестное победоносное войско, вооруженное самым чудо-оружием. Которое вовсе не черная магия, а последнее достижение военной мысли и гения Императора Карла. И добросовестной службой заслуживаем себе почет и уважение настоящих воинов Императора. Время пошло. Кто останется на месте — порешат вон те арбалетчики с лучниками. Когда весь песок перетечет в нижнюю колбу.
— И кто как решил? — угрюмо спросил сэр Ричард.
— По-разному. Но тех, кто остался на месте, и вправду расстреляли.
— А ты, значит, снова выжил?
— А что я? — пожал я плечами. — Ко мне подошли выжившие из моей команды. И сказали, что они со мной. Скажу — пойдем вешаться. Скажу — попытаемся смять охрану и погибнем в бою. Скажу — пойдем с Карлом. Вот я и подумал: А что я хорошего видел от Вашей Милости? Болт в череп и стрелу в бок? А Карл вроде бы побеждает. И оружие у него самое сильное. И кресты на рыцарях такие же. Так не все ли равно, кому служить? И мы дружно перешли на правую сторону. Хотя были, конечно, такие, что пошли голову в петлю совать. Только мало. Еще группа рванула на охрану — их сразу положили. Ну и тех, кто замешкался. А потом отвели в казарму, заперли и пожрать дали.
В комнате повисла очень неприятная тишина. Теперь на меня презрительно смотрели почти все присутствующие. Только священник укоризненно кивал головой, да барон Альбрехт делал невозмутимое лицо. Он-то слушал эту историю не в первый раз. А вот сэр Ричард смотрел на меня с каким-то новым выражением. Хитро прищурившись, но вроде бы без осуждения.
— Ну-ну, и как пошла служба у Карла?
— Служба как служба, — пожил я плечами. — Как в любой армии. Кормят так себе, денежное довольствие урезано и только после боя… квартируют в палатках. В общем, все, как всегда. Правда, молодежь поначалу думала, что на каторгу попали. Они ведь только в Ваших учебных частях службу начинали. Там все по-другому. И с рыцарями раньше не пересекались. Такими, как раньше. В Вашей армии, сэр Ричард, все же порядки чуть другие, там солдат… как бы выразится… за людей, что ли считали. Вот они и расслабились. А тут все как раньше. Рыцари — боги, остальные — стадо. О скотине и то больше заботятся. И кормят лучше. Я-то эти особенности хорошо помню — послужить пришлось во всяких отрядах. Вот потому я, поразмыслив, и напросился в отряд «обезьян». Куда, по здравому размышлению, нормального человека и батогами не загонишь.
— Что еще за обезьян?
— Ну, «пороховые обезьяны». Так называют отряды при пушках, которые порох подтаскивают. Страшновато, конечно, но зато отношение чуть получше. Как к смертникам. Там же чуть что — так даже пыли не останется. Так что и живут они на особицу,
