Я не стремлюсь создать для вас образ тонной старой дамы, ибо нередко
она отступала от этой роли. Упомяну, с большой неохотой, одно
обстоятельство, о котором после смерти матери мне рассказала ее сестра.
Оказывается, был случай, когда она ходила наниматься в Бостоыскую полицию.
У нее было много денег в ту пору, и для чего ей это понадобилось, понятия
не имею. Допускаю, что ее прельщало полицейское поприще. Не знаю, в каком
отделе она собиралась служить, но воображение неизменно рисует мне ее в
темно-синей форме, со связкой ключей у пояса и дубинкой в правой руке. Моя
бабка отговорила ее от этой затеи, и все же в облике матери, когда она,
прихлебывая чай, сидела у нашего камина, сквозило нечто полицейское. В тот
вечер она старалась держаться как на светском рауте - в меру своего
понимания. В связи с чем стоит вспомнить ее любимую присказку: "Вероятно,
к нам в семью все-таки просочилась капля плебейской крови. Иначе откуда бы
в тебе это пристрастие к ветхой и рваной одежде? Иметь такой выбор - и
вечно отдавать предпочтение обноскам!"
Я приготовил коктейль и сказал, как рад был повидаться с племянницей.
- У мисс Пикок перемены, - печально сказала моя мать.
- Да? Я не знал. Какие?
- Ограничений больше нет.
- Не понимаю.
- Туда стали принимать евреев. - Она выстрелила в меня последним
словом.
- Поговорим на другую тему, ладно? - сказал я.
- Почему? Ты первый начал.
- Моя жена - еврейка, мама.
Жена в это время была на кухне.
- Не может быть, - сказала мать. - Ведь у нее отец - итальянец.
- Отец у нее, - сказал я, - польский еврей.
- Ну и что ж. Я, например, происхожу из старой массачусетской семьи - и
не стыжусь этого, только не люблю, когда меня называют "янки".
- Это не одно и то же.
- Твой отец говорил, что еврей хорош только в гробу, хотя я лично
считаю, что судья Брандис был милейший человек.
- Похоже, собирается дождь, - сказал я. Это у нас был испытанный способ
переводить разговор на другую тему, когда требовалось выразить гнев или
голод, любовь, страх перед смертью. Вошла жена, и моя матушка привычно
подхватила нить беседы:
- В такой холод можно ждать и снега. Ты, когда был маленький, имел
привычку молиться, чтоб выпал снег или замерзла вода в пруду. Смотря на
чем тебе хотелось покататься - на коньках или на лыжах. Ты очень четко
излагал свою просьбу. Становился возле кроватки на колени и громким
голосом просил бога обеспечить тебе нужную погоду. Больше ты ни о чем не
молился. Я не слыхала, чтоб ты хоть раз помолился за родителей. Летом ты
вообще не молился богу.
У Кэботов были две дочери - Джинева и Молли. Джинева была старшая и
считалась красивее сестры. Год или около того я ухаживал на Молли. Это
была прелестная девушка с сонным личиком, которое могла в одну минуту
преобразить лучезарная улыбка. Ее русые волосы искрились на свету. От
