тут не было в забросе, глянец лежал на всем. На столике здесь не
наткнешься на жестяную коробку с тугой крышкой, где внутри вместо сигарет
- старая пуговица и потускневшая монетка. В камине не увидишь вчерашней
золы, На рояле стояли розы, отражаясь в лакированной широкой крышке; на
пюпитре - альбом шубертовских вальсов. Луиза Уид, девятилетняя хорошенькая
девочка, смотрела в закатное окно. Ее меньший брат Генри стоял рядом.
Самый же младший, Тоби, присел у каминного ящика для дров и разглядывал на
его отполированной меди выпуклые фигуры католических монахов, пьющих пиво.
Франсис снял шляпу, положил газету, не то чтобы он сознательно любовался
этой сценой - углубляться в созерцание он не привык. Здесь было его
гнездо, родное, созданное им, и он возвращался сюда с тем чувством
облегчения и обновления сил, с каким всякое живое существо возвращается к
себе домой.
- Привет, ребята, - сказал он. - Самолет, на котором я...
Девять вечеров из десяти ребята встречают отца радостно; однако сегодня
они перессорились. Не успел Франсис досказать о самолете, как Луиза
получает от Генри пинок ниже спины и оборачивается к нему с возмущенным:
"У, проклятый!"
- Стыдно ругаться, - укоряет ее Франсис и тем совершает ошибку - прежде
надо было одернуть Генри. Луиза вскидывается на отца; Генри - его
любимчик, Генри всегда прав, а ее обижают, и никто не заступится,
несчастная ее судьба навеки.
- Ты что дерешься? - поворачивается Франсис к сыну, но у того готово
оправдание - она первая его ударила, в ухо ударила, а в ухо бить опасно.
Да, ударила, гневно подтверждает Луиза. Да, в ухо, потому что он перемешал
ей все тарелочки и чашечки. Врет она, говорит Генри. Не врет, говорит
малыш Тоби, повернувшись от дровяного ящика. Генри зажимает ему рот рукой.
Франсис оттаскивает Генри, но толкает ненароком малыша Тоби в ящик. Тоби
плачет, а Луиза еще раньше заплакала. И тут из кухни выходит Джулия Уид.
Это женщина красивая, умная, и проседь в волосах ее не означает старости.
Она словно не замечает происходящего.
- Здравствуй, милый, - безмятежно говорит она мужу. Чиркнув спичкой,
зажигает все шесть свечей в этой юдоли слез. - Мойте руки, обед готов.
Простые эти слова действуют как боевой шотландский клич вождя на
воинственных горцев. Схватка вспыхивает с новой яростью. Луиза тычет Генри
кулаком в плечо. Генри не плакса, но сегодня он наигрался в софтбол: до
упаду. Он разражается слезами. Малыш Тоби обнаруживает у себя в пальце
занозу и подымает рев. Франсис громко заявляет, что устал, что едва не
погиб в катастрофе. Из кухни снова выходит Джулия и, по-прежнему не
обращая внимания на бедлам, просит Франсиса подняться наверх и позвать к
столу старшую дочь, Элен, Франсис идет с охотой - это как возврат с
передовой в штабную роту. Он собирается рассказать дочери про аварию, но
Элен, лежа на кровати, читает "Тру ромэнс", и Франсис тут же отнимает
журнал и напоминает ей, что запретил его покупать. Она не покупала,
отвечает Элен. Ей дала Бесси Блэк, лучшая ее подружка. Все читают "Тру
ромэнс". Отец Бесси читает "Тру ромэнс". Любая девочка в их классе читает
"Тру ромэнс". Выразив сильнейшее отвращение к журналу, Франсис говорит
затем, что все уже сидят за столом, хотя, судя по шуму внизу, это не так.
Вслед за отцом Элен спускается вниз. Горят свечи, Джулия заняла свое
