- Пить кофе не буду, - сказал Клейтон, - а зайти зайду на минутку. - Он
поздоровался с Франсисом и неуклюже опустился на стул.
Отца его убили на войне, и ущербленность безотцовщины окружала Клейтона
как облако. Такое впечатление, возможно, объяснялось тем, что Томасы были
здесь единственной, так сказать, некомплектной семьей; все другие семьи
Шейди-Хилла были в полном производительном комплекте. Клейтон учился на
втором или на третьем курсе колледжа, они с матерью жили одни в большом
доме, который Элен Томас надеялась продать. В прошлом у Клейтона не все
было гладко. Подростком, украв деньги, он убежал из дому и добрался до
Калифорнии, прежде чем его настигли. Он был высокий, некрасивый, носил
роговые очки и говорил басом.
- Когда у вас начинается семестр? - спросил Франсис.
- Я не вернусь в колледж, - сказал Клейтон. - Матери нечем за меня
платить, и нет смысла пыжиться. Вот устроюсь на работу, и снимем квартиру
в Нью-Йорке, если удастся продать дом.
- А не жаль будет покинуть Шейди-Хилл? - спросила Джулия.
- Нет, - сказал Клейтон. - Не люблю я его.
- Это почему же? - спросил Франсис.
- Не одобряю я тут многого, - очень серьезно сказал Клейтон. -
Танцевальных клубных вечеров, например. В прошлую субботу я заглянул туда
к самому концу и вижу: мистер Грэннер заталкивает миссис Майнот в
стеклянный шкафчик для призов. Оба были пьяны. Не одобряю я пьянства.
- В субботний вечер простительно, - сказал Франсис.
- И все эти уютные гнездышки отдают липой, - сказал Клейтон. - Забивают
люди себе жизнь дребеденью. Я думал над этим, и, по-моему, главная беда
тут в том, что у Шейди-Хилла нет будущего. Вся энергия тратится на то,
чтобы сохранять Шейди-Хилл в неизменности - ограждать от нежелательных лиц
и так далее, - и здешняя концепция будущего сводится к постоянному росту
числа электричек и вечеринок. Это, я думаю, нездоровая концепция. Думаю,
что людям нельзя без большой мечты о будущем. Людям нельзя без грандиозной
мечты.
- Как жаль, что вам приходится бросить колледж, - сказала Джулия.
- Я хотел учиться на богословском факультете, - сказал Клейтон.
- Вы к какой церкви принадлежите? - спросил Франсис.
- Я принадлежу к унитариям, теософам, трансценденталистам,
гуманитариям, - сказал Клейтон.
- Кажется, Эмерсон был трансценденталист, - сказала Джулия.
- Я имею в виду английских трансценденталистов, - сказал Клейтон. -
Американские все - дубы.
- На какую же работу вы рассчитываете? - спросил Франсис.
- Я бы хотел работать в издательстве, - сказал Клейтон, - да только все
мне говорят, что ничего не выйдет. А меня как раз это интересует. Я пишу
большую стихотворную драму о добре и зле. Дядя Чарли, возможно, устроит
меня в банк, служба там будет мне на пользу. Она меня дисциплинирует. Мне
придется еще много потрудиться над выработкой характера, отучить себя от
жутких привычек. Я слишком много говорю. Надо бы наложить на себя обет
молчания. Замолчать на целую неделю, приструнить себя. Я подумывал
уединиться в каком-нибудь епископальном монастыре, да только я не верю в
догмат троицы.
